Есть контакт. Аккуратно, почти каллиграфически выписанные черно-серые строчки.

– Немецкий, – выдыхает серб очевидное.

Молча принимаю драгоценную тетрадь. Тевтонское наречие, тем более в его варианте шестидесятилетней давности, слабо засоренное английскими корнями, разобрать из всей нашей компании могу только я.

Крупно, практически чертежным шрифтом на первой странице выведено: "Zauberstimme Entwicklungsentwurf: Tagebuch vom Dr. Linda Keller". Какой-то там проект "Волшебный голос": журнал наблюдений, д-р Линда Келлер.

Джек-пот, массаракш. Тот самый, который надо сжечь не читая.

Толстая общая тетрадь – девяносто шесть листов, кажется? – заполнена полностью, да еще в конце аккуратно вложены несколько страниц явно иной фактуры, как бы не из натурального пергамента, который скобленая кожа молодых телят. Ну, в данном случае, вероятно, теленка заменили козленком, поскольку крупнорогатого скота у юберменшей в хозяйстве не водилось, а диких коз, к тому же условно пригодных к одомашниванию, в долине до сих пор полно; не суть важно. Изучать весь этот... журнал наблюдений – нужны недели.

Изучать сотню листов в подробностях я, массаракш, совершенно не хочу. Да, есть архивисты, которые скрупулезно разбирали кипы документации из Освенцима и подобных... заведений. Могу похвалить за добросовестность и поразиться титановой твердости характеру, мне такого не дано. Воротит. И неважно, кто, кого и с какой именно целью пускал в расход, если делалось это конвейерным методом.

К счастью, почерк у доктора Келлер хороший – как там было у классика, "настоящий немец пишет печатными буквами, на латинский манер"[103]? некоторое преувеличение, конечно, однако эту фрау на совесть натаскивали, возможно, не по каллиграфии, но уж по чистописанию так точно, навык в эпоху "пера и чернил" очень даже важный для любого, в чьи обязанности входит составление документов "для внешнего пользователя". Иначе хрен разберешь без поллитры, а так благодаря умениям и скрупулезности покойной тевтонки хронику эксперимента, она же летописи отбора и "выведения" юберменшей, можно без напряга просматривать по верхам, практически как книгу, тематика которой известна в общих чертах. Немецкое словообразование, конечно, тот еще подарочек, в некоторых предложениях я понимаю только предлоги, ну да подробности мне и не нужны. Потому как повторять прожект "Волшебный голос" у нас в протекторате некому, уже не говорю о моральной стороне вопроса.

Чекан по рации отчитывается, что точка номер четыре – опять же ложный след, тайника в ней не устраивали. Добро. Народ возвращается в базовый лагерь, благо точки пять и шесть на том конце озера, а обходить удобнее именно с этой стороны.

И вот как раз когда все уже собираются у нашей временной стоянки, общий распорядок нашей экспедиции идет далеко и темным лесом.

Потому что над горами Западного Кама несется нарастающий рокот винтокрыла. Машины еще не видно, однако нет никаких сомнений в том, что она, во-первых, вот-вот объявится в поле зрения, а во-вторых, совершит посадку и высадит десант конкретно у озера святой Береники, ибо где ж еще, массаракш. В отличие от нашей экспедиции, тот, кто затеял этот десант – очень даже ожидает увидеть здесь... незваных гостей. Нас, в смысле. А раз ожидает, то и вертолет у него – не легкая гражданская леталка, а военный агрегат, с ракетными снарядами, авиапушкой и еще чем-нибудь. И если от самого десанта на этапе его высадки мы, хотя бы теоретически, отбиться могли бы, то авиапушке и "нурсам" противопоставить нашей группе нечего; а значит, нечего и дергаться. Если захочет просто расстрелять с воздуха – расстреляет, скрыться тут негде, не та плотность "зеленки".

