— Из хранилища данных в другом ковчеге, — ответила я, оглядывая онемевшие руки и разминая их. Какое же это было наслаждение! — И я не собираюсь нападать на ту, кто спасла мне жизнь. Почему ты это сделала?

Но Даниела не ответила.

Я подняла голову и заметила, что она уже находилась у самого выхода, через который меня принесли. Она явно собиралась уйти — одна.

— Постой!

— Мне пора. Нельзя, чтобы меня здесь заметили, — спокойно сказала она.

А потом, подумав, бросила передо мной нож Гарвина Дрейгорна, который всё это время держала в руке. Очевидно, считала, что мне он пригодится больше.

— Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, ты можешь прийти в Синюю Трясину. Я спрячу тебя настолько надежно, насколько потребуется, и отплачу за спасение моей жизни, — сказала я. Она кивнула, словно не оспаривая этой идеи. — Не будет ли для тебя опасным возвращение? Теоден Дрейгорн поймет, что все, что подстроил Гарвин, было ловушкой. В замке было множество стражников, и они готовы... Но вдруг ваш северный наследник выживет и узнает, что ты предала его?

Даниела усмехнулась, её красивые, полные губы исказились насмешливой улыбкой. Она покачала головой:

— Вам никак не справиться с ним обычными силами. И я прибыла сюда не для того, чтобы помогать ему. Я прибыла сюда, чтобы убить его, — её улыбка из лукавой превратилась в скорбную. — Но из-за тебя мои планы пошли под откос. Значит, в другой раз. Не переживай, я не жалею, что спасла тебя. Удачи… в замке. Она вам понадобится.

Сказав это, девушка быстро скрылась в густой темноте проема коридора, совершенно бесшумно, так, что я никогда не сказала бы, что здесь кто-то был.

А после звуки словно вернулись в неожиданно большой заброшенный каменный дом, в котором я находилась. Я смогла услышать то, что происходило далеко снаружи, за толстыми стенами.

Порывистый плач, хлопанье дверей, звон сталкивающихся мечей. Тяжёлый звук пинка и приглушённый стон.

Снаружи… дрались. Наверняка люди герцога, возможно, обычные деревенские, против северян, которые решили напасть на Ксин'теру, пока Его Величество находится в герцогстве.

Возможно, там была резня. Возможно — равная битва.

Подняв с пола нож, я лихорадочно озиралась, пытаясь определить, какой из многочисленных выходов станет для меня спасительным, — звуки боя, казалось, окружали меня со всех сторон. Но мое внимание отвлек браслет, который вновь начал наливаться насыщенным синим светом и вскоре, почти привычно, стал жечь кожу.

Прислонившись к косяку двери, я едва слышала происходящее сквозь гул в ушах и собственное прерывистое дыхание.

Снаружи кто-то умер или потерял сознание — его тело со скрежущим звуком сползло по стене, прямо напротив меня. Браслет слегка успокоился, но всё ещё напоминал, что опасность не миновала.

Отдалённые крики доносились даже через толстые стены. Деревня проснулась: жители поняли, что невольно стали частью чего-то ужасного, намного большего и страшного, чем всё, с чем они сталкивались раньше.

Сколько здесь северян? Несколько десятков? Сотня?

Теоден наверняка выехал с отрядом в пятнадцать-двадцать человек, и даже несмотря на их подготовку, этого недостаточно.

А наследник Севера, похоже, приказал убить Теодена. Я не верила, что это сделано ради Гарвина. Скорее всего, даже если бы план Гарвина сработал, младший Дрейгорн стал бы следующим. Но герцог на самом деле был слишком значимой фигурой в Ксин'тере, обладал собственной армией. Убрать такого человека — логичное решение.

Нужно срочно возвращаться. Сказать, что со мной всё в порядке, если это, конечно, важно для него, в чём я сильно сомневалась. Если он действительно идёт по моему следу… Но как? Как бы он узнал о моём местонахождении?

— Давайте спрячемся здесь! — услышала я снаружи.

Кто-то постучал по двери, затем другой голос сказал:

— Здесь давно никто не живёт. Это было поместье старосты, до того как его выгнали за воровство.

Так вот почему дом был таким большим! Староста когда-то отстроил себе целое поместье, хоть и не сравнимое с домами аристократов.

