— Рамир… я бы тебя поздравил, да ситуация не простая.

— Я знаю, и ко всему готов, — Спешит прервать предостерегающие рассуждения дяди.

— Такие вопросы наспех не решаются. Ты сам знаешь его отношение к нашей семье.

— Девчонка уперлась в западные горы, чтобы найти способ разорвать метку, — Твердо чеканит слова, объясняя своё скороспешное намерение. — Неоднократно подвергла себя риску. Мой инстинкт меня не подвел и я вовремя обратил пристальное внимание к ней. Сейчас бы она трупом валялась где-нибудь на зеленой полянке.

— Почему ты раньше не сказал об этой проклятой истинности?

— Подарок вылез в момент выпада Лорака. Он пробудил её волка, а вместе с ней и спящую метку.

Очередной выдох проносится на той стороне, Рамир практически воочию видит как дядя трет своё уставшее лицо.

— Рамир, я понимаю тебя. Но ты пойми и её. Девчонке туго приходится всю жизнь. Чего ты ждал? Что она примет тебя с распростертыми объятиями?

— Я не ждал, что все будет просто. Но смерти я её не хочу. Только не её. Отшельница четко дала понять, что разорвать метку нельзя. Метка убивает её из-за незакрепленной связи со мной.

— Это что еще значит?

— Закрепить связь — значит объединить наши энергии. Метка свяжется. Делается магическим ритуалом либо банальным сексом. Как понимаешь, последний вариант скорее будет попахивать изнасилованием, чем объединением энергий.

Аракел снова тяжело вздохнул. Даже на расстоянии Рамир чувствует как работают его шестеренки. Аракел в неменьшем ступоре пребывает сейчас, нежели он в день открытия истинности. Такого поворота событий мало кто ожидал.

— Альдери сейчас со мной, — Рамир продолжает, зависнув на окне задней двери. — Спит мертвецким сном после ночной гонки по лесам. Я везу её в отель к отцу. Сложно предугадать её поведение дальше, поэтому сразу по приезду собираюсь огласить Вольграну свои намерения. И еще. Нет смысла поднимать группу в западные горы на поиски отшельницы, я все узнал.

— Я тебя понял, сейчас найду Вольграна. Давай сначала с ним.

— Не говори ему пока об истинности. Я сам буду вести диалог. Можешь не участвовать в нашей беседе, сам справлюсь. Просто не дай ему покинуть столицу. Я буду часа через три.

— Рамир, я однозначно буду участвовать в вашей беседе. Это проблема всей стаи. Не забывай, что я все ещё альфа.

Аракел отключается одновременно с Рамиром. В этой беседе больше нечего было добавить. В чем-то дядя прав. Вся ситуация может вылиться в проблему сразу двух стай. На благоразумие Вольграна можно рассчитывать, но слабо. Неизвестно, что сделает он под гнётом своей ненависти. Риск смерти дочери должен поправить ему мозги.

Он садится обратно в машину и замечает вялую возню на заднем сидении. Альдери медленно приходит в чувства, сонно шевеля запястиями. Руки дергаются, поднимая ладони к лицу. Она заторможенно поворачивается на спину и приоткрывает глаза, убирая волосы в стороны. Рамир молча наблюдает за мимикой на её лице. Парад эмоций не спешит начинать своё шествие. Привыкая к свету, щурится в попытке рассмотреть что-то на потолке. Парень не прерывает её пробуждение, ожидая дальнейшей реакции. Сейчас она снова обдаст его взглядом презрения и начнет свою яростную браваду. Другого он не ждёт.

А девушка не спешить вступать в диалог. Ватное тело слабо подается контролю. Краем глаза она уже видит своего похитителя. Не торопиться оборачиваться, смотреть в эти черные глаза сил больше нет.

— Где Раймонд? — Хрипло произносит она. — Где моя машина?

— Где-то на пути в столицу.

— Так почему я не на пути туда вместе с ним? — Резкость пробивается в её слабом голосе.

— Потому, что ты едешь туда со мной, — Рамир ленивым взглядом скользит по сжатым губам. — Давай ты не будешь снова проявлять свой ретивый характер и заставлять использовать атрибут из твоего рюкзака. Я с удовольствием тебя свяжу, если понадобится. Ты попадешь в столицу только со мной.

