Первым в итоге Кайрос развернул письмо от своего помощника.

И, открыв, был поражён: крохотный кусок пергамента был исписан мельчайшими буквами — лорд Тиу отчаянно боролся за каждый миллиметр пространства.

«Ваша Милость, ваша жена не передала нам секрет производства стекла, но мы подкупили пятерых её людей, и все они описали нам один и тот же процесс, хотя, конечно, никто из них не знает его от начала до конца, как мы и предполагали. Ещё трое отказались и, возможно, передадут ей, что мы пытались узнать у них эти знания.

Я верю, что бросив все усилия сможем наладить очень малое производство через две недели, но в результате не уверен. Похоже, миледи давно работает над этим проектом — я видел результаты множества неудачных попыток. Если вы действительно хотите начать, нам потребуется три сотни золотых, в основном на добычу высококачественной меди для нагрева и измельчения. Песок мы добудем у реки.»

Трудно поверить, что до такого дошло — он послал людей украсть секрет производства у своей собственной жены, если она не захочет делиться им. Но выбора не было… Его Величество был настолько впечатлён, что желал продемонстрировать производство стекла, пусть даже незрелое, делегации. Эмиль Джеро был прогрессивным человеком, видевшим потенциал даже в несовершенном товаре. И король, как и лорд Тугрим, предпочли бы, чтобы производство представляли те, кому они доверяют, проверенные люди, способные достойно принять делегацию.

А Талира, увы, не захочет выдать своё достижение за дело мужа — не после всего, что он написал ей в письмах. Ни одна благородная женщина не простит такого. Но, возможно, Тали сможет — с учётом того, как она выросла и выглядела, она вряд ли могла ожидать иного от брака…

Кайрос с ужасом думал о том, где сможет найти три сотни золотых, учитывая его долги.

А виноват во всём треклятый герцог Дрейгорн.

«К сожалению, в остальном поездка к вашей жене прошла катастрофически. Прежде всего, должен подтвердить: миледи Талира д'Арлейн сильно изменилась — сравнивая с вашими описаниями и судя по реакции вашей матери и слуг. Не побоюсь заявить, что она настоящая красавица, возможно, прекраснее всех дам из свиты делегации. Но она крайне сурова.

Внутри Синей Трясины — настоящее поселение, хорошо обустроенное, богатое, люди очень любят свою хозяйку. Во многих домах застеклены окна, повсюду чудная мебель. Дома на толстых палках вблизи выглядят очень крепкими, они куда теплее за счёт удаленности от земли. Площадь мощёная, чистая, с торговыми лавками, грязь почти не скапливается, как и на дороге. Поместье прекрасно, совсем маленькое, но новое и светлое — выглядит лучше вашего. В поместье даже существует чудная система подачи воды, но я не успел ее изучить.

Я не хочу приносить вам плохие известия, но вынужден сообщить о случившемся. В стремлении помочь вам, миледи Фирруза обратилась в орден с жалобой на то, что баронесса хранит запрещённую настойку для прерывания беременности. Видимо, она надеялась, что на время пребывания делегации вы сможете представить Синюю Трясину как свои земли, включая всё производство.»

Кайрос не решался открыть следующее письмо, предчувствуя, что дальнейшее будет ещё более ужасным.

Зачем… зачем его мать так поступила? Он ведь не просил её о подобном! Наоборот, его огорчало, что их отношения с женой были настолько плохими, что ни о какой поддержке и речи быть не могло. И разве матушка не понимала, что делают в обители с такими, как Тали? Будучи бывшим бастардом, ей не дадут жизни, сочтя отродьем Тёмного Урго. А за такую настойку её заточат надолго…

Сердце бешено стучало, в голове проносились все варианты развития событий, пока он судорожно раскрывал последний пергамент.

Он боялся за Тали. Неужели он больше не увидит ее такой, какой помнит — огненной, серьезной, готовой к борьбе? Ожидающей от него лучшего.

