Кайрос коснулся моих губ и повесил на мою шею первое настоящее украшение в моей жизни — в этот момент я уверилась, что он позаботится обо мне. Моя тонкая, бледная ладонь лежала в его широкой смуглой руке, и мне до отчаяния хотелось прикоснуться к густым тёмным волосам, спадающим до плеч, или к мужественной груди.

Внезапно разговоры деревенских девиц, восхищающихся красотой других мужчин, включая Себастиана и его друзей, стали мне куда понятнее — раньше я считала их глупыми, потому что не испытывала подобных чувств.

Кайрос казался мне принцем, который вытащит меня из той серой жизни, что я влачила до встречи с ним.

Муж почти не разговаривал со мной, постоянно отвлекаясь на других, но это не уменьшило моего восхищения. Я смотрела на него влюблёнными глазами всю дорогу до его земель. И тогда, когда он привёл меня в великолепные покои баронессы и сказал, что они принадлежат мне. Я не глядя подписала все документы, которые он подал, и молча, с улыбкой, выполнила все требования для «привязки» к новому месту — поместью д'Арлейн.

Со смущением я поприветствовала его мать и сестру, истово молясь Велирии, чтобы я им понравилась. Моя речь наверняка была полна ошибок, но я повторяла то, что слышала от других высокородных дам.

Даже утром, после нашей первой брачной ночи, я всё ещё смотрела на Кайроса влюблёнными глазами и улыбалась. За ночь он взял меня пять раз, очевидно, желая получить ребёнка с магическим даром. Было больно, но боль казалась терпимой — в детстве, в драках, мне приходилось терпеть и худшее.

Моя улыбка померкла лишь тогда, когда я узнала, что он уехал, даже не попрощавшись.

— Тали! — голос Фиррузы д'Арлейн вырвал меня из раздумий. — Я собираюсь всё рассказать сыну. Уверена, он будет разочарован твоим поведением. Как ты могла осмелиться обвинить меня во лжи при гостях? И как ты посмела назвать Ариадну сокращённым именем? Как мне справится с твоим невежеством? Вы не подруги, это недопустимо перед знатными гостями!

— Вот именно, — подтвердила я. Они постоянно называют меня сокращённым именем, даже сейчас.

— Ты обязана обращаться ко мне «Ваша Милость», Тали! Ариадна никогда не давала тебе такого права! А у тебя хватило наглости произнести это при наследнике барона Марлоу!

— Я тоже никогда не разрешала никому из вас называть меня сокращённым именем, — ответила я холодно.

Фирруза посмотрела на меня цепким взглядом, в котором мелькнуло подозрение. Я все ещё спорила.

Проклятье.

Сдерживаться.

Изображать пассивность.

Скрывать свои намерения.

Впервые в жизни я понимала, как оказалась в этой ситуации, и уже начинала разрабатывать план, как выбраться. Но своими ответами, пусть и вежливыми, я лишь усложняла себе жизнь.

— Я немедленно расскажу всё Кайросу. Уверена, он не одобрит твоё поведение. Он мечтал о молодой, кроткой жене, а ты позоришь его семью перед соседями!

Она говорила громко, чтобы все слуги могли услышать.

— Вот, смотри! — Она протянула мне перо и пергамент, на котором было выведено аккуратное письмо моему мужу. — Даже такая, как ты, не сможет обвинить меня в обмане. Изучи письмо.

Фирруза подняла голову высоко, словно делала мне одолжение своим благородным поведением. Я смотрела на пергамент, долго изучая его.

Я понятия не имела что она написала в этом письме.

Или в предыдущем.

Она постоянно писала обо мне мужу, я сама согласилась на это, в день его отъезда.

Я не умела читать, но почему-то была уверена, что её версия событий не совпадает с тем, что происходило на самом деле. И не сомневалась, что она давно поняла мою неграмотность.

— Тали! — окликнула меня Фирруза, настаивая. Я едва сдержала себя, чтобы не потребовать немедленно прекратить называть меня сокращённым именем.

— Хорошо, отправляйте, — буркнула я, и взгляд Фиррузы потемнел от недовольства.

