— Надоело убивать женщин моей семьи? — На устах Вольграна проскальзывает усмешка.

— Если бы в силах было изменить прошлое, я уже давно бы это сделал, — Рамир вскольз оборачивается на девушку и возвращается к серым холодным глазам. — От меня там ничего не зависело. Как и не зависит в этот раз. Не я наградил нас меткой. У природы свои планы, она их не согласовала со мной.

— Что верно, то верно, — отрешенно произносит глава Рида, потягивая напиток из чашки. Прям будничная тема на повестке.

Альдери с непониманием смотрит на отца. Червячок сомнения начинает выедать душу. От чего он так спокоен?

— Я в любом случае заберу её. Мне не нужна война. Давай не будем уничтожать наших людей и обойдемся без крови. Все мы заложники ситуации, метку разорвать нельзя. Отпусти её со мной мирно. Я обещаю, что твоя дочь будет в надежных руках. Никакая нужда не тронет её.

— Что? — Альдери делает резкий шаг вперед. Гримаса отвращения искажает красивое лицо. — А мое мнение никто спросить не хочет? Я не собираюсь жить с ним! Я найду выход из этой ситуации! Отец, не слушай этот бред!

Вольгран поднимает руку, жестом успокаивая разбушивавшуюся дочь.

— Выход из ситуации ты не найдешь. Истинность нельзя разорвать, — Вольгран говорит спокойным тоном, но слова простреливают мучительнее свинцовых пуль. Альдери начинает задыхаться. Все нутро выворачивается наружу, пульс барабаном стучит по перепонкам. Приговор вырисовывается в холодных глазах напротив.

Вольгран возвращается к выжидающему Рамиру:

— Если боги так решили, то не смею идти против них. Она — твоя по праву. Как ты будешь устаивать жизнь с ней — твоя проблема. Бесцельно лить кровь не в моих правилах. Это всё?

Рамиру кажется, что он ослышался. Серьезно? Вот так просто? Что с ним не так? Какая-то хитрая тактика обмануть противника?

Аракел удивленно выискивает что-то на невозмутимом лице бывшего друга.

Рванный вздох прилетает со стороны дверей, Альдери застывает полуживым изваянием. Это глупая шутка? Что с ней? Жуткий ночной кошмар ворвался в реальную жизнь… Она пытается его сморгнуть, но картина въелась в сознание.

Сердце обрывается. Слова убивают её. Они набатом курсируют в помутненном сознании. Она все еще не веря в услышанное, с усилием проговаривает отцу, молебно высматривая в его отрешенных очах толику отеческой поддержки:

— Чттто? Ты так просто отдашь меня ему?

— А как ты хочешь, чтобы я тебя отдал? — Суровый взгляд отца не сулит ничего хорошего. Последняя надежда таит на глазах.

— Он убил нашу мать! — Альдери переходит на крик. Пелена застилает глаза.

— Во-первых, — Вольгран поднимается с кресла и нависает над дочерью. — Рамелию убил не он, а его отец. Во-вторых, в силу своего возраста, ты не понимаешь, что воле высших сил противостоять невозможно. Смирись. И чем быстрее, тем будет лучше. Для тебя же.

Кристен отрывается от подоконника и успокаивающе складывает руки на плечах сестры, пытаясь вдохнуть в неё долю своих сил. Она дергается и вырывается, отлетая на безопастное расстояние.

Одинокая слеза скатывается по бледной щеке. Невидящий взор застилает глаза. Картина мутнеется, образы сливаются в одно дрожащее пятно. Осколки надежды хрустят под ногами.

— Я не выйду замуж за этого проклятого убийцу! — В сердцах произносит она, делая очередную попытку, которая очевидно успеха не принесет. Жгучее клокочущее чувство разверзается в глубине, ураганом несясь наружу.

— Тебя никто не спрашивает, — Сухо произносит Вольгран. А потом уходит. Просто уходит. Его голос эхом отзывается где-то не здесь. Все смешивается в хаотичный шум. Шаги, скрипы, лязги, голоса, хлопки. Какая-то суета. Альдери теряет счет времени, рассматривая пустоту перед собой.

Вольгран снова вырастает суровым палачом перед ней и, задерживая внимание на растерзанном болью лице дочери, твердо добавляет:

— Ты станешь парой Рамира Рассармана. Вопрос закрыт.

Прямо под дых. Ноги девушки подкашиваются, она из последних сил удерживает равновесие. Руки трясуться, вторая слеза стремится за первой, давая дорогу несбывшимся надеждам. Истерика где-то на горизонте. Неведанное доселе эмоциональное явление. Нервы дают сбой. Горечь расползается в гортане.