«Настойку храмовники не нашли. Однако в поместье произошла отвратительная сцена. Миледи Фирруза не сдержалась и очень обидела вашу жену перед всеми, несколько раз. Орден заключил, что, судя по манере общения вашей матушки с вашей супругой и учитывая состояние здоровья миледи Талиры в прошлом, пребывание с миледи Фиррузой опасно для неё. Вдобавок, миледи Талира объявила меня и вашу матушку врагами Синей Трясины. Ранее подобное произошло и с ключницей вашего поместья, которая также не проявила к вашей жене должного уважения.

Ваш верный слуга пытался остановить обеих, но не смог. Я подозреваю, что между ними произошёл серьёзный конфликт в тот момент, когда они вместе жили в поместье. К несчастью, за сценой наблюдало множество людей, и слухи уже расходятся — о жестокости вашей матери, о том, что у вашей жены нет украшений рода д’Арлейн, кроме одного, и что вы не выделили ей ни медяка на содержание, отчего она спала на полу и носила обноски.

С нетерпением жду вашего указания касательно производства.»

Кайрос долго, очень долго смотрел на письмо, не отпуская его, пытаясь хотя бы частично осознать, насколько всё плохо. Затем он издал тяжёлый, громкий вздох.

Проклятье!

Ситуация, и так непростая, стала отвратительной — вот что происходит, когда полагаешься на других вместо себя. Как мог лорд Тиу не остановить его мать от её безумной затеи?!

Если бы только он мог уехать… Он был уверен, что смог бы снова завоевать сердце Талиры, заставить её забыть обо всём, потерять голову, как в самом начале их брака, когда она провела с ним лишь немного времени. Но вместо этого его мать решила избавиться от Талиры, пусть и временно… и теперь они выглядят в ужасном свете — жестокими, бедными, скупыми, скандальными. О нём заговорят как о человеке, от которого в ужасе сбегает собственная жена.

Совсем скоро делегация окажется в баронстве, но до того он отправится в Синюю Трясину. Он обязан вернуть жену домой, наладить отношения, включая её отношения с его матерью… чтобы все видели, что это лишь недоразумение. И возможно, влюблённая Тали согласится передать ему заботу о своей земле.

Особенно, если она будет ждать ребёнка…

Перед глазами Кайроса мелькнула их последняя встреча, когда их взгляды сошлись в безмолвной, оглушающей борьбе. Талира была непримирима. Она не собиралась безропотно терпеть.

«— Никто ничему не учил меня, я жила хуже слуг. Упомянула ли ваша маменька, как меня выселили из покоев баронессы в день вашего отъезда? Что за всё время мне почти ни разу не выделили ни клочка ткани для одежды, ни даже дров для обогрева или горячей воды?»

Покои баронессы! Лорд Тиу писал, что ему открыли баронское крыло! Значит ли это, что в его отсутствие мать действительно закрывала его? Ведь она утверждала, что подготовила его для Тали… значит, оно должно было быть открытым!

Неужели всё, о чём говорила Талира, было правдой? Если верить Ордену, то, переехав в Синюю Трясину, туда, где не было вообще ничего, она быстро пошла на поправку.

Кайрос снова и снова прокручивал в голове все жалобы матери — на расходы Тали, на её поведение, на якобы отвратительное отношение к слугам и к ней самой, но доказательств тому он не находил. Однако всё, что говорила Тали, подтверждалось… за исключением учёбы. Её действительно научили читать и писать.

Но самое горькое было то, как закончилась их единственная встреча после первой брачной ночи. Тали была так близко, его рука лежала на её бедре, а его любовница в это время прилюдно оскорбляла его жену.

Тогда, при всех, он велел Тали заткнуться и извиниться перед Лилеаной. Он просто не хотел начинать громкий конфликт.

Кайрос никогда не забудет её взгляд в тот момент, он был выжжен в его сознании.

Если у неё и оставались какие-то чувства к нему, они исчезли навсегда. Ей было больно, ужасно больно, но, в отличие от Лилеаны, заливавшейся слезами, она не проронила и слезинки.

Ничего.

Он всё исправит.

Приняв решение, Кайрос решительно развернул письмо от жены. В отличие от огромного, еле уместившегося на нескольких пергаментах, письма лорда Тиу, её письмо было кратким.