С высоты орлинного полёта открывался по истине захватывающий вид на райлемскую долину среди привычных гор арханского государства. Блеск речной воды под полуденным солнцем притягивал всех обитателей воздушного пространства, густые плодовитые леса могли укрыть любого даже от прозорливого глаза ястреба. Дикая природа этого места была подвластна только самым бестрашным.

Золотоголовый беркут взмыл выше рассекая горный воздух мощными крыльями, его зоркий взгляд не сразу поймал несущуюся из леса черную точку, что стремительно пересекала открывшуюся поляну, уверенно стремясь вверх вдоль реки.

Тяжелое дыхание раскатом проносилось по долине, даря высокопорящему обитателю надежду на сытный обед. Но несуждено сегодня было одинокой птице радоваться, инстинкт самосохранения вовремя заставил хищника увернуться от столкновения клюва с гривой объекта своей смерти.

Мелкие ветки трещали, пожелтевшая трава сгиналась, а красные осенние листья под напором меховых лапок дарил с ни с чем несравненный хруст уходящего тепла. Шоколадная шерсть лоснилась под золотыми лучами и кишила собранными в лесу колючками, травинками и мелкой сорью. Волчонок не замечал острых камней, завалившихся деревьев, топей на определенных участках, преодолевая любые преграды. Его двигала вперед жажда жизни и адреналин от возможного наказания за прогулку вдали от дома. Но раз увидев эту долину, щенок больше не смог забыть о ней. Красота и магия места не раз приходили во сне, придавая решимости и наполняя силами перед побегом. Маленький тёмно-коричневый волк не боялся этой дикой природы, так же как и не боялся быть здесь одному. Никакая серьёзная трепка от родителей не останавливала от ощущения свободы, получаемой в этих места.

Провалившись правой лапой в очередную грязовую топь, волчонок повалился на правый бок, мордой утыкаясь в землю. Долго не думая, перевернулся на спину и принялся как юла возиться в луже, заставляя свою шерсть преобретать сероватый оттенок. Брызги летели в разные стороны, а из пасти вылетали звуки радостного рычания.

Если бы только сейчас видела это грязное создание его мама…

Щенок поднялся, огляделся по сторонам, его уши жадно ловили тишину окружающего леса, тихое журчание реки умиротворяло душу. Именно эту душу позвала за собой река. Потакая своим инстинктам волчонок перешел на бег, рьянно перебирая четырьмя лапами, ошметки грязи летели с его маленького тельца, из под лап выскакивали куски земли вперемешку с камнями. На всех парах он внесся в водную гладь реки и нырнул под воду.

Казалось, сам Беркут был удивлён открывшеся картине. Прохлада осенней горной воды ощущалась даже на расстоянии, вызывая покалывание если провести рукой над кристально-прозрачным полотном. Одному волчонку всё нипочём.

Природа застыла, деревья не издавали ни звука, ветер притих. Все ждали. Вернёт река молодую радостную душу обратно или погрёбет в свои зачарованные толщи. Даже солнечные лучи начали активное странствие по глади будто выискивая пропажу.

Орёл предвкушал.

Его приземлившийся рядом собрат тоже предвкушал.

Всецелое единство притаилось. Тишина звенела в пространстве.

Первыми наружу показались уши.

Орлы приподнялись на своих цепких лапах.

Следом вылез хвост.

Казалось щёнок дразнится.

Выпрыгивая из воды, долину оглушил счастливый вой, звук эхом разнёсся по лесу и достиг верхушек заснеженных холмов. Речная гладь рябила под натиском работающих лап, горловые рычания пугали живность не только под водой.

Берег встречал плитку шоколада шелестом травы, мироздание радовалось возвращению одной из самых ярких душ.

Жизнерадостность и лучезарность редко встречались среди волков. Этот был необычным. Рожденный в истинной любви. Вся природа потакала ему. Хотелось дотронуться. Зарядиться этой неунывающей силой. Духом Сильного бойца.

