«Почему?»

«Когда еж сворачивается в клубок, это ведь не озна­чает, что он стал невидимым, верно? Ну и с живой душой примерно то же самое. Ты можешь заслонить свои мысли от других, но что сам ты по-прежнему существуешь, будет очевидно любому и особенно тем, кто ищет поблизости».

«Но с помощью магии, конечно же, можно было бы…»

«Если бы мы тогда почуяли магию, мы бы это сразу по­няли, поскольку и сами защищены от ее воздействия опре­деленными чарами».

«Значит, никаких Элдунари там нет?»

«К сожалению, нет».

Дальше они летели в молчании, глядя, как прибываю­щая луна встает над пиками Спайна. В ее свете земля ка­залась сделанной из свинца. Эрагон развлекался тем, что воображал, будто земля — это некая огромная скульптура, созданная гномами и помещенная ими в темную пещеру, величиной больше самой Алагейзии.

Он явственно ощущал, как наслаждается этим полетом Глаэдр. Как и самому Эрагону, старому дракону, похоже, было радостно хотя бы ненадолго оставить позади все зем­ные заботы и Свободно парить в небесах.

Молчание первой нарушила Сапфира. Неторопли­во махая тяжелыми мощными крыльями, она попросила Глаэдра:

«Расскажи нам историю, Эбритхиль».

«Какую именно? О чем ты хотела бы послушать?»

«Расскажи, как вы с Оромисом попали в плен к Прокля­тым и как вам удалось спастись».

Эрагон сразу же навострил уши. Ему всегда хотелось побольше узнать об этом, но спрашивать у Оромиса он не решался.

Глаэдр некоторое время молчал, собираясь с мыслями, потом заговорил:

«Когда Гальбаторикс и Морзан вернулись из диких кра­ев и начали войну с нашим орденом, мы сперва не поняли, сколь велика эта угроза. Мы были, конечно, встревожены, но не больше, чем обнаружив, что по нашей земле бродит шейд. Гальбаторикс был не первым Всадником, утратив­шим разум, однако он первым заполучил такого опасного ученика и последователя, как Морзан. Уже одно это долж­но было насторожить нас, вызвать ощущение опасности, но все это мы, к сожалению, осознали уже задним умом. А тогда нам и в голову не приходило, что Гальбаторикс мо­жет обрести и других последователей и повторить свою безумную попытку. Нам казалось недопустимым, чтобы кто-то из наших братьев оказался восприимчивым к ядо­витым нашептываниям Гальбаторикса. Морзан был еще учеником, и его слабость была понятна. Но те, кто уже стали полноценными Всадниками? Нет, мы никогда даже под вопрос не ставили их верность! И лишь когда столь многие уже оказались искушены, выяснилось, как сильно исказили их души зло и слабость. Некоторые хотели ото­мстить за нанесенные им некогда раны и обиды; другие надеялись, что наш орден обладает такой добродетелью, что заслуживает более высокого положения, и отны­не драконы и Всадники должны править всей Алагейзией.А кое-кто — боюсь даже говорить об этом — просто наслаж­дались возможностью любого разорвать на куски и порой мечтали уничтожить на земле все живое, целиком себя при этом оправдывая».

Старый дракон помолчал, и Эрагон ощутил, как ше­велится в душе Глаэдра древняя ненависть и глубокая пе­чаль, туманя его душу и разум.

«События в тот период происходили… поистине ошеломительные, — снова заговорил Глаэдр. — Но досто­верно мало что было известно, а те сообщения, которые мы получали, были до такой степени сдобрены слухами и сплетнями, что оказывались практически бесполезны­ми. Мы с Оромисом, правда, уже начинали подозревать, что грядет нечто ужасное, куда более опасное, чем это ка­жется многим нашим товарищам, и попытались убедить кое-кого из старших драконов и Всадников, но они нас слушать не пожелали и всячески старались развеять наши подозрения. Глупцами они, конечно же, не были, но сто­летия мирной жизни затуманили их восприятие, и они оказались не в состоянии заметить, как меняется мир во­круг нас. Оромис был в отчаянии; ему не хватало сведений, чтобы убедить остальных членов ордена, и мы с ним от­правились в Илирию, желая самостоятельно изучить об­становку и разузнать все, что нам нужно. Мы взяли с собой еще двоих молодых Всадников, эльфов. Это были умелые воины, лишь недавно вернувшиеся из разведки, которую вели в северных отрогах Спайна. Отчасти именно по их настоянию мы и решились на подобную экспедицию. Их имена вы, возможно, знаете: Киаланди и Формора».

