И все-таки, назначив собрание в шатре Орика, Арья тем самым усилила позицию Эрагона и пресекла направ­ленную против него критику, ни словом, ни действием сама этого не показывая. Хотя именно она, как считал Эрагон, лучше всех подходила на роль предводительницы варденов, среди которых было столько представителей са­мых различных народов. Ее предложение собраться у Ори­ка имело только одну рискованную позицию: кое-кто мог подумать, что именно Орик теперь командует Эрагоном, но сам Эрагон вполне готов был пойти на такой риск, ибо знал, что его давний друг всегда его поддержит и никогда ему не изменит.

— Я никогда к этому не стремился, — повторил он и, подняв глаза, встретился с устремленными на него вни­мательными взглядами всех собравшихся. — Но раз уж так случилось, то я клянусь могилами всех тех, кого мы по­теряли: я сделаю все, что в моих силах, чтобы жить так, как жила Насуада, и твердой рукой вести варденов к побе­де. — Эрагону очень хотелось создать в шатре атмосферу доверия, а самому выглядеть несколько более уверенным, однако его пугала громадность поставленной перед ним цели; он совершенно не был уверен, что годится для ее до­стижения. Насуада всегда была поразительно собранной, в ней всегда ощущалась готовность справиться с любыми затруднениями, и Эрагона весьма смущала мысль о том, что он окажется не способным осуществить хотя бы поло­вину задуманного ею.

— Высказывание, весьма достойное похвалы, — сказал король Оррин. — Но я должен заметить, что вардены всег­да действовали в тесном контакте со своими союзниками, жителями Сурды, и с нашим августейшим другом коро­лем Ориком и гномами с Беорских гор, а также с эльфами и еще — правда, с недавних пор — с ургалами, которыми командует славный Нар Гарцвог. Кроме того, к нам присо­единились и отважные коты-оборотни под началом коро­ля Гримрра Полулапы. — Он кивнул Гримрру, и тот также ответил ему коротким кивком. — Ничего хорошего не бу­дет, если среди всех этих фракций начнутся разногласия и прилюдные споры. Или ты, Эрагон, со мной не согласен?

— Конечно согласен.

— Ну, разумеется. И я надеюсь, что ты намерен сове­товаться с нами по всем важным вопросам, как это делала Насуада. Я прав? — Эрагон колебался, и Оррин, не давая ему ответить, продолжил: — Все мы, — и он обвел рукой присутствовавших в шатре, — многим рисковали в этой длительной борьбе в Гальбаториксом, и вряд ли кто-то из нас будет доволен, если ему начнут просто диктовать реше­ния, принятые без его участия. Вряд ли мы подчинимся по­добной форме правления. Честно говоря, ты, Эрагон Губи­тель Шейдов,хоть и совершил уже немало подвигов, все еще слишком молод и неопытен, и эта твоя неопытность впол­не может оказаться для нас смертельно опасной. Многие из нас имеют существенное преимущество перед тобою, ибо в течение долгого времени руководили значительной частью нашего общего войска. Мы могли бы помочь тебе избрать правильную тактику, а возможно, и совместными усилиями все же исправить нынешнее прискорбное поло­жение дел и сбросить Гальбаторикса с трона.

Все сказанное Оррином вполне соответствовало дей­ствительности; Эрагон и впрямь был слишкоммолод, не­опытен и нуждался в советах и подсказке, но он никак не мог сейчас в этом признаться, чтобы не показаться сла­бым. А потому он ответил так:

— Ты можешь быть совершенно уверен, Оррин, что я непременно посоветуюсь с тобой в случае необходимо­сти, но свои решения я, как и всегда, буду принимать сам.

— Прости меня, Губитель Шейдов, но мне с трудом в это верится. Твоя излишне тесная дружба с эльфами, — и Ор­рин бросил взгляд на Арью, — всем известна. Мало того. Ты — приемный сын клана Ингеитум, а стало быть, обязан подчиняться вождю этого клана Орику, который, так уж получилось, является заодно и королем гномов. Возможно, я ошибаюсь, но мне представляется сомнительным, что свои решения ты будешь принимать самостоятельно.

— Сперва ты советуешь мне прислушиваться к союз­никам варденов. Теперь говоришь обратное, но не пото­му ли, что предпочел бы, чтобы я прислушивался только к тебе? — Эрагон начинал сердиться.

— Я предпочел бы, чтобы твой выбор соответствовал интересам нашего народа, а не представителям иных рас!

