Когда тебя всю жизнь оскорбляют незнакомые люди, к этому… привыкаешь. Остаётся лишь холодное безразличие. Гораздо больше меня расстраивало то, что моя новая «семья» позволила всему этому произойти.

Лилеана беспомощно открыла рот, растерянно взглянув на Кайроса, словно прося: «Сделай что-нибудь». Затем раздражённо посмотрела на потолок и снова на меня.

В её глазах заблестели слёзы.

— Вы настоящее чудовище… как вы можете так поступать? — она всхлипывала, и теперь ещё больше людей обратили на нас внимание, смотря на меня с укором.

Они не видели всей ситуации и делали выводы лишь по заплаканному лицу Лилеаны.

— Извинись, Тали, — услышала я рядом и шокировано обернулась.

Это был Кайрос.

Он требовал, чтобы я извинилась перед его любовницей за то, что она оскорбляла меня. И делал это перед всей своей семьёй и нашими соседями, унижая меня больше, чем всё, что произошло до этого.

Фирруза д'Арлейн неловко улыбалась соседям, и я уловила обрывки фраз: «Вы же понимаете…», «дикарка». Она как будто извинялась за моё поведение.

Я впервые устало закрыла глаза, ощущая невероятную боль от несправедливости происходящего.

— Тали, — Кайрос встал и положил руку мне на плечо. Его голос звучал почти мягко. — Извинись перед миледи Муради.

Любые наивные детские чувства, которые я когда-либо испытывала к нему, окончательно умерли в этот момент. Как и последние надежды на то, что Кайрос когда-нибудь встанет на мою сторону, на то, что он просто не знал всей правды.

— Я никогда вам этого не прощу, — сказала я, вставая. — И нет. Извиняться перед вашей любовницей за то, что она начала меня оскорблять, я не буду. Уверена, вы сами сможете её утешить.

Мой голос звучал бесстрастно, без малейших эмоций, я не собиралась показывать им свою боль. В другой половине зала всё ещё играла шумная свадьба и к счастью, молодая пара не видела этого спектакля.

— Мне не нужно твоё прощение, ты моя жена перед ликом богини, — ответил он сердито, пока мы сверлили друг друга взглядами. Где-то рядом всхлипывала леди Лилеана Муради, и кто-то даже пытался её утешить. — Вернись, Тали, — сказал он, увидев, что я ухожу.

— Поговорим дома. Думаю, зрители достаточно насладились скандалом, — жёстко ответила я и ушла. Я не собиралась убегать от него, раз уж он был здесь всего на неделю, но больше не позволю ни ему, ни его ургову семейству вытирать об меня ноги.

Уходя, я понимала, какой огромный скандал я начала. Скоро все аристократические семьи будут обсуждать каждую деталь, пересказывать мои слова. Меня назовут жестокой, грубой дикаркой, но для меня это не будет ново — Фирруза д'Арлейн уже распустила обо мне грязные слухи. Сегодня же я отстояла своё достоинство и показала, что не позволю унижать себя в лицо.

И ответила грамотно, как полагается леди, а не простолюдинке.

Леди Лилеана… Она явно не ожидала, что я отвечу. Та я, что была пять месяцев назад, действительно промолчала бы, стараясь угодить семье мужа. Видимо, Кайрос рассказал своей любовнице о совсем другой версии меня.

Но она совершила огромную ошибку — да, она выставила меня грубой дикаркой, но и ей не уйти от тех слов, что я произнесла. В отличии от меня, ей было что терять.

Эти слова будут пересказывать — сначала шёпотом, осторожно, а потом «секрет» разлетится. Люди будут перешептываться за её спиной, обсуждая. «Любовница Кайроса д'Арлейн, вступившая во внебрачную связь. Та, что последовала за ним на край Ксин'теры, лишь бы не дать ему пересечься с женой.»

Я громко хмыкнула в тишине вечера.

Снаружи было тихо, лишь редкое ржание лошадей доносилось из конюшен. Я надеялась незаметно пройти к себе, но услышала тихое:

— Это было очень неразумно.

Повернула голову влево и заметила герцога Дрейгорна, в конюшнях, возле своего жеребца. Он осматривал животное, оценивая его состояние. В тёмном плаще мужчина был почти незаметен, словно он прятался от чужих глаз.