Неискушенному наблюдателю сложно было бы сразу догадаться, что эта неугомонная душа принадлежит девочке…‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Наши дни, арея Райлем, город Шайрам

Звук черного спорткара разрывает привычную тишину двора старого поместья. Серость каменного дома в ночи под жёлтой луной дарит ни с чем несравненное чувство ужаса, леденящее душу смертного человека. Только животное не боится подойти сюда. Темнота окон второго и третьего этажа может проглатить своей чернотою неискушенную душу. Две круглые башни центрального входа намекают на их мнолетнюю историческую стойкость, лишь модернизированные кованые решетки на окнах немного говорят о современности нынешних обитателей.

Размах дома создан для жизни короля, но, казалось, жизни здесь не было вовсе.

Путник не спешит выходить из притихшей машины, чёрные окна седана сливаются с окружающей тяжелой аурой. Тишина звенит, карканье пернатых и трель лесных лазящих птиц изредка сотрясают её. Непроходимый лес столбом обступает дом с заднего входа. Фонтан перед фронтальной стороной давно не подает признаков. Его плесенная внутренняя стена прямо говорит о его ненужности. Казалось, уже лет пятнадцать он молчит.

Вряд ли кто-то помнил этот дом ярким и наполненным счастливыми звуками бьющейся здесь жизни. Сейчас он был мёртвым.

Дверца открылась и на мощенный камень ступила нога, обтянутая плотной тканью серой джинсы, разнося приглушенное клацание такого же серого высокого каблука. В движениях вышедшей улавливается резкость, длинные локоны бьются о спину в такт движениям кожанных матовых каблучков. Нервное возбуждение исходит от девушки и чётко вписывается в энергетику мрачного места.

Поднимается по ступеням, дергает на себя металическое кольцо деревянной двери и заходит внутрь. Только в свете горящих настенных светильков можно заметить грязь на одежде и красноватые подтеки на правой руке.

— Где ты была? — раздается холодный безразличный голос со стороны распахнутых дверей гостиной. Седовласый мужчина с безжизненным взглядом серых глаз смотрит на прибывшую, сканируя каждый сантиметр её облика.

— С каких пор это тебя интересует? — Металлическим голосом отвечает девушка и добавляет, произнося по слогам:

— ПА-ПА.

Она не разворачивается в сторону сидящего за столом, с раставленными ногами смотрит в пол, оставаясь в направлении своего движения, голова слегка склоняется вперед, шоколадные волосы падают на лицо. Ей меньше всего хочется сейчас встречаться с кем-то из обитавших в этом доме. Страстное желание залезть в ванну и стереть все события вечера заполоняют её сознание. Свет, бьющий из гостинной, падает на её разорванные джинсы с грязевыми подтеками по всему периметру.

— Альдери, что случилось? — С шумом выдыхает стоящий рядом с отцом обеспокоенный брюнет. Его волосы аккуратно причёсаны, светлые глаза прищурены, застывшая маска выдает его напряженность.

Он ставит стакан с янтарной жидкостью на стол возле мужчины и медленно двигается в сторону девушки, шагая бесшумной поступью. Она улавливает движение и вытягивает руку в бок с задранной ладонью тем самым давая сигнал остановиться.

— Аранги в городе, — Сухо произносит она и двигается вперед.

Никто больше не останавливал. Ни голосом ни действием.

Альдери поднимается на второй этаж, сворачивает направо и проходит в дальний угол коридора, в конце поворачивая налево. Её комната в правом крыле в дали от посторонних глаз, домашнему персоналу разрешается входить в это крыло только в её присутствии.

Затворяет дверь и направляется в примыкающую ванную комнату, по пути стаскивая остатки некогда брендовой одежды. Джинсам уже не обтягивать её стройных ног. Куртку предстоит сдать в химчистку.

Погружается в теплую воду и вкладывая все свои силы, начинает рьянно тереть кожу. Сознание плывет, злость топит, перед глазами непрерывно возникают ухмыляющиеся лица смольноволосой шайки. Желание выдрать их сердца заставляет Альдери втирать волокна мочалки до красноты, а облик меняться, перескакивая из волка в человека, из человека в волка. Кости трещат, мыщцы ломит, а она не замечает физической боли, сознанием странствуя в минуты схватки с арангами. Ненависть глушит её, тринадцатилетняя рана души в этот момент особо сильно гноится, боль раздирает изнутри без единой возможности на исцеление. Девушка не осознает смены тел, перескакивала из ипостаси в ипостась, дерёт рукой кожу, а её волчица дерёт зубами остатки мочалки.