— Такое поведение не должно оставаться безнаказанным, Тали. Я уже писала Кайросу, и он согласен, что тебя нужно немного ограничить. Думаю, ты и сама понимаешь, что ограничение в хлебе и кашах — справедливое и лёгкое наказание за то оскорбление, что ты нанесла вчера Ариадне. Тем более, что это еда простолюдинов.

Я почувствовала, как внутри меня вспыхнула ярость, но сдержалась. Хлеб и каши были единственным, что точно не вызывало у меня аллергию. Они знали, что всё остальное приведёт к тому, что моё лицо покроется некрасивыми красными пятнами и опухнет.

Мне не хотелось спорить, мне хотелось уйти. И поэтому я согласилась, радуясь, что они не решили запереть меня и «дать время подумать о своём поведении».

— Если на этом все, я удал… Можно мне пойти? — я быстро поправила себя, задав грубоватый вопрос, за что получила ещё один осуждающий взгляд. Но в глазах Фиррузы мелькнуло удовлетворение — она считала, что «поставила меня на место».

— Ты кое что забыла, Тали.

— Можно мне пойти... Ваша Милость? — спросила я без эмоций.

— Иди, отпускаю. Не попадайся мне на глаза сегодня.

С удовольствием.

Выдохнув, я направилась прочь, надеясь найти Яру и исчезнуть на сегодня из поместья. Я понимала, что в Арлайне, самом крупном городе баронства, меня узнают, и никто ничего мне не продаст. Заработать деньги тоже не удастся.

Значит, придётся изображать другого человека.

***

Яра изначально отказалась идти со мной в Арлайн на весь день — ей уже выдали задания и пригрозили двумя ударами плетью, но я настояла. Настоящая её хозяйка — я, хотя мы скорее были подругами.

Разговаривать с Марис об отсутствии Яры тоже буду я.

Когда мы покидали графство Керьи, муж милостиво разрешил мне взять служанку из отцовского дома, если она сама захочет. Я ухватилась за эту возможность — Яра была единственным близким мне человеком, и я знала, что она тоже хочет уехать.

Яра была такой же необразованной, как и я, и полной сиротой. Её отношения с семьёй тёти, которая взяла её под опеку, не сложились. Однако, в отличие от меня, она зарабатывала на жизнь, служанкой, хотя её доходов едва хватало на одежду и мелкие вещи.

Я чувствовала себя немного лучше — голова всё ещё болела, но знания, переданные мне хранилищем данных, теперь приходили чуть легче. Я была безумно голодна, но чувство голода давно стало мне привычным: и дома, и в поместье д’Арлейн я часто оставалась без еды, либо сама отказывалась, зная о своей реакции, которая оказалась обычной аллергией.

— Куда мы идём, Тали? Ты чего-т, совсем иная стала, даже говоришь по другому.

Я вздохнула с тоской, понимая, что, когда встану на ноги, обязательно организую для Яры обучение, даже если она будет сопротивляться. Если мне удастся стать самостоятельной и зажиточной, как я и планировала, нужно будет пересмотреть наши отношения. На сегодняшний день я баронесса, а она — служанка, и Яру нужно будет обучать и поднимать на новый уровень.

Но сейчас мне предстояло сделать первые и самые тяжёлые шаги, не вызывая подозрений. Если кто-то узнает, что я побывала в пещере за проклятыми дверями, меня могут объявить отродьем тёмного Урго, а после отправить в отдалённый храм Первородной, лишив права на владение деньгами и имуществом. Тогда моё прошлое бастарда покажется мне самыми счастливыми днями.

— Тали, ну что же мы будем делать?! — спросила Яра, пока мы шли по дороге. Я прятала своё лицо под широким отрезом серой ткани. — Ты как там? С утра-то совсем плохо выглядела, может, тебе лучше остаться, отдохнуть?

Мы будем продавать, Яра. И получать деньги, потому что без них никуда.

Но я не могла пока сказать ей, что именно мы будем продавать. Потому что и сама этого ещё не знала.

У меня в голове было множество идей о том, как улучшить нашу жизнь, хотя многие из них были лишь поверхностными — требовалось около двух недель покоя, чтобы знания полностью усвоились.

Но для реализации этих идей нужно было две вещи: место, куда можно вкладываться, и изначальные вложения.