Нужно хотя бы немного улучшить свое положение: найти тёплую шкуру на кровать или, ещё лучше, выбить себе матрас из пуха вместо соломенного мешка. Найти еду, которая не вызовет у меня аллергии.

А потом разработать план собственной свободы и независимости...

С такими мыслями я уснула, а проснулась от громкого грохота — дверь ударилась о стену, и в комнату без стука вошла Марис.

— Хозяйка немедленно желает вас видеть. Она пишет письмо хозяину, — заявила ключница, высоко задрав нос.

Понятно. Видимо, на меня собираются жаловаться.

Пять месяцев назад я, Талира Керьи, бастард графа Икариона Керьи, стала женой барона Кайроса д’Арлейна.

Жизнь на землях отца была не самой легкой, особенно после смерти старой Эспины, которая заботилась обо мне до шести лет. Родившись бастардом со спящей магией, я с самого начала настроила всех против себя. Отец считал, что, несмотря на то, что я родилась позже его наследника, Себастиана, я каким-то образом «отобрала» магию, которая должна была принадлежать ему.

Магия решала не всё, но многое в этом мире. Те, у кого она была, как правило, жили дольше, отличались крепким здоровьем и, конечно, могли пользоваться своими силами. Магия была интуитивной и, в зависимости от дара, позволяла людям чувствовать ложь, опасность, болезни, а некоторые счастливчики даже ощущали ценные металлы под землёй. Однако такие гены давно породнились с королем.

У моего отца, Икариона Керьи, был дар располагать и привлекать. Люди, особенно прекрасный пол, тянулись к нему, хотя и не могли объяснить почему.

На меня его дар тоже действовал.

То, что он отталкивал меня, собственного ребёнка, причиняло особую боль, и в детстве я не понимала, чем отличаюсь от Себастиана.

Мне быстро объяснили.

Бастардам в Ксин'тере было не просто. Институт семьи, поддерживаемый орденом Велирии, был незыблем, и хотя разводы случались, это происходило лишь в тех редких случаях, когда семья долгое время не могла зачать ребёнка.

Бастарды в Ксин'тере были постоянным напоминанием того, что люди предали волю Первородной. Поэтому их сурово карали — им запрещалось получать образование, женщин коротко стригли, а мужчин брили налысо, чтобы все могли сразу их распознать. Родители бастардов тоже подвергались осуждению. Им не позволялось просто отказаться от детей — они были обязаны содержать их до тридцатилетия. Однако, если это происходило в богатых семьях, бастардов часто отправляли жить в самые отдалённые деревни, подальше от посторонних глаз.

В редких случаях бастардов принимали в семью, но это требовало огромных затрат. Нужно было подать прошение в столицу, в главный храм Велирии, в присутствии огромного количества людей, что бросало ещё большую тень на репутацию семьи, открыто демонстрируя неверность одного из супругов. После этого бастарды получали право на образование и возможность отращивать волосы, хотя всегда находились те, кто напоминал им о прошлом. Привязка бастарда к человеку или месту истекала через три года после принятия.

На бастардах редко женились, но были и исключения — например, если у бастарда обнаруживалась магия.

Это происходило крайне редко, потому что магия передавалась старшему наследнику, и маги были очень осторожны, осознавая, что дар открывал многие двери.

Но Себастиан, мой брат, родился без магии. А во мне, родившейся несколько лет спустя, она была, хотя и спала.

Именно из-за этого отец не отослал меня в удаленную деревню, привязав к дому, где каждый меня ненавидел или презирал. Он знал, что рано или поздно кто-то предложит приличную сумму за возможность жениться на мне.

Разумеется, мне никто этого не объяснил. Я росла как ненужная ветошь, общаясь с детьми слуг, помогая им, от скуки, пока те не получали за это наказание. Мои унижения поощрялись семьёй: я видела, как Себастиан награждал тех, кто ставил мне подножки или бросал мои вещи в навоз.

Я особо не давала себя в обиду — как и большинство деревенских детей, я была драчливой и вспыльчивой.

