— Меня зовут Талира д'Арлейн, Ваша Светлость, — произнесла целительница, слегка склонив голову. — Я супруга вашего соседа, барона Кайроса д'Арлейн.

Ее спокойные глаза выжидали его реакцию, а Теоден…

Он просто не мог в это поверить.

Как эта огненная незнакомка, такая яркая и желанная, та, кого он уже мысленно считал своей, могла оказаться почти забытой, блеклой женой его соседа?

Но это была она.

Только у Талиры д'Арлейн были такие редкие, глубокие синие глаза и эта манера держаться — настороженная, как у дикого зверька, готового броситься при малейшей угрозе.

Что же с ней случилось?

— Я уже говорила вам, — ответила она, прочитав вопрос в его глазах. — Магия. И, конечно, хорошее питание, как только я покинула дом моего мужа и его семьи. Как видите, болотный воздух пошёл мне на пользу, — она обвела рукой пространство вокруг себя, но Теоден, как назло, не мог оторвать взгляд от линии ее бедер, освещенной мягким светом из окна.

Как она вообще могла жить с такой внешностью?

— Я оставлю вас ненадолго. Вернусь через два часа. Вам нужно что-нибудь?

Герцог жестом показал, что ему необходима хотя бы возможность писать — так больше продолжаться не могло. Он не мог кивками выразить все свои мысли и просьбы… Да, именно просьбы, а не приказы. За ним ухаживала благородная девушка, замужняя леди, и он почти открыто домогался ее. Даже теперь он понимал, что отчаянно хотел бы видеть ее в своей постели.

Но она была чужой женой, женой знатного человека, баронессой. Интересно, как бы она отреагировала, если бы он предложил ей оплачивать ее проживание в Калдерре? Или осыпать ее украшениями, которые не принадлежат ни одному роду?

Рассмеялась бы?

Наверное, ведь такие предложения были бы оскорблением для благородной замужней леди, даже если она и бастард.

И такое предложение было ничтожным.

Какого Урго на ней нет ни единого украшения д'Арлейн? Как королевский камергер может позволить своей жене ходить как простолюдинка, так, что любой может решить, что она свободна?

Что ее можно присвоить, забрать себе?

Только сейчас до Теодена дошло: Кайрос д'Арлейн, не видел свою жену в её новом облике, не видел влияния магии, что спала в ней с самого рождения и теперь проснулась.

Вместо этого барон развлекался с леди Лилеаной Муради, главной красавицей сезона, той, что радовала своей красотой всю делегацию.

А Талира д'Арлейн в это время была объектом насмешек делегации и сопровождения, и слухи о ее уродливой внешности были сильно преувеличены.

Баронесса тем временем вернулась с вощеными табличками, несколькими листами пергамента, гусиным пером и чернилами. Теоден, стиснув зубы, отвернулся, ненавидя себя за ту реакцию, которую вызывало в нем присутствие Талиры д'Арлейн.

Это ненастоящее.

Ядовитая магия, которой она отравляет мужчин.

Такая же безжалостная, как магия её отца, которому удалось очаровать родственницу короля. Хотя Теоден никогда не ощущал магию графа так, как ощущал воздействие Талиры.

Наверное, потому что он был мужчиной.

«Перестаньте использовать на мне магию», — размашисто написал он первым делом на пергаменте, стараясь не делать лишних движений.

Талира смотрела на его надпись, занимающую почти весь пергамент, слегка нахмурившись.

— Я не могу, Ваша Светлость. Отец отправил храмовника оценить мою магию, и тот сказал, что она еще спит, хотя, скорее всего, просыпается. Пока во мне не признают магию, меня отказываются учить.

Теоден выругался бы, если бы мог, но вместо этого сказал себе, что будет держаться от неё как можно дальше. Ради её же спокойствия.

Когда он окажется на безопасном расстоянии, её магия перестанет на него воздействовать, а вместе с ней исчезнут и недостойные желания, которые он испытывал к чужой жене.

