5) В отличие от наших специалистов, русские предпочитают работать организованными группами небольшой численности. В этом случае их деятельность достигает максимальной эффективности. У них хорошо отрепетирована работа парами. Хотя надо отметить их высокую результативность и при работе в одиночку.

6) Установлено название соответствующего подразделения противника. Это спецподразделение «А» Первого Главного Управления НКГБ СССР. Указанное подразделение нам неизвестно. Информация о нем отсутствует. Единственное обнаруженное нами упоминание о существовании данного подразделения относится к 1941 г. Тогда сотрудник этого подразделения убил несколько военнослужащих ремонтно–восстановительного батальона и после этого нанес серьезный урон преследовавшим его подразделениям специального назначения вермахта под командованием оберстлейтенанта Карла Рейнеке. Несоответствие в первоначальном наименовании подразделения (КГБ СССР вместо НКГБ СССР) можно объяснить неточностями перевода. По полученным нами данным, это подразделение существует уже около двадцати лет.

К своему сожалению, должен отметить также и то, что, несмотря на предварительную подготовку, мы так и не смогли противостоять русским диверсантам на должном уровне. Погибли профессор Маурер и все руководство управления «С». Практически полностью уничтожена спецгруппа гауптмана Борга, а он сам погиб в бою. Наши надежды на специалистов, подготовленных управлением «С», не оправдались. Их применение в данных условиях оказалось неэффективным, и в ряде случаев они даже нападали на наших солдат.

Советник первого класса Ганс Вернер.

Скрип колес я услышал под утро. Никак хозяин шалаша приехал? Ну, раз так… Я на локтях отполз в ближайшие кусты. Не забыл утащить туда и весь свой хабар, благо что его уже не так много и осталось. Интересно, сколько там будет народу? И что это будет за народ? Если это местные обитатели — одна песня, если полицаи — совсем хреново. Нет, положить–то я их сумею. А что дальше? Опять в шалаше залегать, ждать следующих гостей? Даже если я захвачу лошадь с повозкой, то куда поеду?

Скрип приближался. Я уже слышал негромкий разговор. Ага, значит, не один едет… Ну, давай, родной, покажись…

Телега, влекомая понурым конягой, выползла из–за поворота. И я опустил винтовку…

Негромко разговаривая между собой, на телеге сидели… две девчонки. Молоденькие, лет по пятнадцать. Головы повязаны платками, на плечах что–то среднее между телогрейкой и пиджаком. Как называется это одеяние? Лапсердак? Нет, это не у них… На ногах обыкновенные сапоги. Солдатские кирзачи? Ну… не совсем, но похоже. Блин, а моим–то уже скоро каюк…

Тем временем телега протиснулась между деревьев и подъехала к шалашу. Девчонки спрыгнули на землю. Та, что выглядела постарше, подвязала поводья лошади к кусту, и они обе принялись грузить сено. А ведь за один раз они все это не увезут… Значит ли это, что они приедут сюда еще раз? Не факт… Еще кто–то приедет? Тоже не факт. В шалаш они еще не залезали, а то увидели бы там мои следы. А зачем им туда залезать? Там, скорее всего, косари спали, а девчонкам–то он на фиг нужен?

Прошло полчаса, никто больше не появился. Ну что — рискнем? Я кашлянул.

Девчонки почти мгновенно оказались за телегой. О как, пуганые?

— Кто тут?

Это та, что постарше, выглянула из–за телеги. М–да, а в руке–то у нее… топор… Интересно тут гостей встречают… Однако надо что–то говорить, а то просто так убегут.

— Свои… — я постарался сделать голос как можно жалостливее. Ага, как же! Будто ржавым ножом по железной бочке проскрежетал.

— Свои все дома сидят!

— Значит, не все, — тут уже голос получше вышел.

— Что вам надо?

— Ходить я не могу… Мне бы из леса как–то к людям выйти…

— А кто вы такой?

— Солдат я… окруженец… к своим выйти хотел…

— А сюда как пришли, колы ходить не можэте?

Интересный у нее говор. Или от волнения так сбивается?

— Сюда дошел, переночевал, а вот встать уже и не смог.

— Ружье у вас есть?

— Есть…

— Бросьте! Вон, на траву! А то… знаем мы таких…

Интересно, откуда? Я тут такой не первый уже?

