На бумаге выросла кучка песка.

— Дальше искать будем? — язвительно обратился я к Аскерову. — Не надоело еще?

Тот сверкнул глазами. Мой вопрос ему явно не понравился.

— Будем, — сухо ответил он. — Может быть, у вас еще что–нибудь и отыщется.

— Ну–ну, флаг вам в руки.

Через час обыск закончился. Ничего нового и неожиданного отыскать не удалось. Поэтому я с удовлетворением подписал протокол обыска.

— Все?

— Еще нет. Нам необходимо проехать в УВД. Еще и машину вашу осмотреть надо.

— А постановление на это есть?

— Будет. Как раз к тому времени, как подъедем. Я уже перезвонил руководству.

— Ну, раз так, то поехали. У меня еще работы по горло.

Еще полтора часа заняла дорога до Дмитрова. И вот наша машина зарулила на стоянку.

Там уже скучал встречающий нас опер. Увидев вылезающего из машины Аскерова, он передал ему какие–то бумаги и удалился.

— А вот и постановление на обыск вашей автомашины, — удовлетворенно кивнул головой тот. — Приступим…

Машину загнали в гараж УВД и поставили на яму. Нарисовалась парочка понятых, какие–то помятые мужички.

— Так, граждане, смотрим. — Аскеров вместе с одним из оперов полез под машину. Я спустился за ними следом. Включенные лампы ярко освещали днище джипа. На первый взгляд там не было ничего интересного. Несколько раз блеснула вспышка фотоаппарата, эксперт фотографировал нижнюю часть автомобиля.

— А что это у нас тут такое? — Аскеров вытащил из–под заднего бампера сверток, упрятанный в полиэтиленовый пакет. — Ну–ка…

В свертке оказался магазин от автомата. Как и полагается, с патронами.

— И как вы это можете пояснить, гражданин Котов?

— Никак не могу. Машина–то у вас на стоянке весь день стояла. Может быть, кто–то со своей машиной перепутал?

— Опять смеетесь? Зря вы это, ей–богу, зря…

Кроме магазина, под машиной ничего не нашлось. Салон тоже ничем не порадовал.

После подписания протокола мы снова оказались в кабинете Аскерова.

— Ну что же, гражданин Котов, ничего не желаете нам рассказать? — Аскеров приободрился, от его растерянности не осталось и следа.

— Время придет — расскажу. А пока лучше помолчать.

— Вы так полагаете? Напрасно. На вашем месте…

— На моем месте вам, уважаемый, делать нечего. Это место еще заслужить надобно. А вот я на вашем месте хорошенько бы подумал, что дальше делать.

— Как мне кажется, думать сейчас надо в первую очередь вам.

— Я это уже заранее и сделал. Неужто по результатам обыска этого не видно?

— У вас свое видение ситуации, а у нас — свое. Пока что результаты обыска говорят не в вашу пользу.

— Ну и что?

— А то, что вам могут быть предъявлены серьезные обвинения. Хранение боеприпасов, покушение на убийство…

— Что еще?

— Вам что, этого недостаточно?

— Это еще доказать надо.

— Докажем, не волнуйтесь.

— Валяйте. А я посмотрю, что у вас выйдет.

— Даже так? Ну, что ж, в протоколе распишитесь.

Я внимательно прочитал протокол допроса. Вроде бы все было правильно, подвохов нет. Расписался и вернул протокол Аскерову.

— Все? Могу идти?

— Куда это?

— Домой. Куда ж еще?

— Боюсь, что туда вы не скоро попадете. Я вынужден задержать вас.

— Надолго?

— Это уж как прокурор решит. Полагаю, что надолго. Ознакомьтесь, вот постановление о вашем задержании. Пока на трое суток.

— То есть вы уже заранее знали, что меня арестуют в любом случае? Чего ж тогда ваньку валяли?

— А я не обязан перед вами отчитываться!

— А я бы на вашем месте подумал еще разок. Все же не бомжа арестовываете — заслуженного офицера.

— Все ваши заслуги — в прошлом. Сейчас вы обыкновенный преступник.

— Даже так? Уже преступник? А ничего, что приговора суда еще не было?

— А вы сомневаетесь в том, каким он будет? Напрасно.

— Ладно, это мы еще посмотрим, кого судить будут.