Но сперва он должен поблагодарить её за спасение своей жизни.

Не поднимая головы и избегая её взгляда, он размашисто написал вторую фразу:

«Где я?»

Он не узнавал это место, но чувствовал необходимость поблагодарить хозяина. Был ли владельцем этого дома тот самый Ронан, которого упоминала Талира д'Арлейн?

И… почему она называет незнакомого мужчину, явно состоятельного, по имени?

Какие отношения их связывают?!

Теоден поднял глаза на девушку и вдруг осознал, что все это время она смотрела на него своим прямым, проницательным взглядом, которым она одаривала каждого собеседника.

И как он мог её не вспомнить?

— Вы в Синей Трясине, Ваша Светлость, — с гордой улыбкой ответила баронесса.

***

Талира д'Арлейн

Наше общение с герцогом было крайне ограниченным — моя магия явно действовала на него сильнее, чем на других, и я не хотела смущать его еще больше.

Как только он узнал, кто я, его жадные и похотливые взгляды мгновенно исчезли. Вместо этого Теоден Дрейгорн почти не смотрел на меня и игнорировал мое присутствие, словно я вызывала у него отвращение.

С учетом того, что я спасла его жизнь, сидела с ним почти двое суток, а затем еще четыре дня заботилась о нем, кормила и поила, перевязывала рану, это было особенно обидно. Но я понимала: ему не хотелось находиться рядом с магичкой, пусть даже необученной, чье влияние он постоянно ощущал.

Вообще-то Ронан был уверен, что если моя магия и просыпается, то она очень слабая — не сравнить с тем воздействием, которое было у моего отца.

Мы не обсуждали герцога с жителями Синей Трясины, никто не говорил о его состоянии, хотя он уже вставал и выздоравливал на удивление быстро. Послезавтра он должен был покинуть наш дом, но сегодня неожиданно попросил меня задержаться, когда я принесла ему еду.

— Расскажите мне про этот... столик, — почти шёпотом произнёс он, ведь я просила его не напрягать горло.

— Это просто мебель, очень удобная для хранения мелких личных предметов, особенно, возле кровати, — с энтузиазмом пояснила я, показывая, как открывается дверца. — Вещи остаются в чистоте, пыль не скапливается, а открытые поверхности намного приятнее для глаза.

Герцог с явным интересом, который был мне очень приятен, изучал тумбочку, а затем перешел к комоду. Я впервые пожалела, что пока не ввела в обиход хотя бы простой водопровод — мне так хотелось показать Его Светлости, что я способна на большее.

Гораздо большее.

Теоден Дрейгорн по-прежнему избегал смотреть на меня напрямую, хотя теперь, по крайней мере, мы начали разговаривать.

— Расскажите мне, что здесь происходит, — он подошёл к окну и указал на огромную стройку, разворачивающуюся снаружи.

И я рассказала. О каменной площади, строящейся на возвышенности, окружённой дренажными каналами, с неглубокими каменными каналами по всему периметру для стока воды в более крупные каналы вокруг. Я приняла решение не вырубать некоторые деревья, а окружить их аккуратными поребриками, что сделает будущую площадь еще более красивой.

— Я надеюсь, что однажды здесь будет проходить ярмарка, — продолжила я. — Сейчас торговля у нас в основном идёт вдоль дороги, но к будущей площади уже строится отдельный участок дороги. Будет также предусмотрена зона для телег, животных и повозок, — я указала на место, где недавно вырубили деревья.

Его Светлость выглядел так, будто не мог поверить своим глазам. Он был здесь три года назад и всё выглядело совершенно иначе. У нас было уже два прочных дома: один — для Яры и меня, а другой — для остальных. Немного дальше по дороге я выделила участок под независимые хозяйства — для тех, кто решит строить свой дом, начать своё дело и платить мне налоги за использование моей земли. Пока таких было немного — только сын Германна и Марисоль, и его жена, которым я выделила строителей.