— А вы не подумали, как это выглядит для меня? Для всех? — Талира смотрела прямо на него, словно в упор. — Вы при всех сказали, что ваша любовница, та, кто пришла и оскорбила вашу законную жену, жертва. И ваша мать, та, кто хочет меня убить, поступила так же. Вы унизили меня сильнее, чем ваша любовница, и сильнее, чем ваша мать. И делать вид, что у нас всё нормально после этого, я не могу и не буду. Это в первую очередь втаптывает в грязь меня. Не говоря уже о том, что для меня нет никакой выгоды в вашем предложении!

— Тали… — вот как ему даже начать разговор с ней?

Она была права. Проклятье, она была права. Тогда он действительно должен был поддержать жену, но вместо этого поддержал Лилеану, решив, что с Тали можно обращаться подобным образом. Как с кем-то ниже Лилеаны.

И этим навсегда продемонстрировал своё открытое неуважение.

— Меня зовут Талира. И пока вы не научитесь хотя бы этому, никакого разговора между нами быть не может.

— Тали, мы семья, — Кайрос подошёл к ней ближе, положил руку на плечо и легонько сжал. В его глазах была только мягкость.

— Семья начинается с уважения. Вы не проявили его ко мне ни разу, ни капли. Вы даже не можете соблюсти моего требования об имени, — выплюнула она, пытаясь вырваться, но он мягко удержал её на месте.

— Подожди... Давай поговорим. Ты можешь называть меня Каем, если хочешь, — неожиданно предложил он.

Кайрос никому не давал такого разрешения, даже от семьи в своё время потребовал обращаться к нему только полным именем. Длинное имя придавало ему солидности, но ради демонстрации единства с Тали он готов был пойти на многое.

Мысль о том, что она будет называть его «Кай», а он её — «Тали», казалась ему неожиданно острой и приятной. Только представить лица Белизара и Эйдрига, когда они это услышат… Они ведь уже решили что она ненавидит его, а Белизар даже стал разговаривать о разводе и о том, сколько людей будет его ожидать.

— Я не хочу.

— Что? — он настолько увлёкся своими фантазиями, что не сразу понял, о чём она говорит.

— Я не хочу называть вас Каем. И не даю вам права на своё короткое имя, — отрезала она.

Её слова поразили его настолько, что в первое мгновение он даже не знал, что ответить. Взглянув в её лицо, он был поражён: там не было ни следа радости или смущения — только холодное недоумение и равнодушие.

Ей действительно было всё равно, называть его Каем или нет.

Это неожиданно вызвало в нём глухую обиду и боль. Его прежние пассии убили бы за подобное разрешение. Даже Лилеана мечтала об этом. А его собственной жене было всё равно.

Все равно…

— И я повторюсь. Какая мне выгода от вашего предложения? Вы не помогли мне ни медяком, так почему я сейчас должна помогать вам? За ваше внимание? Ваше так называемое уважение? Оно мне не нужно. А в то, что вы сможете заткнуть вашу любовницу, я не верю — она так и продолжает пачкать моё имя, как и ваша мать.

От растерянности Кайрос чуть было не отступил на шаг, но это означало бы, что ему придётся отпустить Талиру, а он не собирался этого делать. Только сейчас он осознал, насколько взволнован. Нечто подобное он никогда не испытывал в общении с женщинами, тем более с теми, с кем уже был близок.

Напряжение между ними было физически ощутимым. Он слышал её дыхание — свежее, почти спокойное, словно этот разговор был для неё лишь унылой обязанностью, в то время как сам Кайрос заметно нервничал, и от этого совершал ошибки.

Сердце колотилось громко, сильно, и наверное, Талира могла его слышать.

— Лилеаны не будет с тобой даже рядом, — пообещал Кайрос, впервые за всё это время вспомнив свою любовницу. Это было удивительно: полтора года они делили постель, но только сейчас он полностью осознал, что никогда не видел в миледи Муради большего, чем просто удобную любовницу — ту, кто всегда рядом и готова отдавать.

Он закончит эти отношения, поставит точку. Конечно, он не мог выгнать её из сопровождения делегации, а потому будет обязан принять в своём поместье. Но он сделает всё, чтобы они даже случайно не пересеклись.

