Зал замка, освещённый множеством свечей, поражал утончённой красотой. Высокий сводчатый потолок поддерживали мощные резные деревянные колонны, гладкий каменный пол мягко отражал свет. В воздухе витал аромат свежих цветов из массивных каменных ваз, а шорох платьев сливался с мелодией лютни и свирели.

Ариадна кружилась в танце, чувствуя, как тяжёлая ткань её платья лёгкими волнами обвивала фигуру. Щёки горели, в глазах блестел задор, отражающийся в глазах её партнёров.

Как бы она хотела забыться, просто наслаждаться моментом, не думать о том, чего от неё хотят матушка и Кайрос, чего ожидают придворные, и главное — чего требует Лилеана.

— Благодарю, миледи, — учтиво произнёс её неожиданный напарник по танцу.

— Вы приехали издалека? Я не видела вас здесь раньше, — с улыбкой спросила она, когда лорд Бэй забрал два кубка с вином у проходящего мимо слуги.

— Я являюсь тэном Икариона Керьи. У меня небольшой феод на землях графства, — ответил собеседник. — Мы с вашей снохой вместе выросли на землях её отца. Хотите, подойдём поздороваться? Она сейчас как раз с важнейшими лицами делегации…

Почему-то хорошее настроение сразу угасло, стоило этому приятному молодому мужчине упомянуть Талиру. Казалось, всё вокруг вертелось вокруг неё: разговоры, внимание, восхищение. Словно пока Талира здесь, Ариадна не сможет найти покоя.

Пока Талира здесь…

— Извините, мне нужно уйти, — прошептала она, сжав в маленьком нашитом кармане платья глиняный флакон, который ей передала Лилеана. Слуги с кубками вина сновали туда-сюда, и возможности лучше могло уже не быть.

А ведь Талира — это только первый шаг. Дальше будет хуже: ей придётся поить Его Светлость возбуждающим настоем и тем, что дурманит сознание, делить с ним постель, по настоящему, пока он не контролирует себя. А потом обвинить его в изнасиловании. Лилеана пообещала помочь — и с комнатами, и с настойками, так как она знала здесь слуг, и даже с конфронтацией и условиями. Его Светлость является человеком чести. И никогда, даже в теории, не позволит своему ребёнку родиться бастардом.

От одной мысли об этом плане Ариадну буквально подташнивало. Но если она не сделает этого, что дальше? Её будут высмеивать за то, что ухаживания герцога оказались глупыми слухами, которые она сама же и распустила, распугав остальных ухажёров. Её ждёт поместье д'Арлейн, сильно урезанное содержание, совместная жизнь с Кайросом и матушкой, у которой больше нет никаких прав. А Лилеана уже предупредила: она уничтожит репутацию Ариадны, если та не поможет с Тали.

Зависимая. Не имеющая никаких перспектив.

Тем временем единственный мужчина, который на самом деле нравился Ариадне, смотрел на Талиру.

Жену своего брата она видела издалека, в той части светлого зала, где образовалось свободное пространство. Не потому, что люди боялись Талиру, а потому, что рядом находились Эмиль Джеро, Теоден Дрейгорн, лорд Тугрим и иногда даже Его Величество.

Мимо постоянно сновали слуги. Взяв у одного из них кубок вина, Ариадна направилась к Талире. Лилеана заранее предупредила, что настойки у неё много, и если Тали откажется сейчас, потом можно попробовать ещё.

Но как же Ариадне не хотелось этого делать.

Почему ради своего счастья и успеха она должна наносить вред другим? И Талире, и герцогу, которому она, на самом деле, была совсем неинтересна.

Её зрение сужалось, она перестала видеть почти всё, кроме Талиры, которая даже искренне улыбалась — чего никогда не делала в их семье. Каждая нога Ариадны, казалось, весила тонну, словно она шла сквозь болотную грязь. В ушах стоял безумный грохот её сердца и звук собственных шагов.

Тяжёлых, неподъёмных, подводящих её к моменту, когда пути назад уже не будет.

Талира, находящаяся прямо перед ней, вдруг посмотрела на своё плечо. Туда же устремил взгляд и стоящий рядом Эмиль Джеро. Затем баронесса резко подняла голову и встретилась взглядом с Ариадной.

