Необходимо было признать, он сразу же простил юную целительницу за неуважительное поведение и небрежную работу.

— Немедленно отпустите, — потребовала она практически приказным тоном.

Но он почти не обратил на это внимания.

Это ее необычный голос преследовал его в бреду, будоражил воображение, это она ухаживала за ним.

Самая необычная и яркая женщина, которую он когда-либо видел.

Стоило ей обернуться, как Теоден сразу понял: она будет принадлежать ему.

Мысли в его голове были совершенно неуместными, с учетом его состояния.

Как она вообще может жить с такой внешностью?

На нее же невозможно не смотреть.

Нет, не так.

На неё невозможно не пялиться.

Желая притянуть её ближе, рассмотреть, вдохнуть её запах, Теоден начал приподниматься на локте, как вдруг почувствовал резкую боль в голове и шее.

— Нет, лежите! — её невероятные синие глаза вспыхнули яростью, едва она заметила его движение. — Треклятый Урго, не двигайтесь! У вас рана на шее, она может открыться!

Второй рукой она неожиданно сильно толкнула его в плечо.

— Да кха… — герцог хотел возмутиться, но из горла вырвалось лишь невнятное бульканье, а боль в шее усилилась.

— Проклятие! Клянусь, то, что вы дожили до этого возраста — просто ургово чудо. Все мои старания насмарку! И даже не вздумайте говорить, по крайней мере несколько дней. Ране нужно время, чтобы зажить.

Мужчина не сопротивлялся, когда она уложила его обратно на подушки и снова наклонилась, внимательно изучая его рану, тихо ругаясь себе под нос.

Она явно была крестьянкой — при нем так даже конюхи не выражались.

Но какой крестьянкой…

Теперь, когда она возилась с его раной, он смог рассмотреть её ещё ближе и снова был поражён её яркой, редкой красотой. Девушка обладала самыми невероятными светло-золотистыми волосами — густыми, хоть и не слишком длинными. Теоден представил, как будет погружать руку в это великолепие, перебирать пряди, впиваясь в её сердитые пухлые губы. У целительницы были насыщенно-синие глаза, обрамлённые черными ресницами, и безупречная светло-розовая кожа.

— Перестаньте пялиться, — зло сказала девушка, встретив его взгляд.

Она смотрела прямо, почти вызывающе, и от этого ему захотелось заполучить её ещё больше. На границе сознания мелькнуло воспоминание о ком-то другом, но оно явно было незначительным, так как Теоден тут же отбросил эту мысль.

— Вы вообще слышите меня? Если не перестанете пялиться, я уйду и больше пальцем не прикоснусь к вашей ране, — в её голосе звучала угроза.

Герцог беззвучно хмыкнул и отвернулся, не потому что испугался её угрозы, а потому что не хотел сейчас лишаться её присутствия.

Понимает ли она, с кем разговаривает? Осознаёт ли, насколько он богат и влиятелен? Теоден был уверен — если бы она знала, кто он на самом деле, то вела бы себя куда скромнее, старалась угодить.

И в этот раз он был бы совсем не против этого.

Он издал хриплый звук и указал рукой на глиняную кружку а потом на дверь.

— Пить? — спросила она. Теоден покачал головой, совсем чуть-чуть, чтобы не причинить себе боли.

— Ночной горшок? — с пониманием спросила целительница, и он слегка кивнул.

Она принесла горшок, а он взглядом попросил её уйти. Герцог не желал, чтобы она видела его таким слабым, чтобы наблюдала за его жалкими попытками справить нужду лёжа, почти не имея возможности двигаться.

Кто осмелился напасть на него?

Нужно было срочно выздоравливать.

Теодену требовалась ванна, одежда и свежее постельное бельё. Он сомневался, что такая хрупкая девушка сможет поднять его и сменить постель, хотя мысль о том, как она пытается это сделать, вызвала у него неожиданное удовлетворение.

Он впервые осмотрел помещение, в котором оказался.

