— Не о чем с ней говорить, Фрол, — донесся молодой голос от входа. Оборачиваюсь. Просачивающийся в дверной проем свет, мешает рассмотреть вошедшего, кроме разве что, тощей фигуры и высокого роста. А вот дар Рух, пусть и слабый, мне отлично виден.

— Она с каменоломни пришла, — продолжил деревенский ведун.

— Что?! — взревел трактирщик, — Выметайся отсюда, демоново отродье, и скажи спасибо, что на костер тебя не отправили!

Прежде, чем я успеваю ответить, в трактир заходит ещё одни человек: пацаненок лет пятнадцати. Блондинчик с яркими синими глазами. Такими же, как и у тех, на пустыре. Предупреждение Шали оказалось лишним: я и сама уже сообразила, что это тайи. Рука, словно сама собой, нащупывает рукоять кинжала.

— Дядька Фрол, у вас кваску не найдется? — чуть хрипло спрашивает парнишка, проходя в центр зала. И, едва оказавшись в шаге от меня, прыгает, оскалив нечеловечески длинные клыки. Выхватываю кинжал и, падая со стола на грязный пол, вбиваю его в сердце демону. Спасибо за науку, Кенрин!

Откатываюсь в сторону. Вроде опасности нет, так что можно сразу не вскакивать. А потолок-то здесь какой! Весь в многослойных узорах паутины. Я, случайно не перепутала с трактиром избушку ведуна?

Ладно, шутки шутками, но вставать надо. Тем более что и ведун, и трактирщик подходят ко мне. Медленно поднимаюсь, оглядывая «поле битвы». Труп лежит на столе, где недавно сидела я, из спины торчит кончик моего кинжала, на серой рубахе расплывается бурое пятно. Лэ! Сколько бы Шали ни повторял, что я никого не убила, все равно не по себе. Местные остановились в паре шагов от меня. Надо бы оружие забрать.

Прохожу между мужчинами и, перевернув тело, вытаскиваю кинжал. На полированном лезвии длиной в локоть с тремя долами не остается и следа крови. Хорошо. Хоть чистить не придется.

— Это что же такое, а? — доносится голос трактирщика.

— Он одержимый был, — тут же поясняет ведун, — Вот почему и Коир, и Тан пропали: они ж вместе в село ходили.

— Эй, путница, а сама то ты как? Не поранил? — уточняет Фрол.

Пожимаю плечами и сажусь на свободный стол. Надеюсь, больше здесь демонов нету, а то мне места сидеть не останется!

— Нормально. Только голодная, как не знаю что. Так ты продашь еды, хозяин? — повторяю свой вопрос.

— Сперва вот что скажи, путница, — сурово отвечает ведун, присаживаясь на лавку у стены, — Ты ведь демона в нем ещё с порога почуяла. Что в нем не так было?

Задумчиво смотрю ему в глаза. Зеленые. А волосы тоже русые. Тут что, только белобрысые живут? А как же тогда трактирщик? Темный ведь. Не местный, что ли?

А ведун ждет ответа.

— Глаза, — замолкаю, обдумывая ответ, — Мы с друзьями у вашей каменоломни остановились. Только с коней сошли, как трое парней появились. Такие же синеглазые, как этот. Что дальше было, рассказывать?

— Не надо, — качает головой, — И так ясно. Значит, синеглазые говоришь. Это, конечно хорошо, вот только у Илана всю жизнь глаза серые были, — указывает подбородком на труп.

— Не спеши, Коирн, — вдруг говорит трактирщик, — Всю жизнь, они, конечно были. Но…. Ты спиной стоял — не видел. А у Илана, едва он в дверь прошел, глаза синью блеснули. Я, сперва и не обратил внимания, а теперь вот вспомнил. А еды в дорогу я сейчас принесу, путница. Только, может, ты лучше друзей своих сюда приведешь, а? У нас здесь неспокойно, а у каменоломни — особенно.

— Благодарю за заботу, хозяин, да только не выйдет, — качаю головой.

Трактирщик, чуть подволакивая ногу, уходит в крохотную дверь, притаившуюся в углу залы. А ведун решает продолжить допрос:

— А какие дела вас ведут к каменоломне?

Ну все, он мне надоел.

— А какая тебе разница, Рух? — зло фыркаю, а ведун взлетает, словно лавка превратилась в разогретую сковороду.

— Что?! Как ты меня назвала?! — рычит не хуже дракона.