Второй рукой он мягко схватил Талиру за запястье и, почти не встречая сопротивления, провёл её к мягкой кушетке. Мебель здесь была куда удобнее, чем всё, к чему он привык.

— Я собираюсь перенести привязку на себя. Завтра. Ты поедешь со мной в поместье.

Как только он это сказал, Талира резко изменилась. Штормовые глаза потемнели, сузились, дыхание сбилось. Она нервно пошевелилась на кушетке, но Кайрос усилил хватку на её плече.

— Я не буду принуждать тебя, слышишь? Мы начнём жить как муж и жена, как и должны были жить. Я понимаю, что тебе это не нравится, что ты обижена на меня, — говорил он проникновенно, надеясь достучаться до неё. — Но я постараюсь изменить это. Я хочу, чтобы ты доверяла мне, Талира, слышишь? Я хочу работать над нашими отношениями. Скажи, что мне сделать, чтобы ты забыла свои обиды.

Его красавица жена не двигалась, но её глаза бегали, словно она быстро обдумывала своё решение.

Нечего там обдумывать!

У них все будет хорошо, все обиды уйдут, Лилеана не побеспокоит ее.

Кайрос вновь начал теряться в её присутствии. Знание, что он имеет право трогать её, что это его жена, невольно воздействовало на него. Она была так близко, в его руках.

Юная, прекрасная, его.

— Я всё равно не выдам своё производство за ваше, как бы вы этого ни хотели, — хрипло ответила она.

Не сдержавшись, он наклонился и поцеловал её.

Секунда, две. Прикосновение обжигало.

Он глубоко вдохнул, вбирая её запах, касаясь языком пухлых розовых губ.

А через мгновение оказался на полу. Талира оттолкнула его со значительной силой, ударив кулаком в грудь.

— Вы вообще слышите меня?! Не прикасайтесь ко мне!

Рука Кайроса скользнула по пушистой шкуре на полу, пока он поднимался. Его губы всё ещё горели от короткого поцелуя, но он не разозлился — она была в своём праве.

— Конечно. Я обещал дать тебе время, — усмехнулся он. — Не смог сдержаться.

Он не стал комментировать её отказ передать производство. Несколько дней назад один из его людей в большой секретности купил в Синей Трясины два стекла — он собирался представить делегации именно это как продукт своей стекольной мастерской. Но даже если им не поверят... Ещё вчера он решил, что это не так важно. Он муж и господин Талиры. Король знает, что в конечном итоге Тали будет с ним, особенно когда у них появится ребёнок. Один из детей д’Арлейн унаследует Синюю Трясину.

Она должна будет уехать. И совсем скоро. Если производство Талиры понравится терезийцам, благодарность Его Величества в первую очередь направится к нему, Кайросу, хотя конечно, Талиру тоже наградят.

— Мне нужно уходить, — Талира выпрямилась, бросая на него ненавидящий взгляд. — Что касается вашей угрозы о привязке: вы не можете этого сделать. Приказом Ордена ваша мать признана опасной для меня. Я не могу жить в поместье, пока она там находится. Или вы прогоните любимую матушку?

Кайрос хотел уже сказать, что сможет их помирить, но вовремя прикусил язык. Орден действительно вынес решение. Он не мог привести Талиру в поместье, пока там находилась мать.

Значит, придётся поселить матушку в богатом доме в Арлайне, а затем сменить привязку на себя.

И всё.

Тогда всё будет решено. Она больше не сможет убегать. Орден будет на его стороне.

Барон замер, глядя в её штормовые глаза, и ласково улыбнулся. Ещё немного, всего несколько дней, и они будут единым целым. Кто бы мог подумать, что привязка, созданная для бастардов, окажется настолько полезной?

Но чего Кайрос не ожидал, так это того, что Талира опередит его.

Талира Д’арлейн

Кайрос уехал на следующий день, вновь проспав вторую половину суток, что вызвало у меня значительное недоумение — раньше за мужем такого не замечалось. Однако вместе с этим я ощутила и облегчение: я знала, что он пытался проникнуть в мои покои, и была готова буквально драться, лишь бы не подпустить его к себе.