Однажды, когда мне исполнилось восемнадцать, меня вызвали в поместье, где находились портниха и несколько крепких служанок. Без слов, буквально таская меня из одной комнаты в другую, они вымыли меня, а после переодели в самую дорогую одежду, которую я когда-либо видела, и повели в храм Первородной Велирии.

— Что происходит? — без конца спрашивала я, почти не сопротивляясь. Очевидно, меня наряжали не для того, чтобы унизить или побить.

Впрочем, драки с моим участием прекратились ещё четыре года назад, когда Себастиан и его друзья повзрослели и осознали, что нет ничего престижного в том, чтобы драться с тощей девчонкой.

— Молчите, не позорьте свою семью, — ответила одна из служанок, подтолкнув меня в спину. — Еще больше.

В храме Велирии я никогда не бывала — бастардам запрещалось посещать воскресные службы. Когда я переступила порог, меня поразили величие светлых окон, высокие потолки и фрески с изображениями событий из жизни богини.

Некоторые присутствующие смотрели на меня с таким недовольством, будто само мое существование оскверняло священное место. Но чем ближе мы подходили к алтарю, тем сильнее билось моё сердце.

У алтаря стоял мужчина в дорогой зелёной робе, держа в руках клинок. Я не смогла сдержать улыбку, пока меня вели к нему. Рядом стоял мрачный отец — к счастью, сейчас он контролировал свой дар.

Мы оба понимали, что сейчас произойдёт.

Меня признают. Я перестану быть бастардом.

Я знала, как проходит ритуал — подслушала разговоры слуг о благословении Первородной для новорожденных.

Резкий порез, моя кровь капнула на алтарь и прислужник первородной громко произнес:

— Под взором Первородной Велирии да будет Талира Керьи благословлена силой вечного слова богини. Пусть растет, распространяя свет и мудрость её, живет, следуя заветам её, воплощая божественную волю через каждое деяние.

Вот и всё. Теперь я была официально признана Талирой Керьи и благословлена богиней. Но почему отец пошёл на это? Означает ли это, что теперь мне позволят учиться?

Ответ вскоре стал очевиден — через несколько дней начали шить моё свадебное платье. Имя жениха держалось в секрете не только от меня, но и от остальных. Было ясно, что тот, кто решился жениться на бастарде, пусть даже с магией, находился в отчаянном положении, хотя и был достаточно обеспечен.

Себастиан постоянно твердил, что для меня нашли старого, больного человека и эти слова подхватили его друзья, сёстры моей мачехи, кузены и кузины. Несмотря на изменение моего статуса, оношение ко мне осталось прежним: приказ отца не обучать меня и избегать со мной общения оставался в силе. Только Яра, как и всегда, игнорировала этот приказ.

Я искренне верила, что день моей свадьбы станет поворотным моментом в моей жизни — днем, когда всё изменится, когда у меня появится цель, возможности, и люди наконец-то начнут относиться ко мне по другому, начнут общаться со мной. Иногда среди деревенских даже гуляли слухи, что я сама буду хозяйкой.

— Готова раздвинуть ноги перед трясущимися стариком? — усмехнулся лорд Ленорос Бэй, лучший друг Себастиана. — Впрочем, нормальный мужчина на тебя и не взглянет.

— Все лучше, чем быть рядом с вами, — огрызнулась я в ответ. Как будто кто-то из них женится по любви! Хотя у них, по крайней мере, будет какой-то выбор.

Я настолько жаждала перемен, что даже перспектива брака с дряхлым стариком меня не пугала.

Но каково же было моё удивление, когда у алтаря меня встретил не старик, а невероятно привлекательный, высокий и молодой барон Кайрос д'Арлейн. Все присутствующие девушки в храме не могли оторвать взгляд от его мощной фигуры с широко расправленными плечами.

И мой взгляд не был исключением.

Впервые в жизни в моём сердце зародилась надежда, что мой брак может быть счастливым. Очевидно, благословение Велирии было не просто пустыми словами, если судьба подарила мне такого мужчину.