Арья тем временем дошла до четвертого прохода и воз­обновила свое монотонное пение, похожее на вздохи ветра.

И снова не получила никаких указаний.

Слабое щекочущее прикосновение к правой руке за­ставило Эрагона посмотреть вниз. Огромный бескрылый сверчок прицепился к его перчатке. Насекомое выгляде­ло ужасно: черное, раздувшееся, с зазубренными лапками и массивной головой, похожей на череп. Его панцирь бле­стел, точно намазанный маслом.

Эрагон содрогнулся от отвращения и щелчком отпра­вил сверчка куда-то в темноту.

Тот приземлился с хорошо слышимым шлепком.

Пятый коридор принес те же результаты, что и первые четыре. Арья обошла выход из того коридора, где стоял Эрагон, и остановилась у седьмой, последней, арки.

Но свое заклинание она произнести не успела: горло­вой вой эхом пронесся по дальним коридорам. Казалось, этот вой слышится отовсюду одновременно. Затем разда­лось шипение, плевки, царапанье когтей, и от этих звуков каждый волосок на теле Эрагона, казалось, встал дыбом.

Анжела волчком завертелась на месте:

— Солембум!

Все четверо, как один, тут же выхватили мечи.

Эрагон отступил спиной к центру комнаты, его взгляд метался с одного прохода на другой. Гёдвей Игнасия чеса­лась у него на руке, точно укус блохи — но это предупреж­дение об опасности было бессмысленным, ибо он никак не мог понять, что это за опасность и откуда она грозит.

— Сюда! — сказала Арья, направляясь к седьмому коридору.

Но Анжела сойти с места не пожелала.

— Нет! — упрямо прошептала она. — Мы должны по­мочь Солембуму!

Только сейчас Эрагон заметил у нее в руке короткий меч со странным, почти бесцветным лезвием, которое в лучах волшебного света переливалось, как драгоцен­ный камень.

Арья нахмурилась.

— Если Муртаг узнает, что мы здесь…

Все произошло так быстро и так бесшумно, что Эрагон ничего не успел бы заметить, если бы не смотрел в нуж­ном направлении… Полдюжины дверей, скрытых в стенах трех различных коридоров, резко распахнулись, и три­дцать или сорок людей в черном выбежали оттуда и броси­лись на них с мечами в руках.

— Летта! — крикнул Вирден, и люди в черном стали на­летать друг на друга, поскольку первые из них внезапно остановились, словно споткнувшись о невидимую стену.

Но остановились далеко не все. Люди в черном броси­лись вперед, и времени на магию попросту не осталось. Эрагон легко отразил колющий удар и, совершив хитрый обманный пас, ловко вывернул своему противнику руку, а потом отрубил ему голову. Как и у всех остальных, лицо этого человека было закрыто платком, видны были толь­ко глаза, и эти глаза все еще смотрели на Эрагона поверх платка, когда голова уже катилась по полу.

Эрагон испытал даже некоторое облегчение, почув­ствовав, как Брисингр пронзает человеческую плоть, ибо весьма опасался, что напавшие на них люди в черном за­щищены магическими чарами или, в крайнем случае, до­спехами; или же — что самое страшное — они вовсе не люди.

Он рубанул второго противника по ребрам и как раз вовремя успел обернуться, чтобы вступить в схватку еще с двоими, и тут чей-то меч, описав арку, полетел с другого конца помещения прямо ему в горло.

Магическая защита спасла его от неминуемой смерти, и все же меч почти коснулся его шеи, повиснув в воздухе. И Эрагон, не совладав с собой, пошатнулся и чуть отсту­пил назад. К его удивлению, тот, кого он только что рубанул мечом, все еще стоял на ногах, хотя по боку у него ручьем текла кровь, и явно не обращал никакого внимания на рану.

Эрагона охватил леденящий ужас.

— Они не чувствуют боли! — крикнул он, яростно сражаясь сразу с тремя противниками. Если кто-то его и услышал, то отвечать все равно возможности не было.