Так, словно баронесса всё понимала. Словно всё видела.

Талира… ждала.

«— Вам бы не пришлось этого делать, если бы вы боролись за себя и думали о том, кто на самом деле является причиной ваших страданий.»

— Талира… — прохрипела Ариадна. — Мы можем поговорить?

Талира д'Арлейн

В своей голове я уже возвращалась в огромный украшенный зал, где миледи Лилеана Муради наверняка вежливо и культурно беседовала со знакомыми или незнакомыми мне аристократами. Потом я хватала за волосы любовницу моего мужа, вытаскивала её в коридор и избивала. Жестокость была мне не свойственна — по крайней мере, я в это верила. Но сейчас я не могла найти для этой женщины даже капли сочувствия.

Конечно, я ничего этого не сделала, понимая, что единственной проигравшей в таком случае буду я. Но в моём воображении ладони уже чувствовали текстуру её густых тёмных волос, а костяшки пальцев — тепло её плоти, даже сквозь тонкую ткань перчаток.

— Т-т... Талира, — прошептала Ариадна, не понимая, что сейчас происходит в моей голове, но замечая мои напряжённые, сжатые в кулаки руки.

Не думает же она, что я собираюсь её ударить?

— Успокойся. Я не трону тебя, — хрипло произнесла я, садясь на кушетку в коридоре, где мы разговаривали. Рядом, на низеньком столе, стоял тот самый кубок с урговым вином, в который я сама, собственноручно, вылила немного яда из небольшого керамического флакона, который мне передала трясущаяся и почти ревущая Ариадна.

Знакомый запах вернул меня в самую тёмную и долгую ночь в моей жизни. В бесконечную поездку на телеге по разбитым дорогам королевства. В момент, когда я отдала почти все свои деньги за лошадь ушлому стражнику, который позже выдал меня храмовникам.

В ту ночь, когда Яра, покрытая слезами и рвотой, умирала на моих руках, выпив вино с отравой, предназначенное для меня.

Как там сказала медицинская капсула? «Острое отравление аконитом, критическая респираторная недостаточность, последняя стадия системного паралича». Яра умерла бы, если бы не чудесные технологии землян. Она была одной ногой в могиле.

И это сделала с ней Лилеана.

Аконит — редчайшая и невероятно ядовитая трава. Даже её запах опасен. Ариадна, похоже, этого не понимала: послушно держала флакон рядом, нюхала его содержимое. Когда я сама поднесла кубок к носу, она чуть не вырвала его из моих рук, решив, что я собираюсь это выпить, не понимая, что это может быть для нее опасно.

При этом всё наше общение сопровождалось невыносимым, сильнейшим жжением браслета на плече, таким, какого я ещё не испытывала.

— Мне позвать кого-нибудь? Что нам делать, Талира?! Ты собираешься жаловаться на меня Его Светлости или королю?

Богиня, что у неё в голове?

Королю до наших разборок совершенно точно нет никакого дела. Хотя если меня убьют прямо перед подписанием договора с терезийцами, мою трагическую смерть, конечно, заметят. Что же касается Его Светлости…

Планы против него были гораздо опаснее. У меня был браслет — я бы в любом случае не выпила этого яда. Но Теоден Дрейгорн, против которого замышляют предательство собственные слуги, был под реальной угрозой.

И почему-то я не сомневалась, что если он действительно поверит, что изнасиловал Ариадну, он женится на ней.

— Мы расскажем герцогу правду.

Ариадна побледнела от этих слов и снова начала трястись, словно в припадке.

— Меня точно сдадут Ордену! Не нужно было тебе всё рассказывать!

— Уймись! — Если бы она была мужчиной или хотя бы деревенской, как я, я бы влепила ей пощёчину — чтобы привести в чувство. Но Ариадна была благородной урговой леди и находилась сейчас в объяснимом стрессе. — Ты ничего ещё не сделала. А вот если бы сделала — точно была бы преступницей. Как ты думаешь, что в этом флаконе?

— Травы-ы-ы... специи, на которые у тебя реакция, — невнятно промычала сестра моего мужа, лишившаяся привычного боевого румянца.