Когда драконы на огромной скорости пронеслись мимо друг друга, Сапфира взревела, и зеленый дракон ответил ей таким же ревом. Затем они развернулись и принялись кружить, словно гоняясь за хвостами друг друга, и Сапфи­ра летела по-прежнему чуть выше зеленого дракона, но он не делал ни малейшей попытки подняться на тот же уро­вень. Иначе, пожалуй, у Эрагона возникли бы опасения, что этот дракон хочет напасть и пытается занять более вы­годное положение.

Он засмеялся и что-то крикнул навстречу ветру. И Арья — это, конечно же, была она, — тоже что-то крикнула в ответ и подняла руку. Затем Эрагон коснулся ее мыслей — просто чтобы быть окончательно уверенным — и мгновенно понял, что это действительно Арья. Он почти сразу же пре­рвал их мысленную связь, чтобы не быть грубым и навяз­чивым. Эрагон знал, что она все равно ответит на любой его вопрос, как только они опустятся на землю и смогут нормально поговорить.

Сапфира и зеленый дракон снова взревели, а потом еще немного погонялись друг за другом, пока внизу снова не показалась река Рамр. Там Сапфира первой по спирали пошла вниз и приземлилась точно на тот же холм, где они с Эрагоном и поджидали прибытия Арьи.

Зеленый дракон приземлился футах в ста от них и низ­ко присел, пока Арья высвобождала ноги из ремней и сле­зала с седла.

Эрагон сорвал с ног ремни, спрыгнул на землю и бе­гом бросился к Арье, не обращая внимания на то, что меч в ножнах больно колотит его по ноге. Арья тоже бросилась к нему, и они встретились на равном расстоянии от обо­их драконов, которые последовали за ними куда более раз­меренной поступью, тяжело ступая по земле огромными лапами.

Подбежав ближе, Эрагон увидел, что вместо кожаной тесемки, которой Арья обычно стягивала падавшие на лицо волосы, на лбу у нее красуется тонкий золотой обруч. В центре обруча светился бриллиант в форме слезы. Каза­лось, что свет исходит как бы изнутри этого камня. На по­ясе у Арьи висел меч с зеленой рукоятью в зеленых ножнах. Это был меч Тамерлин, тот самый, который эльфийский лорд Фиолр некогда предлагал ему взамен Зарока. Этот меч раньше принадлежал одной Всаднице, эльфийке Арве. Но сейчас рукоять выглядела несколько иначе, чем помни­лось Эрагону — легче и изящней, да и ножны показались ему более узкими.

Эрагон не сразу понял, чтоозначает диадема у Арьи на лбу. Изумленно глядя на нее, он выпалил:

— Такты…

— Я, — сказала она и склонила голову. — Атра эстерни оно тхелдуин, Эрагон.

— Атра дю эваринья оно варда, Арья… дрёттнинг? — Впрочем, от его внимания не ускользнуло то, что она предпочла поздороваться с ним первой, а это у эльфов означало только одно.

— Дрёттнинг, — подтвердила она. — Мой народ решил передать мне титул моей матери, и я приняла его.

У них над головами Сапфира и зеленый дракон, при­близив друг к другу морды, обнюхивали друг друга. Сапфи­ра была выше, зеленому дракону приходилось вытягивать шею, чтобы до нее достать.

Хотя Эрагону больше всего на свете хотелось погово­рить с Арьей, он все же не мог оторвать глаз от зеленого дракона.

— А это кто? — спросил он.

Арья улыбнулась, а потом и вовсе его удивила: взяла за руку и подвела к зеленому дракону. Тот фыркнул и склонил голову так, что она оказалась ровно над ними, в недрах его алых ноздрей клубился дым.

— Эрагон, — сказала Арья, касаясь рукой теплой морды дракона, — это Фирнен. Фирнен, это Эрагон.

Эрагон, подняв голову, посмотрел в один из сверкаю­щих глаз Фирнена, радужка была бледно-зеленой и чуть желтоватой, как молодая трава.

«Я рад, что могу наконец познакомиться с тобой, Эра­гон, наш друг и Губитель Шейдов, — сказал Фирнен. Голос у него оказался более глубоким и звучным, чем ожидал Эра­гон, даже более звучным, пожалуй, чем голос Торна, или Глаэдра. — Моя Всадница много рассказывала мне о тебе».

И Фирнен один раз моргнул с негромким резким зву­ком, точно раковина ударилась о камень.

В широкой, залитой солнцем душе Фирнена даже тени казались прозрачными, и там царило сильнейшее возбуж­дение, даже восторг.

Да и самого Эрагона охватило невероятное, радостное изумление: как только могло произойти такое чудо?

«И я очень рад с тобой познакомиться, Фирнен-финиарель, — мысленно сказал он зеленому дракону. — Вот уж не думал, что мне доведется увидеть, как ты проклюнешься из яйца и освободишься от чар Гальбаторикса!»