— Кто есть — так и назвала, — пожимаю плечами, — Или у тебя со слухом проблемы? Тогда повторяю: какая тебе разница до моих дел, маг Силы?

— Я не маг, — шипит, с трудом сдерживаясь, что не кинуться на меня с кулаками. Вот интересно, откуда в потомках орков иногда такая эмоциональность появляется?

— А я слепая! — фыркаю, складывая на груди руки, — Ты — маг Рух. Обученный или нет — не знаю. Да и какая разница? Дар у тебя есть, и это неоспоримый факт.

Ведун вдруг успокаивается и тихо отвечает:

— Прости, путница. Я оскорбил тебя своим неправедным гневом. Но, как известно, за Мессией пошли именно одаренные, отказавшиеся от магии. Но, если от магии отказаться можно, то дар остается всегда. Я не в ответе за свою кровь. Но я, как и все верующие клялся не прибегать к проклятой силе. И я не нарушу эту клятву. Но, я хочу, чтоб ты знала, путница: я — не маг, я — священник.

О-бал-деть! Он — священник! А я его за ведуна приняла!

С трудом сдерживаю смех. А вот сдержать вопрос не получается:

— А почему магия — проклятая сила?

— Она наполнена страстями, путница, — священник садится обратно на лавку и начинает проповедовать, — Она заставляет бояться за жизнь и тянуть её, пытаясь достичь вечности. Посмотри на основные расы: разве они не уродливы? Нет, я не говорю о внешности. Но что скрыто за ней? Эльфы погибают в грехе гордыни. Гномы готовы на все, чтоб увеличить свое богатство. Змеелюди не знают милосердия в погоне за знаниями. Порой мне кажется, что они согласны уничтожить мир, если сумеют перед смертью увидеть, что из этого получится! О распутстве сирен не стоит и говорить. А маги пытаются приблизиться к ним в погоне за силой! Я мог бы пересказать и пояснить тебе святые книги, но, боюсь, в этом не будет проку: твое сердце закрыто к моим речам. Так что взгляни хотя бы на этого демона. Разве не маг это сделал?

Лэ! Красивое рассуждение. Вот только я с этим не согласна:

— И среди людей есть разбойники. А маги — те же люди. Что странного, что не все они хотят соблюдать закон? Разве можно за преступление одного винить всех?

— А что делают остальные, кроме как развращают людей в городах? — Коирн пожимает плечами.

— Они лечат, дают плодородие полям, призывают дожди в сушь и расчищают небеса в потопы и бури. Они возвращают разум безумным и ускоряют рост урожая. Они возвращают зрение, защищают границы…. Да все что угодно! — взмахиваю руками так сильно, что едва не падаю.

— Не так, дитя, не так, — священник качает головой, — Они могут это делать. Но вместо этого насылают болезни и демонов, убивают и соблазняют мирскими благами. Ты не видишь истины, но это не твоя вина.

Спор сам собой затухает. А трактирщик ещё не появился. Кажется, я о чем-то его спросить хотела? Да, точно:

— А какие страсти свойственны оркам, вампирам и сильфам? Вы их почему-то не упомянули.

Коирн удивленно вскидывает на меня глаза:

— А вы считаете: у них нет страстей?

— Мне просто интересно, — пожимаю плечами.

— Вампиры — убийцы. Орки — разбойники. Сильфы — предатели.

— А чем убийцы отличаются от разбойников? — удивленно уточняю. А ещё интересно, кого предали сильфы? Вот только об этом, наверное, лучше не спрашивать.

— Разбойники грабят, а убийцы — убивают, — поясняет священник. Да уж, информативно. Заметив моё недовольство ответом, поясняет:

— Вообще-то в священных книгах. Оркам приписывается грех равнодушия. А вот вампирам действительно свойственна страсть убивать. Сильфам же — непостоянство.

— Хватит тебе, Коирн. Сколько можно читать проповеди! — громогласно произносит трактирщик, выныривая из-за дверцы с огромным мешком в руках, который протягивает мне, — Держи.

От грубой ткани мешка исходят вкусные запахи. Я быстро вытягиваю кошелек, но Фрол останавливает меня, махая руками:

— Не надо! С нас не убудет! А то, что мы теперь демонов от людей отличать сможем — и больше стоит.

Усмехаюсь:

— Вы главное всех синеглазых не убивайте: люди такими тоже бываю.

Забрасываю мешок на плече и, оборачиваясь к двери, говорю:

— Пусть ветер принесет счастье под крышу этого дома.