Эрагон пошел в наступление, рассчитывая, что това­рищи в случае чего прикроют ему спину. Он размахивал Брисингром так, словно тот весил не больше щепки. Обыч­но в случае столь активной атаки он в один миг мог рас­правиться с любым противником. Но то, что эти люди ока­зались невосприимчивы к боли, означало, что ему нужно либо обезглавить каждого, либо нанести удар в самое серд­це, или надеяться на то, что от потери крови воин потеря­ет сознание. Во всех иных случаях люди в черном остава­лись на ногах и по-прежнему стремились его прикончить, несмотря на полученные увечья. Их было слишком много, и Эрагон просто не успевал отвечать на сыпавшиеся со всех сторон удары. Он мог бы, конечно, перестать обороняться, уповая на магическую защиту, но поддержка такой защи­ты, пожалуй, отняла бы у него больше сил, чем любые ак­тивные действия. И поскольку Эрагон не мог предсказать, в какую минуту откажет его невидимая защита — а она, без­условно, должна была рано или поздно отказать, иначе он попросту рухнул бы замертво, — было ясно, что силы по­надобятся и их надо беречь. А потому сражался яростно, но весьма осторожно, стараясь лишний раз не прибегать к магической защите и понимая, что люди в черном в лю­бой момент могут его искалечить или прикончить.

А из потайных дверей все выбегали слуги Хелгринда. Они толпились вокруг Эрагона, грозно тесня его, тянулись к его рукам и ногам.

— Кверст (что значит «режь, руби»), — прорычал он себе под нос. Это было одно из тех двенадцати смертельно опасных слов, которым когда-то научил его Оромис. Одна­ко, как он, впрочем, и подозревал, это магическое слово никакого эффекта не имело: люди в черном были защище­ны какой-то особой магией. Тогда Эрагон быстро произнес то заклинание, которое однажды применил против него Муртаг: — Триста виндр! — Это заклинание сработало — ему удалось как бы оттолкнуть нападающих с помощью мощной волны сжатого воздуха.

Вой ветра наполнил помещение, срывая с Эрагона плащ и путая волосы. Тех «черных», что были ближе всего к нему, приподняло над полом и швырнуло на их же соплеменни­ков. Теперь перед ним была свободная полоса футов в де­сять шириной. Сил у него, правда, стало ощутимо меньше, но не настолько, чтобы он не мог продолжать сражаться.

Эрагон обернулся, чтобы посмотреть, как дела у его спутников. Он был не одинок в своих попытках разрушить чары, охранявшие людей в черном. Яркие молнии, выле­тая из правой руки Вирдена, обвивали тела нападающих и стекали по ним, подобно светящейся жидкости. Но это не спасало положение, потому как из боковых коридоров выбегали новые воины.

— Сюда! — крикнула Арья, указывая на седьмой кори­дор — тот самый, к обследованию которого она перешла в тот момент, когда на них напали.

Вирден с Эрагоном сразу же последовали за ней. Анже­ла шла последней, прихрамывая и зажимая рукой рубле­ную рану на плече. Люди в черном, упорно их теснившие, вдруг, словно заколебавшись, остановились у входа в тун­нель. А затем, издав страшный рев, и вовсе прекратили преследование.

Мчась по коридору, Эрагон пытался восстановить одно из наиболее ранних своих заклинаний, которое позволяло сразу убивать людей, а не просто отшвыривать их в сторо­ну. Это ему удалось, и он держал заклинание наготове, на­мереваясь в случае опасности сразу же пустить его в ход.

«Кто они, эти люди? И сколько их там?» — думал он.

Впереди виднелся конец коридора, освещенный неяр­ким пурпурным светом. У Эрагона как раз хватило време­ни догадаться об источнике этого свечения, когда Анжела вдруг громко вскрикнула… Затем последовала ярко-оран­жевая вспышка света, зубодробительный грохот, и в воз­духе отчетливо запахло серой.

Эрагон резко повернулся и успел увидеть, как пять че­ловек уволакивают Анжелу в какой-то боковой коридор.

— Нет! — завопил Эрагон, но остановить их не успел. Потайная дверца захлопнулась прямо у него перед носом столь же бесшумно, как и отворилась, и стена вновь стала казаться идеально целостной. — Брисингр! — вскричал он, и на лезвии меча заплясало яркое пламя. Приставив острие к камню, Эрагон попытался нащупать там хоть какую-то щель и открыть дверцу. Но плиты были подогнаны слиш­ком плотно, а стена была слишком толста, чтобы расто­пить ее с помощью этого пламени. Эрагон вскоре понял, что подобная попытка отнимет гораздо больше сил, чем он был готов — и имел право — пожертвовать.