— Ах, вон оно что! — воскликнул Эрагон, вдруг начиная понимать.

«Да. Через полтора суток мы остановились в Эдур На­роч. Это сторожевая башня, построенная в незапамятные времена, дабы охранять подступы к Серебряному Лесу. Мы тогда не знали о том, что Киаланди и Формора в качестве вражеских разведчиков уже посещали эту башню и раньше и убили там троих эльфов, после чего поставили на скалах, окружавших башню, ловушку, в которую мы и угодили, едва мои когти коснулись травы на холме. Они воспользовались весьма хитроумным заклятием, которому научил их сам Гальбаторикс. У нас не было против него защиты, ибо оно не причиняло нам вреда, а лишь удерживало на месте, не да­вая двигаться; казалось, наши тела и души залило густым, вязким медом. Пока мы находились в этих силках, минуты пролетали, как секунды. Киаланди, Формора и их драконы кружили вокруг нас, точно колибри над цветком, но каза­лись нам всего лишь темными расплывчатыми кляксами, ибо нашему зрительному восприятию были почти недо­ступны. А потом они хорошенько подготовились и освобо­дили нас. Но до этого применили к нам десятки различных заклятий — одни из них заставляли нас оставаться на месте, другие ослепляли, третьи не позволяли Оромису произне­сти ни звука, чтобы он не смог воспользоваться магией. Но опять же эти чары не наносили нам особого ущерба, а следо­вательно, мы и не имели против них никакой защиты… Как только представился удобный момент, мы, разумеется, ата­ковали Киаланди, Формору и их драконов с помощью мыс­лей, но и они не остались в долгу; и мы несколько долгих ча­сов сражались с ними силой мысли. Это был… не слишком приятный опыт. Они были слабее и не столь умелые, как Оромис и я, но их было по двое на каждого из нас, и у них с собой было Элдунари одного дракона — ее звали Агаравель. Ее Всадника эти предатели убили, и ее сила прибавилась к их силе. В результате нам пришлось нелегко, и мы в ос­новном просто оборонялись. Их главная цель, как мы по­няли, заключалась в том, чтобы заставить нас помочь Гальбаториксу и Проклятым незаметно проникнуть в Илирию, чтобы они могли застать Всадников врасплох и захватить те Элдунари, которые тогда там хранились».

«И как же вы спаслись?» — спросил Эрагон.

«Со временем стало ясно, что нам их не одолеть. Так что Оромис решил рискнуть и воспользоваться магией, чтобы освободить нас, хоть и понимал, что это спровоци­рует со стороны Киаланди и Форморы ответную магиче­скую атаку. Это была отчаянная попытка, но иного выбора у нас не было.

В какой-то момент я, не зная о планах Оромиса, на­нес ответный удар по нашим противникам, намереваясь причинить им серьезный ущерб. Оказывается, Оромис давно ждал именно такого момента. Он хорошо знал того Всадника, который обучал Киаланди и Формору искусству магии, а также был хорошо знаком с извращенным обра­зом мыслей Гальбаторикса. Благодаря всем этим знаниям он и сумел догадаться, с помощью каких слов Киаланди и Формора составили свои заклятия и в чем заключаются слабые стороны этих чар.

На все у Оромиса было в лучшем случае несколько се­кунд, ибо в тот же миг, как он начал пользоваться магией, Киаланди и Формора догадались, что он намерен сделать, запаниковали и начали сыпать своими собственными за­клинаниями. Оромис лишь с третьей попытки сумел ра­зорвать сковавшие нас путы. Как именно он это сделал, я сказать не могу. По-моему, он и сам этого по-настоящему тогда не понял. Короче говоря, он попросту передвинулнас на какой-то дюйм от того места, где мы только что стояли».

«Как это сделала Арья, когда отослала мое яйцо из Дю Вельденвардена в Спайн?» — спросила Сапфира.

«И да, и нет. Он действительно перенес нас из одного места в другое, почти не перемещая в пространстве, од­нако же ему удалось не просто слегка изменить наше ме­стонахождение, он изменил даже самое нашу плоть таким образом, что мы перестали быть тем, чем были прежде. Многие мельчайшие частички нашего тела могут быть вза­имозаменяемыми без каких бы то ни было дурных послед­ствий, и он этим воспользовался, произведя соответствую­щие действия с каждым нашим мускулом, с каждой костью или внутренним органом».