Аскеров позвонил, и через полчаса я уже с интересом осматривал камеру. Ничего особенного, в кино и хуже показывают. А вот в сталинское время, помню, не так комфортно было… Вот только жрать хотелось! Но, по позднему времени, кормить меня никто не собирался. Ладно, утро вечера мудренее. С этими мыслями я и уснул.

Утром меня подняли рано: оправка, надо же — завтрак! Однако! Жизнь–то налаживается! Настроение мое слегка приподнялось. Вскоре меня повели к следователю.

Им оказался полноватый мужик с седыми волосами. Когда я заходил в кабинет, он стоял и смотрел в окно.

— Присаживайтесь, Александр Сергеевич. Моя фамилия Никитин, Андрей Федорович. Мне назначено вести ваше дело.

— Приятно познакомиться. Что, уже и дело есть?

— Оно уже давно есть. В поле зрения органов вы попали не вчера.

— Ну да. Лет уж тридцать как попал.

— Ну, я не это имею в виду. Ладно, давайте по делу.

— Давайте.

— Что вы можете пояснить по существу предъявленных вам обвинений?

— А они уже предъявлены? Что–то не помню этого?

— Хм. Вы правы. Тогда что вы можете пояснить по имеющимся в распоряжении следствия фактам?

— По покушению на убийство — бред полнейший. По результатам обыска — подстава.

— С чьей же стороны?

— Ну, пока я только одно заинтересованное лицо вижу.

— Кого же?

— Аскерова. Который Генрих.

— И из чего же это следует?

— Пояснить?

— Сделайте милость.

— Охотно. Фототаблица по результатам обыска у вас уже готова?

— Да.

— Посмотреть можно?

— Пожалуйста. Вот она.

Я пролистал таблицу. Где же это… Ага!

— Вот посмотрите, фото за номером три–семь. Видите?

— Что?

— Передний и задний бамперы, так?

— Ну да. Там все и подписано.

— Повнимательнее посмотрите. Там, на фото, видны обрывки нитей, видите?

— Ну, есть они там, и что?

— На проходную позвоните, там уже с утра человек меня ждет.

— Это еще кто?

— Адвокат мой знакомый. У него для вас сообщение есть.

— Для меня?

— Ну, не конкретно для вас. Вообще для любого, кто бы этим делом ни занялся.

Никитин поднял трубку.

— Дежурный? Там на проходной должен ждать адвокат… Кто? — Это он уже ко мне.

— Черный его фамилия.

Никитин дернулся. Вова был весьма известной и очень непростой фигурой в адвокатском мире. С ним старались лишний раз не связываться.

— Черный. Ко мне его проводите.

Пока Вовка не появился, я рассматривал потолок. Никитин листал дело и хмурился.

— Разрешите? — В дверь стукнулись, и появился Черный.

— Входите. Что у вас?

— Привет, Саня! — подмигнул мне Володька. — Вот, пожалуйста.

И он положил на стол перед Никитиным пакет.

— Что это?

— Фото. На конверте есть отметка о приеме пленки на проявку и печать. Вот видите? Вчерашнее число, время 10.50, перед заездом гражданина Котова на территорию УВД.

— И что на фото?

— Можно я прокомментирую? — приподнялся я с места.

— Ну, пожалуйста.

— На фото видна нижняя часть моего автомобиля. Время съемки 10 часов 07 минут. Видите в нижнем правом углу верхнюю часть газеты? На ней есть вчерашняя дата, а фотоаппарат зафиксировал время съемки.

— Вижу.

— Вот на фото один из рабочих натягивает нить под бампером. Нить натянута таким образом, что, не разорвав ее, невозможно что–либо засунуть под бампер. Так?

— Допустим.

— На фото видно также, что полость внутри бампера пуста. И под передним, и под задним бампером. Так?

— Ну, так.

— Таким образом, я могу предположить, что обнаруженный в бампере моей машины сверток попал туда уже в момент нахождения ее на стоянке УВД. Прямо перед глазами дежурного. Стоянка хорошо просматривается, и машину видно отовсюду. Да у вас ведь и камеры висят, может быть, запись посмотрим? Кстати, сразу хочу пояснить, что тот самый рабочий вчера внезапно отъехал домой. На родину. Отпуск у него, понимаете? Так что товарищ Аскеров его допросить, увы, не сможет. А вот на суд он обязательно приедет, я его попрошу.