Изумрудный дракон слегка фыркнул. Он выглядел чрезвычайно гордым и полным энергии. Затем он снова посмотрел на Сапфиру. Между обоими драконами проис­ходило что-то очень важное. Во всяком случае, в душе Сап­фиры Эрагон чувствовал бешеный поток всевозможных мыслей, чувств и ощущений.

Арья слегка улыбнулась:

— Они, похоже, друг другу понравились.

— Да, очень.

Прекрасно понимая друг друга и без слов, Эрагон и Арья вышли из-под арки, образованной драконьими головами, и двинулись в сторону, предоставив драконам возможность пообщаться наедине. Сапфира не уселась, как делала это обычно, а так и осталась в полуприсеве, припав к земле так, словно охотилась на оленя. Фирнен принял точно такую же позу. Кончики драконьих хвостов чуть подергивались.

Арья выглядела отлично, гораздо лучше, чем за все время с тех пор, как они вместе покинули Эллесмеру и при­соединились к варденам. Вряд ли Эрагон сумел бы найти подходящие слова, чтобы описать ее, но наверняка можно было сказать, что она выглядит счастливой.

Некоторое время оба шли молча, потом немного по­стояли, наблюдая за драконами, и Арья сказала, повернув­шись к нему:

— Ты прости, что я раньше с тобой не связалась. Долж­но быть, ты не самым лучшим образом думал обо мне. На­верное, тебе казалось, что я вас с Сапфирой совсем забро­сила. А теперь ты еще и обижен тем, что я утаила от тебя такую важную вещь, как появление Фирнена. Обижен?

— Ты получила мое письмо?

— Получила. — И, к его удивлению, она достала из-за па­зухи маленький кусочек пергамента, который он мгновен­но узнал. — Я бы ответила сразу, но Фирнен уже проклю­нулся, а лгать тебе мне не хотелось. Ведь я бы солгала тебе, даже если бы просто не упомянула о появлении Фирнена на свет.

— Но зачем было его прятать?

— Мне не хотелось рисковать — ведь столько слуг Галь­баторикса по-прежнему на свободе, а драконов осталось так мало! Я боялась, что кто-то может узнать о Фирнене.

Он тогда еще был слишком мал, чтобы хоть как-то защи­тить себя.

— Неужели ты действительно опасалась того, что кто-то сможет прокрасться в Дю Вельденварден и убить его?

— Порой там случались весьма странные вещи… А по­скольку драконы находятся на грани полного исчезнове­ния, я не желала рисковать. Если бы это было в моих силах, я бы держала Фирнена в Дю Вельденвардене еще лет де­сять, пока он не станет таким большим, чтобы уж никто не посмел на него напасть. Но он так хотел улететь, что я не смогла ему отказать. И потом, мне необходимо встретить­ся с Насуадой и Ориком — уже в новом качестве.

Эрагон мысленно слышал, как Фирнен рассказывает Сапфире о своей первой добыче — олене, пойманном в эль­фийском лесу. Он знал, что и Арья тоже слышит разговор драконов. Он заметил, как дрогнули в улыбке ее губы, ког­да Фирнен описывал свои попытки догнать косулю, после того как наступил на ветку и вспугнул ее.

— И давно тебя избрали королевой?

— Через месяц после моего возвращения. Ванир, впро­чем, об этом не знал. Я попросила не сообщать ему об этом, как нашему послу у гномов. Мне хотелось пока что полно­стью сосредоточиться на воспитании Фирнена и не тре­вожиться о государственных делах и всяких визитах… Но тебе, наверное, интересно было бы узнать, где я его выра­щивала? На Утесах Тельнаира, где жили Оромис и Глаэдр! Мне показалось, что это… справедливо.

Оба снова помолчали. Потом Эрагон, указав на Фирне­на, спросил:

— Как же все это произошло?

Арья улыбнулась.

— Когда мы вернулись в Эллесмеру, я заметила, что Фирнен начинает ворочаться в своей скорлупе, но я ниче­го такого не подумала, ведь и Сапфира часто ворочалась в яйце. Но не успели мы добраться до Дю Вельденвардена и миновать охраняемые границы, он взял и проклюнул­ся! Был уже почти вечер. Я ехала, держа яйцо на коленях, как когда-то возила и Сапфиру, и разговаривала с ним. Я рассказывала ему о нашем мире, говорила, что теперь он в безопасности, и вдруг яйцо затряслось, и… — Она вздрог­нула и тряхнула головой, а в глазах у нее блеснули слезы. — А потом между нами установилась такая нежная связь… Собственно, я именно так все это себе и представляла. Стоило нам коснуться друг друга… Я всегда хотела быть Всадницей, Эрагон! Всегда хотела иметь возможность за­щищать свой народ, хотела отомстить Гальбаториксу за гибель отца, но не верила в такую возможность для себя, пока не увидела первую трещинку на яйце Фирнена.