Моргенталь положил трубку и сел на ящик. Руки его тряслись.

— Не переживайте, фельдфебель. — Я вытащил из вещмешка флягу, подаренную старшиной, и взболтнул ее в руке. Почти полная. Открыл пробку и принюхался. Водка — что ж еще? — Держите, это успокаивает.

— Старшой! — В дверях появился Микляков. — Связист пришел!

— Отлично! Давай его сюда.

Фельдфебель глотнул из фляги и поперхнулся. Закашлялся и снова глотнул.

— Что, непривычно? Зато отпускает почти сразу. — Я забрал у него флягу и спрятал ее обратно. Немец–то! Успел ее почти ополовинить! — Успокойтесь, ваше положение в настоящий момент еще не самое трагическое. По крайней мере, не придется переживать многое из того, что вскоре выпадет на долю немецкой армии.

— Предлагал же мне брат устроить перевод в штаб шестой армии! Надо было соглашаться, а я, как дурак… — Он огорченно взмахнул рукой.

— Вот это был бы вам совсем неприятный сюрприз! Сейчас–то вы остались живы, а вот в шестой армии… там вскоре живые позавидуют мертвым.

— Не скажите… — Немца похоже развезло. — Брат служит там давно и много рассказывал, как сильна и непобедима она в боях.

— Повезет ему — попадет в плен, вот тогда пусть передаст вам свои будущие впечатления.

— Как вы можете об этом сейчас говорить? Вы что–то знаете? Как это может быть?

Все, немец поплыл. Толку от него тут больше не будет.

В дверном проеме появился Игорь. За ним шел невысокий боец с коробкой телефонного аппарата на плече.

— Игорь!

— Я!

— Бери этого ганса и тащи его к нашим. Он тут много чего полезного поведал. Пусть его там порасспрашивают вдумчиво. Найди майора, передай, пусть не вылезают пока из окопов. Понял?!

— Понял…

— Давай, двигай! Одна нога здесь — другая там!

Фельдфебель поднялся. Ноги его пока еще держали, но не особенно. Во всяком случае, штормило фельдфебеля изрядно.

— Вы… вы страшный человек… как можно… мой бедный брат…

— Ну, фельдфебель, нельзя же так раскисать! Возьмите себя в руки! Какой пример вы подаете своим солдатам?

— Да! Это правильно! — Он подтянулся и вроде бы даже слегка протрезвел.

— Ну вот! Уже совсем другое дело! — Я повернулся к Миклякову, который удивленно смотрел на нас обоих. — Все, малость он в себя пришел. Тащи его, пока снова не окосеет.

— А–а–а… Да! Конечно! — Он подхватил немца под руку и поволок его к двери.

— Руки ему свяжите! — крикнул я вдогонку. — А то рванет по полю к своим — всю обедню поломает!

Звук шагов затих внизу. Что–то не давало мне покоя, какая–то мелочь… Он что–то сказал… Или не нет? Что–то же зацепило меня? Не вспомню. Ладно, хрен с ним, с фрицем. Где связь?

И только поднеся к уху телефонную трубку, я вдруг вспомнил: последние свои слова немец произнес на английском языке. И что? А отвечал я ему как? Да, так же, по–английски и отвечал, язык–то знакомый. А вот с чего вдруг его на инглиш пробило? Странный немец. Да и брат у него в штабе армии служит. И перевод сделать обещал… Что это за братец–то такой?

Связь оказалась неважная, в трубке что–то шипело и потрескивало. Было слышно, как связист на том конце линии кого–то зовет. Наконец в трубку дунули, и голос майора спросил: «Кто на связи?»

Я прокашлялся.

— Леонов у аппарата!

— Ты? Живой?

— Ну, у немцев кишка тонка, чтобы меня так сразу задавить.

— Что у вас там?

— Я отправил к вам пленного фельдфебеля. По его показаниям, немцы на восемь часов утра готовят атаку силами до полка пехоты, при поддержке танков.

— Это точно?

— В низине пока туман, не просматриваю. Но звук моторов слышал. Так что, товарищ майор, укрепляйте оборону и готовьте минометчиков. Как только разглядим построение противника, постараюсь скорректировать их огонь. Артиллеристов поберегите для танков.

— Как ты сам? Сколько вас в доте?

