Наши взгляды встретились, и я увидела это.

Ненависть.

Чёрную, густую, удушающую ненависть. Она сквозила в напряжённой челюсти, резко очерченных носогубных складках, раздувающихся ноздрях и, больше всего, в её глазах.

Свекровь могла бы уйти; её план вполне мог быть приведён в действие и без её присутствия. Но ей хотелось видеть мой крах собственными глазами — тот миг, когда меня, сломленную, сокрушённую, закуют и уведут на глазах у тех, кто приветствовал меня с уважением при въезде в поместье. На глазах у тех, кто сейчас видел ее унижение.

— Я веду себя так, как и подобает благородной гостье… — произнесла она едва слышно.

— Нет, — отчеканила я громко, и по комнате пронёсся взволнованный вздох. Пружина внутри меня сжалась; всё тело было напряжено, как никогда. — Я хочу, чтобы вы пообещали что начнете вести себя согласно приличиям в чужом доме, в моём доме, как и подобает благородной гостье.

Молчание затянулось. Фирруза д'Арлейн несколько раз открывала и закрывала рот, осознавая, что если не даст обещания, ей придётся просто уйти. Узкое лицо с высокими дугами бровей исказилось от злости.

Моника тоже впервые бросила на меня взгляд, полный страха.

Бойся.

У тебя ещё есть три часа, чтобы исправить положение — возможно, это изменит твою судьбу.

— Миледи, прошу вас, Его Милость не желает, чтобы две самые близкие ему женщины конфликтовали из-за столь незначительного повода. Уверен, никто из нас не хочет зла друг другу, — вмешался лорд Тиу.

О, как же он ошибался.

Не сводя взгляда со свекрови, я подняла одну бровь, давая понять: либо она произносит эти слова, либо уходит. Выбор был за ней.

— Я… начну вести себя согласно правилам... Обещаю, — выдавила она едва слышно, и я широко улыбнулась, давая понять, что ждала именно этого.

— Именем Первородной? Начнёте уважать хозяйку? — низким голосом уточнила я.

— Д… да.

Она не простит мне этого. Никогда. Я только что приобрела врага, который никогда не изменит своего мнения. Возможно, будь я мягче и податливее, сумела бы с ней ужиться, продемонстрировав полезность, умения, деньги и ресурсность.

Но я не собиралась даже пытаться. Не после того, что услышала от Яры. Я до последнего старалась вести себя цивилизованно и решить дело мирно.

— Ну что же. Приветствую вас, милорд и миледи, в нашем доме, милостью Первородной Велирии. Прошу, отведайте Зоряного Вина в знак того, что вам… сейчас рады под этой крышей.

Фирруза д'Арлейн, вероятно, надеялась, что после этого в комнате воцарится тягостное молчание, но я спокойно беседовала с лордом Тиу. Ей хотелось бы, чтобы я утопала в сожалениях о том, как обошлась с ней, но моё поведение оставалось безупречным: закуски подавались вовремя, вино не кончалось, а беседа с помощником мужа была вполне продуктивной. Он расспрашивал о том, сколько часов экономит дорога и сколько времени строилось поместье. Я отвечала, на что могла, но сознательно многое скрывала, указывая, что мне придётся уточнить детали со «своими людьми».

Все это время Фирруза д'Арлейн оставалась в стороне, бесконечно далёкая, несмотря на то, что сидела всего в нескольких метрах, всё больше осознавая, что её молчание и демонстративная обида никому не интересны. Никто не собирался просить у неё прощения, интересоваться, все ли с ней хорошо.

— Можете ли вы показать нам своё производство? — словно случайно поинтересовался лорд Тиу, уже предвидя мой ответ.

— Нет, — улыбнулась я. — Вы сами понимаете, наши мастера не желают раскрывать свои секреты, и я уважаю их желание.

Никто не верил, что я не знаю секретов производства, особенно после того, как у нас появилась стабильная дорога, возможно, лучшая в королевстве, процветающее, отлаженное как часы, производство соли, кирпичей, а теперь и стекла.