— Что тебе надо от меня?

— Мы едем к твоему отцу. Пора заканчивать с твоим квестом.

— Ты очень глуп, если ждешь благословения от моего отца. Поверь, там тебя примут совсем ни как долгожданного затя.

— Я люблю трудности, — Рамир заводит двигатель.

— Я сама хочу сначала поговорить со своей семьей! — Альдери резко принимает сидячее положение. — Мой отец тебя даже слушать не будет!

— Твой лимит доверия исчерпан. Ты останешься со мной. Мы вместе предстанем перед твоей семьей. Зря думаешь, что я боюсь решений твоего отца.

Весь оставшийся путь Альдери пребывала в черных эмоциях. Они разъедали её. Наглое собственническое поведение черного волка задевали каждый уголок её души. Тело прошибало разрядами тока. Чувства чьей-то собственности ей никогда не приходилось испытывать на себе ранее.

Да, в стаях женщинам отдавали второстепенную роль, делая из них лишь удобное дополнение, но в их семье все было иначе. Мать всегда занимала первое место в жизни отца, с ней он считался на всех этапах их совместной жизни, в каждой ситуации. И Альдери было сложно представить, что решение за неё будет принимать кто-то другой. Ни отец, ни брат никогда себе такого не позволяли. Не считая случая отправки её в закрытую женскую школу.

Отец должен вытащить её из этого дерьма.

Она не будет принадлежать Рассарману. Только через её труп.

И своим поведением он только поднимает это желание над всеми остальными. Видеть себя мертвой в его руках хочется все сильнее.

Он настойчиво заставляет ненавидеть его. Каждое слово, действие, взгляд оборачивают Альдери против него. В какой-то момент оборвать чью-то жизнь ради разрывания метки ей показалось не таким уж страшным преступлением. Но она быстро откинула эту идею, не давая ей впитаться под корку сознания. Она знала, что с черными мыслями игры плохи. Чем дольше ты держишь их в своей голове, тем незаметнее они просачиваются в тебя и становятся твоей частью. Альдери не была убийцей. Её сердце непроизвольно блокировало такие мысли.

Но и жертвенность не была её коньком. Себя в жертву она не собиралась приносить. Даже если на это есть планы Богов.

Объединить метку. Свалить.

Вот он план.

Альдери чувствовала, что отец не примет на разговор ненавистного врага. Там будет бой.

Она успеет донести свой замысел до отца. А он должен ей помочь. Сначала объединить эту ненавистную метку. А потом скрыться на этой бескрайней планете.

С каждой милей к дому хаос в голове устаканивался. Проблеск света появлялся в густой черноте. Сердце успокаивало свой бешенный ритм. Ненависть наслаивала его, но больше не тревожила. Только тоска трубила в рупор. Девушке её было не понять.

Сложнее всего было просить помощи у отца. Она не делала этого после смерти матери. А он и не предлагал. Отстраненно существовал рядом.

Настало время переступать через свою гордость. Она — меньшее из того, что ей предстоит пережить.

Семья Рассарманов нанесла Вольграну куда большую травму, чем ей самой. Не мог отец просто смириться с этим удушающим фактом. Он должен понять её. В этих бездушных серых глазах должен проявиться проблеск. Она ждет его.

Выженные солнцем территории стали мелькать за тонированным стеклом, Альдери чувствовала приближение судьбоносного города. Ведь в нем будут приниматся важные решения, меняющие всю дальнейшую жизнь девушки. Легкий тремор вибрировал в груди.

Редкая растительность пестрила как яркая клякса на белом полотне. Кустарники симмондсии прятали за собой любопытных тушканчиков и сусликов. Где-то их ждал койот. Девушка апатичным взглядом скользила по устойчивым растениям и таким же сухопутным обитателям. Вот бы ей столько выдержки. И спрятаться в пустыне можно было бы навечно. Там её никто не найдет.

Столица приветствует легким ветерком. Горячие лучи проникают на кожу через тонкую ткань одежды и заставляют её плавиться. В горах девушке нравилось больше. Здесь же можно сжариться заживо.

Черный автопарк отца терпеливо ждет своего хозяина.