Семья предала её.

Грудь жжёт неистовым огнем, кислород наглухо застревает в горле. Спазм не дает протолкнуть его дальше. Голова кружится, вокруг все плывет.

Семья предала её — колоколом звенит на задворках пошатнувшегося сознания.

Пульс выходит за пределы, вызывая лавины тошноты. Она не может сделать и шага. Отчаянные слезы оставляют горячий след.

— Шеф, звали? — Кто-то произносит за её спиной.

— Да. Уведи Альдери в номер Кристена и поставь охрану. Не выпускать до моего указания.

— Вольгран, ты слишком жесток с девочкой, — Это отмер Аракел. — На ней лица нет.

— Отойдет.

— Отец, ты действительно был слишком груб с ней, — Кристен кидает напряженный взгляд на Вольграна, его скулы не находят себе места. На висках вырисовываются пульсирующие жилки. — Давно ты видел слезы на её глазах? Лично я больше десяти лет назад!

Рамир хмурится, пребывая в своих непонятных никому мыслях. Он так и остался стоять в центре комнаты. Что чувствовал в душе, он тоже не понимал. Застывшей мумией смотрел перед собой.

— Можете не взывать к моей жалости. Я сделал так, как считал нужным. Хочу напомнить, что из всех вас об истинности непонаслышке знаю только я.

— Это не помешало бы донести до неё своё решение мягче! — В глазах Криса можно прочитать весь спект тяжелых эмоций. — Ей надо было дать время просто свыкнуться с этой мыслью! Ты сам понимаешь, что отдаешь её в руки семье, которую она всем сердцем ненавидела большую часть своей жизни!

— Сколько времени я должен был ей дать на это твое свыкание? — Взрывается Вольгран. — Я знаю свою дочь, и поверь она не свыкнется с этим никогда! Она еще даст отъявленного дрозда, так что всю страну переворачивать придеться! Метка действительно способна убить!

Вольгран откидывает ручку из рук на стол и складывает их замком, тихо добавляя:

— На себе прочувствовал.

Остальные мрачно замолкают.

Справившись со своими эмоциями, он снова заговаривает, стараясь говорить четко, чтобы донести свои слова до разума всех присутствующих:

— Её метка уже вызвала раздражение на коже. На теле ожог. Это говорит о её сильном сопротивлении. Дальше будет только хуже.

— Нужно объединить метку в ближайшее время, — Рамир выпадает из своего замерзшего состояния и встречает взгляд напротив. — Отшельница сказала, что это можно сделать магическим ритуалом. Я привлеку главу магов столичного клана, Кайла — мой давний друг, должна помочь.

— Ты спешишь объединить то, о чем ещё ничего не знаешь.

— Я спешу спасти свою пару. С остальным буду разбираться после.

— Глупая тактика для столь серьезного бойца.

— Ты знаешь другую? — Рамир, теперь уже потемневшим взглядом, пытается разгадать ведомую игру. Все ему мерещится подвох. — Или меня будет ждать сюрприз как для самого нежеланного затя?

Вольгран усмехается:

— Если ваша метка образовалась только сейчас, то в этом есть какая-то цель у природы. Вы виделись с Альдери в детстве ни раз. Если бы истинность была дарована как всем, то связь вы бы почувствовали именно тогда. В истории есть случаи, когда двухгодовалые дети объединялись этой меткой при одном совместном нахождении рядом. Ваш случай иной, и это говорит о большем. Мне нет смысла противиться тому, что даровано рукой богов целенаправленно. В лапы смерти дочь я свою не отдам, а потому придеться тебе сейчас кое-что послушать и понять.

Вольгран замолкает, складывая что-то в своей голове или выстраивая логическую цепочку умудренного посыла. Аракел и Айк садятся в кресла, ожидая долгой моральной экзекуции. Рамир остается стоять на месте, лишь приподнимая бровь с посылом не задерживать монолог нравоучений.

— Истинность, — Начинает задумчивый альфа, — это не розовые сопли, о которых пишут в книгах и мечтает чуть ли не каждый оборотень. Истинность — это тяжелый труд, который будет иногда ставить тебя в жесткие рамки. Требовать сделать тяжелый выбор. Объединить метку недостаточно. Если Альдери будет рядом с тобой, то незакрепленная метка не будет разрушать так стремительно. Её волчица не будет сильно изводиться, чувствуя твоего волка рядом. Перед объединением нужно хоть как-то развернуть Альдери к тебе лицом. Ибо после объединения последствия будут хуже. Нам на плечи упадут два одичалых волка.