— Шестнадцать человек. Четыре пулемета. Патронов пока достаточно, тут запас имелся. Когда немцы выйдут в атаку, поддержим вас фланговым огнем из правой амбразуры. Другие пулеметы их не достанут. Если есть такая возможность, выдвиньте пулеметный расчет в овраг, сразу за минным полем. Это позволит стрелять во фланг немцам и хоть на какое–то время собьет их с толку. Не сразу поймут, что дот стреляет по ним. Сначала на этот пулемет подумают. Как отстреляют пару–тройку лент, пусть уходят — у немцев это место из минометов пристреляно.

— Дельно ты придумал! Но ведь потом они на вас навалятся, что тогда делать будешь?

— Если из минометов прикроете, то тогда продержимся, сколько сможем.

— И сколько сможете?

— Дот крепкий, полевыми пушками его не разбить. Минометы тоже не страшны. Если только танки подойдут да по амбразурам дадут… Не знаю, товарищ майор. Но пока это единственная возможность для батальона сорвать немецкую атаку.

— Ладно, Леонов, я доложу твои сведения наверх. Держитесь там!

Я положил трубку и крикнул в соседний отсек, чтобы все поднимались ко мне. Когда бойцы набились в угловой каземат, там стало тесно и неуютно. В каземате поместились не все, часть народа стояла в соседней комнате. Только в окопе и у тыловой амбразуры осталось по одному бойцу. Ничего, им все потом объяснят. В нескольких словах я пояснил собравшимся обстановку. В воздухе повисло какое–то напряжение. Прервал молчание Чалый:

— И что теперь делать будем?

— Еще полчаса, и из дота мы уйти уже не сумеем. Совсем светло будет, и немцы нас засекут. Даже и до оврага не дойдем — из минометов накроют. Да и сейчас, боюсь, этот фокус у нас уже не пройдет. Это пока видимость неважная была, могли мы еще туда–сюда шастать. Сейчас этот дот — наше спасение. Да и дойдем мы до своих позиций, чем лучше будет–то? Я уж и не говорю про немцев, которые полком наш батальон в землю зажмут за час, так нас в случае самовольного отхода особый отдел встретит как лучших клиентов! Дальше растолковать?

— Не надо, сами понимаем.

— Тогда — слушай мою команду! Связист!

— Я!

— Бери аппарат и дуй вон туда! — Я указал в амбразуру на небольшой холмик, метрах в ста от дота. — Когда немцы выстроятся в атаку, будешь корректировать огонь наших минометчиков. Усек?

— Да!

— Держи бинокль. — Я снял его с крючка, на котором он висел. Надо полагать, раньше он убитому унтеру принадлежал. — Как только немцы двинут на дот, пулей сматываешься сюда! Не забудь свои причиндалы! Связь нам и тут будет нужна.

Связист подхватил бинокль и принялся сворачивать аппарат.

— Дальше продолжаю. Кто у нас с пулеметом знаком? Руки поднимите.

Подняли руки двое.

— Как звать–величать?

— Красноармеец Смирнов.

— Красноармеец Олейников.

— Значит, так. Смирнов — к тыловому пулемету, вон в тот каземат. Олейников — в окоп. Подберете себе еще по паре бойцов. Второго номера, подносчика патронов. Севергин!

— Я!

— Расставишь остальных. У амбразур, в окоп отправь кого–нибудь, пусть смотрит внимательно. Винтовки трофейные под рукой всем держать, у нас патронов немного, по сорок штук на ствол, и хорош! А немцы, за что им спасибо, сюда патронов поднатащили. Двух человек сюда. — Я ткнул рукой в комнату без бойниц. — Поднять из склада все наличные патроны, будут тут ленты снаряжать. Все ясно?

— Ясно.

— Исполняй! Этим пулеметом, — я похлопал рукой по стоявшему у амбразуры станкачу, — я сам займусь. Двух человек мне сюда!

Бойцы ломанулись на позиции. Слышно было, как орет Чалый, расставляя их по местам. Затопали ноги — это из склада тащили наверх боеприпасы. Суета продолжалась недолго, и вскоре дот затих.

Тем временем уже достаточно рассвело, и туман поредел. Оставив за старшего Севергина, я прихватил автомат и выбрался из дота. Напоследок предупредил его, чтобы он к телефонам не подходил.

Быстро подобравшись к связисту, я окликнул его.

— Чего там?

— Хреново… — И он протянул мне бинокль.

Опаньки… Не соврал фельдфебель…

— Трубку дай, — протянул я руку, не отнимая бинокля от глаз.