Мои собеседники переглянулись, в глазах Яковлева сверкнул огонек, он чему–то радовался.

— Хм–м… — Травников похлопал себя по карманам и вытащил трубку. Достал подставку, разложил и положил на нее трубку. Вытащил из другого кармана кисет с табаком. Повертел, положил на стол и внимательно на меня посмотрел.

А вот глаза у него были совсем молодые! Задорные, я бы сказал.

— А вы правы, Виктор Петрович! — Травников повернулся к генералу: — Вечно я, старый черт, перестраховываюсь!

— Ну, вы уж скажете — старый! — Генерал был явно польщен. — Вашего задора на десяток молодых с избытком хватит.

— Видите ли, Александр Сергеевич, — повернулся ко мне Травников. — У нас с генералом возник спор, можно ли вас, вот так сразу, в курс дела вводить? Я, грешным делом, сомневался — уж больно много всего на вас свалилось за последнее время. Виктор Петрович же настаивал, что можно. Более того — нужно. Сказал, что вы и сами поднимете этот вопрос на первой же встрече. И вот — он оказался прав.

— Ну так и к делу. В чем вопрос–то? — Я посмотрел на академика. — Рассказывайте, вот тогда и посмотрим на мою психику.

— Да? Ну, ладно, слушайте. На сегодняшний день вы единственный известный нам человек, чье пребывание в прошлом мы можем достоверно доказать.

— Только вы?

— А вы имеете в виду наших заокеанских… э–э–э… коллег? Точнее сказать, оппонентов?

— Ну да, американцев. Отдел Д–5.

— Угу. У них есть множество разрозненных фактов, которые, в принципе, могут быть использованы для доказательства нескольких аналогичных случаев. Но вот ни одного человека, кто бы сам совершил подобный… э–э–э… вояж, у них нет. И никогда не было. В течение последних двадцати лет у нас был, как бы это сказать, паритет. Ничьи теории не имели под собой убедительного и однозначного подтверждения. Или опровержения. Надо сказать, что изначально наши методы исследования значительно различались. Американцы сделали упор на техническую сторону вопроса, мы больше работали с… как бы это правильнее сформулировать… головой. Да. Именно с головой.

— Точнее, с мозгом.

— А, так вы и про институт знаете? Уже лучше, объяснять не придется. Да, мы работали, если так можно сказать, с мыслями. И ощущениями. Вам же знакомо такое ощущение, когда время словно бы застывает?

— Приходилось такое замечать.

— И как часто?

— Ну… пару раз.

— Отлично! — Академик подвинул свою трубку. — Взять ее сможете?

— В смысле?

— Ну вот со стола взять.

— Вот так? — Легким движением руки я подхватил трубку со стола и приподнял ее на уровень глаз.

— Да–да–да–да–да! Именно что вот так! А еще раз?

Пожав плечами, я положил трубку назад. Покосившись на генерала, я с удивлением увидел в его глазах прыгающие смешинки. Чего он тут смешного увидал?

— Готовы? — Травников испытующе на меня посмотрел.

— Да. Готов.

— Давайте!

Моя рука рванулась и сграбастала… пустоту. Трубки на столе не было. Подняв глаза на академика… я его тоже не увидел… кресло, где он только что сидел, было пустым.

Наверное, вид у меня был совсем обалделый, так что Яковлев, не удержавшись, прыснул. Однако же сразу вновь стал серьезным.

— Не ожидали, Александр Сергеевич?

Повернув голову, я увидел в соседнем кресле Травникова. Он, тяжело дыша, переводил дух.

— Староват я для таких фокусов… уф, подождите… вот попались бы вы мне лет двадцать назад…

— У Александра Яковлевича два боевых ордена за захват особо опасных вражеских агентов. — Генерал был снова серьезен и официален. — Живьем. Он был одним из опытнейших «чистильщиков», старшим группы. Как вы полагаете, Александр Сергеевич, сколько лет товарищу академику?

— Ну… лет шестьдесят, наверное. Чуть больше, может быть…

— Семьдесят девять.

Опа! Вот это дедок! Ничего себе, вот тебе и академик! Да, такому палец в рот не клади!

— Да ладно вам, генерал… — смущенно проговорил Травников. — Скажете тоже… обычная работа, как все.