Комната была просторной и добротной. У стены стоял тяжёлый кованый сундук, до которого Теоден не мог дотянуться. Кровать, на которой он лежал, была крепкой, с толстым деревянным каркасом. Здесь даже были льняные простыни, которые, к сожалению, пропитались его потом… и не только. В комнате находилось несколько стульев, небольшой стол и ещё один стол, широкий, очень необычной формы. Спереди на нём были ручки, как у дверей.

Некоторые предметы мебели были ему незнакомы, и это усилило интерес мужчины. Это место явно принадлежит богатым, но лишённым стремления к излишней роскоши хозяевам: ровные деревянные стены, крепкие ставни, качественная мебель. Здесь было очень тепло, а через открытое окно виднелись верхушки деревьев — он находился на одном из верхних этажей.

Удивительно.

Где же он оказался? У кого-то из своих вассалов? Нужно будет щедро вознаградить хозяев. И кем являлась светловолосая целительница, кто ее привел?

Кем бы она ни была, он увезёт её отсюда. За любую сумму. Предоставит ей всё, что она захочет. Ей не придётся больше работать, и Теоден не сомневался, что как только она узнает, кому помогала, недовольство на ее лице сменится улыбкой. Она и представить не могла, насколько сильно её жизнь изменится совсем скоро.

Но сперва ему нужно навести порядок на своей земле. Разобраться с теми, кто попытался его убить.

Ронан временно отсутствовал — он оставил меня сидеть с больным и отправился в герцогство, пытаясь выяснить обстановку. Я же поняла, что надежды на то, что он когда-нибудь полностью перейдет к нам, были напрасными.

Стражник оказался невероятно преданным своему господину.

Сиделка из меня была, пожалуй, не лучшая — в «Выживании и формировании устойчивой общины» этому не учили, поэтому я действовала по наитию.

Я считала, что делала все чтобы он пришел в себя как можно быстрее.

А когда это всё же произошло, поведение Теодена Дрейгорна полностью выбило меня из колеи. В глубине души я ожидала благодарности, может быть, смущения, растерянности, от того, что за ним ухаживала его соседка, та, которую он не воспринимает всерьез. Я также ожидала того, что он захочет узнать у меня, что произошло.

Но я точно не ожидала, что Его Светлость начнёт хватать меня, пялиться, вести себя так, словно я была служанкой в его поместье и была ему чем-то обязана.

В отличие от семьи моего мужа, герцог всегда относился ко мне как к благородной даме а не как к бастарду, даже когда осуждал меня за ссору с мужем.

Не приказывал, не хватал.

Ронан ожидался не раньше вечера, и раз уж Теоден Дрейгорн пришел в себя, мне нужно было рассказать ему, что произошло. Я не знала, насколько сильны его враги и могут ли они найти его здесь, но тем пятерым, кто видел герцога, я доверяла — они никому не расскажут, тем более, они не знали, в каком состоянии Его Светлость был сейчас.

Забрав кувшин с водой и глиняную миску с бульоном, я направилась обратно к герцогу, чувствуя лёгкое нервное напряжение. Надеялась, что он пришел в себя и будет вести себя более разумно.

Я ошиблась.

Стоило мне войти в комнату, как его темные глаза тут же впились в меня. Он полулежал на подушках, его взгляд, почти не моргая, следил за каждым моим движением.

От этого взгляда, ощупывающего, открытого, словно стремящегося проникнуть мне под кожу, меня бросило в жар. Я чувствовала себя очень неловко и напряженно.

Каждую секунду.

Словно этот взгляд протянул верёвку между нами, я ощущала его, даже не видя.

— Хватит пялиться, — сказала я резко. — Я уже предупреждала вас.

Подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза, как делала всегда.

Я давно выучила свои уроки.

Никогда нельзя показывать слабость — это лишь провоцирует тех, кто хочет причинить вред, делает их более жестокими.

Но Теоден Дрейгорн удивил меня — вместо того чтобы отвернуться, как это было в прошлый раз, он продолжал смотреть на меня, теперь уже не скрывая своих мыслей. Его губы изогнулись в усмешке, словно он беззвучно спрашивал: «Или что?»