— Ради бога… — выщелкнув из СВТ патроны, я высыпал их в карман. Размахнувшись, насколько хватило сил, бросил винтовку в указанном направлении. Недалеко, но все же девчонок успокоил. Спокойнее и мне стало, пусть у них винтовка, зато патроны у меня. А то, знаете ли, бывали прецеденты… Может, у них папа полицай или типа этого?

Ободренные этим моим жестом, девчонки вылезли из–за телеги. Подошли поближе, и младшая сноровисто подхватила с земли винтовку. Передернула затвор — умеет! И разочарованно вздохнула.

— Нету там патронов, девоньки. Нет их у меня… кончилось все…

Они подошли, и, рассмотрев меня получше, младшая ойкнула. Ну да, видок был еще тот… Грязный, заросший щетиной. Немытая морда. В общем — бомж военного времени.

— Вы снайпером были? — это младшая.

— Нет, куда мне. Подобрал я ее.

Старшая передала свой топор подруге и присела около меня на корточки.

— Что у вас с ногами?

— Не знаю, милая. Не ходят и все тут. Чувствую я их, даже чуть пошевелить могу, а вот уже согнуть ногу не получается.

— Болят?

— Нет, не болят.

— Давно вы здесь?

— Четвертый день лежу. Вон, в шалаше все время прятался. А вас услышал, так и уполз. Мало ли кто едет, вдруг это немцы?

— А что ж вы ели–то?!

— Ну, есть у меня еще немного еды. На пару дней еще хватило бы.

Отойдя в сторонку, девчонки стали о чем–то совещаться. Разговор у них был бурный, причем заводилой в нем выступала младшая. Во всяком случае, напор у нее был — будь здоров! Наконец, о чем–то договорившись, они умолкли и направились ко мне.

— Мы вас к дядьке Хрисанфу отвезем. Он посмотрит, что там с ногами, может, и сделает чего.

— А немцев там нету? А то они меня тоже… враз вылечат…

— Нет. Они вообще к нам заезжают редко. Деревня маленькая, нету у нас ничего для них интересного.

— Ну, к дядьке так к дядьке. Хоть не в лесу лежать буду — и то хлеб!

Общими усилиями меня водрузили на телегу и засыпали сеном. В процессе погрузки мы и познакомились. Старшую девчонку звали Валентиной, а младшая назвалась Аней. После бурных обсуждений мою винтовку спрятали в кустах, и телега тронулась в путь.

Аня оказалась весьма любознательной девицей и всю дорогу донимала меня расспросами о положении дел на фронте. Что я ей мог сказать? Сослался на то, что был в лагере, и поведал ей некоторые подробности лагерного житья. Судя по тому, как ошарашенно она умолкла, рассказчик из меня вышел неплохой.

Под стук колес я даже задремал и проснулся только от шепота Валентины.

— Дядя Саша!

— А… Что?

— Мы в деревню въезжаем. Сейчас к дядьке Хрисанфу завернем, так что вы того… готовьтесь!

— Эх, милая, да меня сейчас как бревно ворочать можно, ничего от меня–то и не зависит. К чему ж готовиться–то?

Телега, качаясь на ухабах, проехала еще немного и остановилась. Я услышал топот ног и звонкий голосок Ани.

— Дядя Хрисанф!

Прошло некоторое время…

— Чего тебе, балаболка?

— Дед Панкрат сказал вам сена завезти.

— На кой оно мне сдалось–то? Скотины у меня нет, а курам оно вроде бы и без надобности?

— Не знаю я. Он сказал — завези малехонько сена дядьке Хрисанфу. Он знает, мол, зачем.

— Во как? Я еще и про это знать должон? Ну… давай свое сено…

Заскрипели, отворяясь, ворота, и телега въехала во двор.

— Ложись уж, аника–воин… — дядька усадил меня на полок.

В баньке было прилично натоплено, аж дух захватывало. Я осторожно перевернулся и лег на живот. Он помог мне, поддержав ноги, после чего вытянул их вдоль полка.

— Так… Щас попробуем… — с этими словами он зачерпнул из горшка полную горсть какой–то черной субстанции и принялся намазывать ею мою поясницу. Мазь эта обладала пренеприятнейшим запахом и быстро застывала на теле. Вскоре половина моей спины была закована в непроницаемый панцирь. Отступив на шаг, Хрисанф с довольным видом оглядел меня.