Я обрадовалась, увидев герцога, но не знала, сколько он слышал. Видел ли он, как семья моего мужа поддержала любовницу Кайроса, унижавшую меня? Он точно был там когда Лилеана начала конфликт.

— Ваша Светлость, — поприветствовала я его. — Спасибо вам. За Ронана, стражника, которого вы послали с нами, и за Синюю Трясину, — я решила не терять времени и поблагодарить его, от всего сердца, за самые счастливые дни в моей жизни.

Герцог молча смотрел на меня, словно обдумывая что-то. Это вызвало у меня неожиданное волнение. Я не хотела выглядеть в его глазах плохо, не хотела, чтобы он считал меня дикаркой или верил словам Фиррузы д'Арлейн.

— Я собираюсь развивать Синюю Трясину, — сказала я решительно. — Улучшить производство, увеличить население. Я не брошу эти земли.

— Вам стоит вернуться в поместье. Зима близко, люди научились жить на болотах без господ, — ответил он холодным, равнодушным тоном. — У вас недостаточно ресурсов и нет нужного образования, чтобы развивать эти земли.

Я замерла, не сразу понимая, что он имел в виду. Герцог... не верил в меня. Он считал, что у меня ничего не получится. Я сглотнула горький комок и усмехнулась, скрывая настоящие чувства.

— Увидим, что станет с Синей Трясиной после зимы. Вы не узнаете свои бывшие земли, — ответила я, упрямо задрав подбородок.

Я докажу ему, что способна на большее.

— Вам не нужно мне ничего доказывать, — усмехнулся он. — Вы просто несмышленый ребёнок, не понимающий реальной жизни и её опасностей, и пока вам очень везло. Договорной брак и плохие отношения с семьёй — это не конец света. Многие справляются с этим без скандалов и репутационных потерь для рода, частью которого вы теперь являетесь. Радуйтесь своей судьбе, учитывая… ваши обстоятельства, — он бросил на меня показательный взгляд.

На что он намекал? На мой статус бастарда? Мою необразованность? Мои болезни? Мою… внешность?

— Надеюсь, что ваше упрямство не сведёт вас в могилу. Вы уже совершили достаточно глупостей. Всего доброго, Ваша Милость, — добавил он равнодушно, показывая, что разговор закончен.

— Да пребудет с вами свет Первородной, Ваша Светлость, — горько попрощалась я.

Его слова эхом отдавались в моей голове, когда я поднималась в свою скромную комнату. Да, я многого не знала, но герцог относился ко мне, как к неразумному конфликтному ребёнку.

С другой стороны…. без знаний, полученных из базы данных, я бы не смогла развить солевое производство. И он, как и все остальные, вероятно, полагает, что затопляемость болот нерешаема.

Хуже было то, что он считал, что я не должна была конфликтовать, ради репутации рода, хотя именно меня открыто оскорбляли.

Я поднялась наверх, собираясь рассказать Яре о необходимости возвращения в поместье. Яра отправится на болота, пока я не вернусь, я не позволю Марис даже приблизиться к подруге.

— Яра? — позвала я, и услышала слабый хриплый вздох рядом с кроватью.

Что случилось?

Подбежала и увидела подругу, лежащую на полу, тяжело дышащую.

Я упала на колени рядом с ней.

— Яра! Что случилось?!

— Я… выпила немного вина, которое тебе принесли, — прошептала она, с трудом дыша. Рядом с ней действительно стоял глиняный кувшин, и у меня внутри всё похолодело, когда я осознала…

Подруга задыхалась, её тело содрогалось в конвульсиях.

От страх за её жизнь меня почти парализовало, в голове потемнело от ужаса.

Нет. Нет. Нет!

Этого не может быть.

— Нет… нет… вставай! Нужно вызвать рвоту, немедленно! Промыть желудок!

Яра отравилась ядом, предназначенным для меня.

— Лекаря! Пожалуйста, приведите лекаря! — кричала я растерянным слугам, которые сперва приняли меня за одну из своих. Я сидела в грязи рядом со слабой Ярой, которую усадила на стог сена. После того как я напоила её, казалось, ведром воды, и заставила её вызвать у самой себя рвоту, мне казалось, что ей станет легче.