— Он всегда этому соответствовал и будет соответ­ствовать! — Эрагон уже не сдерживался. — Но я обязан быть верным не только варденам и клану Ингеитум, но и Сапфире, Насуаде, а также моей семье. Многие в этой войне ставили на меня, но многие делали ставку и на твое королевское величество. Но все это ерунда. Главная моя забота — это победить Гальбаторикса. Так было всегда, и если кто-то начинает спекулировать на тему, кому я в первую очередь должен быть верен, то мои исходные на­мерения все должны расставить по местам. Оспаривайте мои суждения сколько угодно, но не ставьте под вопрос мои намерения. А тебе, Оррин, я был бы очень благо­дарен, если бы ты воздержался от заявлений о том, что я предаю свой народ!

Оррин нахмурился, побагровел и явно хотел резко воз­разить Эрагону, но тут Орик с силой ударил своим моло­том по щиту и гневно воскликнул:

— Довольно нести чушь! Какой смысл тревожиться на­счет трещины в полу, если на нас вот-вот обрушится вся гора!

Оррин еще сильнее нахмурился, но промолчал. Сно­ва взяв в руки свой золотой кубок с вином, он поудобней устроился в своем кресле, бросая на Эрагона испепеляю­щие взгляды.

«По-моему, он тебя ненавидит», — сказала Эрагону Сапфира.

«Точнее, он ненавидит то, что я собой представляю. Как ни крути, а я — препятствие на его пути. Теперь он глаз с меня не спустит!»

— Перед нами сейчас стоит достаточно простой и яс­ный вопрос, — сказал Орик уже гораздо спокойнее. — Мы должны решить, как нам быть теперь, когда мы лишились Насуады. — Он положил Волунд плоской стороной на стол, провел по волосам своей узловатой рукой и снова загово­рил: — Мое мнение таково: в общем, с утра наше положение не особенно изменилось, если, конечно, мы не признаем своего поражения и не станем молить противника о пере­мирии. Короче, выбора у нас нет, и мы должны как можно скорее двигаться к столице. Сама Насуада никогда не соби­ралась выходить на поединок с Гальбаториксом. Сражать­ся с ним и его слугами в любом случае пришлось бы в ос­новном вам, — он указал на Эрагона и Сапфиру, — и эльфам. Вместе с Насуадой мы проделали огромный путь, и хотя нам будет страшно ее не хватать, чтобы этот путь продол­жить, она лично нам не так уж и нужна, ибо намеченный ею путь не предполагает никаких особых отклонений. Даже если бы сейчас она здесь присутствовала, то, скорее всего, сказала бы то же самое: надо идти на Урубаен! И точ­ка. И конец разговорам!

Самым незаинтересованным из всех казался кот-оборотень Гримрр. В течение всего этого спора он помал­кивал, забавляясь своим маленьким кинжалом с черным лезвием. А вот Арья сразу же поддержала Орика.

— Я с тобой полностью согласна, — сказала она. — Ино­го выбора у нас действительно нет.

Над Ориком возникла массивная голова Нара Гарцвога; кулл согласно кивал, отбрасывая на стены уродливые тени.

— Этот гном хорошо говорит, — проворчал Гарцвог. — Ургалы останутся с варденами до тех пор, пока возглав­лять их будет Огненный Меч. Если в атаку нас поведет он и его дракон Огненный Язык, мы наконец вернем тот кро­вавый долг, который не желает нам возвращать этот без­рогий Гальбаторикс!

После этих слов кулла Эрагон почувствовал себя со­всем не в своей тарелке, а тут снова заговорил Оррин:

— Все это очень хорошо и правильно, но я все же хотел бы для начала услышать, как вы предполагаете победить Муртага? Или же их с Гальбаториксом вместе, если нам удастся добраться до Урубаена?

— У нас есть Даутхдаэрт, — вмешался Эрагон, зная, что эльфийка Йаела уже отыскала волшебное копье, — и с его помощью мы можем…

Король Оррин только отмахнулся.

— Да, да, Даутхдаэрт. Однако же он не помог тебе оста­новить Торна, и я просто представить себе не могу, что Гальбаторикс позволит тебе хотя бы приблизиться с этим копьем к нему и Шрюкну. Впрочем, дело даже не в этом. Ты, Эрагон, пока что совершенно не годишься в соперни­ки этому предателю с черным сердцем. Черт побери, да ты не годишься в соперники даже своему родному брату, а ведь он стал Всадником гораздо позже тебя!