Я постарался понять: как же все это произошло? Понятно, что никакой такой «трансгрессии» Травников не применял, вон его как колбасит до сих пор, знать, нагрузка на мышцы была серьезной. Так что же он сделал? Ушел он вбок, вправо от меня, там кресла нет, и ничто ему не помешало. Так, с этим ясно, но, черт возьми, как он ушел? И как трубку выдернул? Вспомним еще раз — как все было. Вот он трубку положил, вот руку стал убирать назад… Стоп! Назад? А вот те хрен! Клал он трубку правой рукой, по отношению ко мне она будет слева, так? И как эта рука пошла? Правильно, назад и влево от меня. Рывком. И я, как баран, на это купился! Повернул голову за рукой и трубку из поля зрения выпустил. А он ее левой рукой и подхватил. И свинтился из кресла вправо от меня. То–то у него ноги поджаты были — к прыжку готовился. Все? Нет, не все. Я должен был его заметить! Если только… этот дед действительно может растянуть время? Да ну, на фиг! Как это — растянуть? Стоп. Еще раз. Так, вот он трубку положил и руку вправо от себя выбросил рывком. Все? Нет. Его команда «Давайте!». Я автоматом посмотрел на его лицо . И руку за трубкой тянул на автомате, я же знал, где она лежит. А пока я на лицо ему смотрел, он ее уже увел. Тут мои глаза и опустились — трубки–то нет? А он аккурат в это время и стартовал из кресла. Очень быстро. И память у деда зрительная — дай бог и мне такую заиметь! Он–то на трубку не смотрел. Значит, что мы имеем в сухом остатке? Грамотное (ОЧЕНЬ!) отвлечение внимания и провоцирование за его рванувшейся рукой. Все верно, на уровне примитивных инстинктов. Дальше что? Дальше отвлечение голосом — команда. Грамотно? Безусловно. И следующий мой шаг он тоже просчитал, то, что я глаза опущу к столу. Так, последовательность действий ясна, что можно сделать? Смотреть боковым зрением, ясен пень! Сам же и учил народ сколько лет! Не вертеть башкой, как сова на солнышке. Меньше крутим башкой — меньше отвлекаемся, больше время на работу . Ну, все по полкам разложил? Все. Реванш?

— Александр Яковлевич, а повторить все это можно? Только уж без прыжков в сторону, а то генерал с меня за вас голову снимет.

— Хорошо, — покладисто согласился он. Пересел на свое старое место. Положил трубку на подставку. — Готовы?

— Да!

— Давай!

Хоп! И рука Травникова поймала пустоту. Трубка осталась лежать на месте, только подставки под ней не было, вот он ее и не схватил, рука–то на привычном уровне шла. А трубка ниже ее лежала, вот и все.

Щелк! И пальцы его левой руки поймали мою левую же руку. Ту, в которой ничего не было, подставку я брал правой рукой. Однако реакция у деда! Провоцирующую руку он как краб клешней зажал, ничего не скажешь — мастер!

— Брэк! — Яковлев щелкнул секундомером. Откуда он только его вынул? — Александр Сергеевич, а просто, без противодействия академика, вы это повторить сможете?

— В смысле, повторить?

— Выдернуть из–под трубки подставку.

— Да запросто!

— Валяйте!

Рывок, взмах рукой.

— Все!

— Две целых и восемь десятых секунды.

— Это как? Плохо или хорошо?

— На уровне. Меня другой вопрос гораздо больше занимает.

— Какой же?

— Просто в момент, когда я вам оппонировал, ваша скорость была иной, — вступил в разговор Травников.

— Какой же?

— Одна целая и три десятых секунды. И это — все!

— И в чем тут соль?

— Обыкновенный человек не может это совершить. Во всяком случае, так быстро.

— Не понял? В смысле — обычный человек? А я тогда какой? Рогов и хвостов у меня нету.

Травников хмыкнул.

— Ну нет, Александр Сергеевич, до такой степени необычности мы еще не додумались. Виктор Петрович совсем другое имел в виду. Давайте не будем больше вас озадачивать непонятными штуками, я вам лучше сам все расскажу. А вы, если будет что–то непонятно, не стесняйтесь спрашивать. Хорошо?

— Давно бы так… А то все вокруг да около ходим.

— Начну издалека. Как вы уже поняли, мы с вами в некоторой степени — коллеги. Мне в свое время тоже довелось изрядно побегать и пострелять. Чего уж греха таить! Как видите, цел я остался. Значит, и бегал, и стрелял относительно неплохо.