Все это вспышкой проносится у меня в голове за долю секунды, и так же быстро я оцениваю единственный вариант, при котором мы остаемся в живых. Да, шансов не слишком много, но во всех остальных их в принципе нет. Потому как я почти уверен в том, кто сейчас будет среди десантников – с погонами их официального командира или без оных, не суть важно, это его и только его операция, и опять-таки не суть важно, под чьей именно крышей.

Впрочем, рупь за сто, крыша эта – орденская.

Ладно. Проехали.

Прополаскиваю горло, сплевываю. В упор гляжу на Чекана, на Грача.

– Винтовки в сторону, пистолеты не лапать, все разговоры только по-английски. И ни звука поперек, иначе хана!

Те переглядываются.

– О'кей, босс, командуй, – разводит руками Чекан, который наверняка проделал такие же выкладки, благо у него опыт – куда там моему.

И я командую:

– Построить бойцов к визиту начальства.

Встаю, отряхиваюсь и кидаю тетрадь в вытертой кожаной обложке прямо на тлеющие угли. Подбрасываю хвороста и пару таблеток сухого спирта, чтобы занялось поскорее и с гарантией. Динар открывает было рот... натыкается на взгляд Грача – и молчит. Правильно делает. Потом, может быть, расскажу, а сейчас лучше никому не знать, что мы тут вообще что-то нашли.

Большой вертолет, раза в три массивнее клетчатой леталки из "Дюмон лимитед", грузно плюхается на выпущенное шасси у берега озера. Отягощенные шлемами и броней поверх стандартной "шоколадки" бойцы выпрыгивают наружу, но на прицел нас брать не торопятся. Оно и понятно: раз уж мы выстроились перед садящейся машиной, аки в тире, а штатный трехствольный "гатлинг" полудюймового калибра остался незадействованным – приказа расстреливать нас так и не отдали. На что и был расчет.

После восьми десантников из вертолета вылезают еще трое, и каждый заслуживает отдельного упоминания.

Первый – в "лесном" камуфляже, практически квадратный, натуральная "косая сажень в плечах"; не слишком высокий, сутуловатый и длиннорукий – в статьях по истории древнего мира примерно так рисовали неандертальцев. В принципе есть что-то похожее, да, во всяком случае, самый плечистый из десантников кажется рядом с этим деятелем стройным и легким, а морда просит не то что кирпича, а пули промеж глаз, и отсутствие шлема лишь подчеркивает сие обстоятельство. Мало того, вместо стандартной разгрузки или подвесной на нем сбруя, какую я раньше видел только в фильмах Джона Ву. В кобурах подмышками – сразу две хеклеровских трещотки "эм-пэ-семь", а в крепежных петлях на боках чуть выше пояса – снова-таки два "глока", судя по бессовестно торчащим из рукоятей магазинам, восемнадцатой модели, которые "фулл-авто". В подсумках дюжины этак три запасных магазинов к этим стрелялкам, а на поясе – четыре гранаты и два ножа, не иначе, массаракш, на случай, если вдруг закончатся патроны. Как там называют таких бойцов, работающих сразу двумя руками – димахер? амбидекстер? что-то вроде, в общем, "заменяю в одиночку сразу все штурмовое отделение", где-то так.

Второй, габаритов вполне средних, в штатной песочной повседневке и с трехнедельной примерно щетиной на морде, вроде бы вообще не вооружен – да только морда эта, если убрать щетину, мне знакома по досье Россиньоля, так что сей тип при надобности справится с условным штурмовым отделением и без ствола, пусть и не со всеми одномоментно... может быть.

Ну а последний, опять же в стандартной орденской повседневке и узких зеркальных очках, на поясе имеет кобуру с "береттой", только не армейской "эм-девять", она же американский клон "девяносто второй", а вполне себе цивильной "восемьдесят четвертой" – и также знаком мне, на сей раз не по фотографии в досье, лично встречались в Порто-Франко. Мистер Кларенс, один из двух больших орденских начальников, перед которыми на цыпочках ходило все тамошнее отделение Патрульной службы, а также территориал-эсбэшник Джонс.