Скрывшись за кучей ящиков, я наблюдала, как в комнату через коридор вошли четверо. Двое явно были супругами: женщина поддерживала раненого мужчину, хромающего и с глубоким ранением на боку. Дверь для них открыла пожилая женщина, а следом шёл заплаканный мальчик лет четырёх.

Это была семья. Мужчина, судя по всему, пытался дать отпор северянам, готовым вырезать всех на своём пути ради приказа наследника. Ранение на его боку глубокое и грязное — возможно заражение. Но им было не до этого.

Усадив раненого на пол, женщина и ребёнок начали баррикадировать дверь, не понимая, что в этот зал вели ещё множество проходов.

— Мама, папа теперь умрёт?! — закончив, заплакал мальчишка, кулачками вытирая лицо. Его маленькие губы дрожали, не справляясь с рыданиями, а лицо исказилось от душевной боли и страха.

— Всё будет хорошо, Ноа. Папа просто устал. Папа сильный, он со всем справится, — утешала его молодая женщина, пока пожилая дама сидела рядом с раненым мужчиной. Они были чем-то похожи. Сын и мать?

Топот многочисленных ног отвлёк меня. Со стороны, откуда пришла семья, двигалась большая группа людей. Судя по смеху и незнакомым переговорам, это были северяне. Чем ближе они приближались, тем сильнее разгорался браслет.

Поняв, что дверь закрыта, северяне с другой стороны попытались пару раз толкнуть её плечом, но вскоре сдались. Дом был старым, возможно, некоторые двери действительно давно заклинило, а комнаты оказались завалены хламом.

— Слава богине, — прошептала женщина. — Они ушли. Тише, тише, Ноа, перестань плакать. Иди к папе и бабушке Луаре.

Пожилая дама раскрыла объятия, и мальчик бросился к ней, храбро сдерживая слёзы. Молодая женщина беспокойно осматривала мужа, пытаясь оценить его состояние. На её уставшем худом лице читалось принятие — она не верила, что он переживёт эту ночь.

Но меня беспокоило не это.

Браслет не переставал жечь, несмотря на то что северяне ушли, и их шаги и голоса постепенно стихли. Более того, жжение усиливалось с каждым мгновением. Я уже готова была крикнуть семье, чтобы они бежали, когда через другой вход в зал вошёл гигант.

Он шагал неспешно, уверенно. Сапоги с меховой подбивкой громко ступали по скрипучему деревянному полу, длинные каштановые волосы колыхались, острый меч блестел в лунном свете.

— Вот вы где, — осклабился он, сразу заметив семью. Говорил на ксин’терском, хоть и с тяжёлым акцентом.

Мужчина поднял глаза на северянина и, сделав хриплый вдох, попытался встать. Руки, дрожащие от боли и слабости, безуспешно старались поднять раненое тело. В его глазах была тьма безнадёжности. Он понимал, что погибнет, но надеялся дать своей семье хоть немного времени… чтобы что?

Убежать на несколько метров, пока они не встретятся с другими северянами?

— Не трогайте нас! Забирайте в доме всё, что хотите! Мы обычные люди! — надрывно прокричала молодая женщина, встав рядом с мужем. Лицо её исказилось судорогой, она беззвучно плакала, отчаянно глядя на северянина.

От ужаса я и сама едва дышала, и даже не чувствовала что пальцы непроизвольно впились в ящик передо мной. Только острая боль от спазма привела меня в чувство.

Я находилась за спиной гиганта, скрывалась за ящиками. Он не знал, что я здесь, я могла бы уйти. Тихо, незаметно — я юркая и очень быстрая. Браслет помог бы мне выбраться.

Но когда я увидела, как северянин замахивается мечом, я с диким криком выскочила. В руке был нож Гарвина Дрейгорна. Как обезумевшая мартышка, я прыгнула гиганту на спину и вонзила нож в правое плечо. Не теряя времени, выдернула его и ударила снова — на этот раз по руке, державшей меч.

Снова и снова.

Горячая кровь брызнула на моё лицо, на плечи, даже попала в глаза, но я не обращала на это внимания.

Северянин взревел, встряхнулся, и я отлетела в сторону. Однако моя безумная атака оказалась результативной: он сильно кровоточил, меч выпал из ослабевшей руки, которая теперь безвольно висела.