В итоге Фирруза д'Арлейн и лорд Тиу решили самостоятельно прогуляться по территории, хотя я сразу предупредила, что к большинству производств им не будет прохода. Их это не смутило — казалось, свекровь просто не желала находиться со мной в одной комнате, но и не собиралась показывать, что я одержала верх в нашей невидимой схватке. Я же удалилась в свои покои, пообещав вкусный обед через два часа, на котором, к сожалению, я не смогу присутствовать из-за занятости.

Вместо этого я проверила Яру, велев ей оставаться в своих покоях после уничтожения… улик и не высовываться. Подруга совсем не умела скрывать свои эмоции и сразу же выдала бы нас.

А ведь все происходящее было нам на руку.

Мы ждали. Казалось, я отсюда слышала перестук копыт, шорох дорогих попон, переговоры представителей Ордена, гул толпы, расступающейся перед ними.

— Миледи! — тихий стук в дверь и испуганный голос Йулиу заставили меня вскочить. Сердце колотилось где-то в горле, дыхание стало неровным. — Там… на заставе…

— Впустите их, — прошептала я с волнением, быстрыми шагами проходя через главный зал, затем через прихожую и, наконец, выходя во внутренний двор.

Свекровь уже была здесь; её тонкие губы едва сжерживали довольную улыбку. Она не сожалела — ни секунды. Женщина вновь осматривала внутренний двор так, будто поместье принадлежало ей. Лорд Тиу, напротив, не смотрел на меня, сосредоточив свой хмурый взгляд на большой приближающейся группе представителей Ордена Первородной.

— Что… что случилось? — удивлённо, но не взволнованно спросила я. Нельзя выдавать наличие у нас секретных комнат, все должны поверить что всё произошло случайно.

— Миледи д'Арлейн. Против вас выдвинуто обвинение в том, что вы храните и применяете настойку, прерывающую беременность и убивающую будущее дитя Первородной. Отойдите с нашего пути — мы должны обыскать ваши покои.

***

Я без колебаний впустила неожиданно многочисленных представителей Ордена — пусть ищут. Служанки ушли с ними, готовые проводить их в любые покои.

— Как же так? У меня не хранится ничего незаконного, я послушная дочь Первородной и никогда бы так не поступила! — воскликнула я, сжав кулаки и отчаянно осматриваясь. Вроде как, нужно показать сильные чувства, если меня обвиняют. Эмоции — то, что отличает честного человека от лжеца, и если я буду слишком спокойна, мне не поверят.

— А как же проклятые серебряные пластины, которые ты продавала в огромном количестве, Тали? Все только об этом и говорят в высшем свете. Какой позор! — Фирруза д'Арлейн схватилась за сердце, вызвав несколько сочувственных вздохов, а кто-то из представителей Ордена даже подставил ей руку.

Она вновь назвала меня сокращённым именем и напомнила о «проступке», за который я уже понесла наказание — буквально своей кровью. Мой шокированный взгляд не смутил её, свекровь лишь махала своей рукой перед лицом, словно ей было жарко, демонстрируя степень своего истощения и расстройства.

Лорд Тиу молчал, хотя явно чувствовал себя немного не в своей тарелке.

— Брат Зоринак! — обратилась я к знакомому представителю Ордена, всегда встречавшему меня в храме Арлайна. — Я уже заплатила за своё преступление с проклятыми пластинами. Я сама хотела искупить свой грех, как можно скорее, и Первородная простила меня — через боль и кровь. Вы сами знаете, что я сделаю всё, чтобы доказать свою преданность Ордену!

Надеюсь, я не переиграла с ролью оскорбленной жертвы. Впрочем, многое в моих словах было правдой. Не потому что я была так предана Первородной Велирии — будь моя воля, я бы гуляла по проклятым землям каждый день, — но я была сосредоточена на том, чтобы у меня и моих людей был безопасный дом.

А орден во многом гарантировал эту безопасность.

— Что ещё можно ожидать от бастарда, — Фирруза д'Арлейн показательно вздохнула, драматично и жалобно. — Само их рождение противоречит воле Велирии. А я ведь старалась принять тебя в семью, Тали, а ты нам платишь таким образом! Но ничего, Орден разберётся.

Конечно, разберётся.