— … вдоль ночных дорог!..

А тем временем Ромашка, которая от своей тайной и вроде как любовной переписки и без того была эмоционально нестабильна, растрогалась окончательно.

«Хочу к тебе», — отправила она сообщение. И не прошло секунды, как две синие галочки под ним символизировали о том, что оно прочитано.

«Можно устроить», — ответил Ваня. Ответил и продолжил печатать.

«Но лучше я к тебе», — прилетело второе сообщение. А следом и третье:

«Так где ты сейчас? Так и не ответила», — и грустный смайл.

Как ни старалась, Ромашка не смогла удержать ту глупую улыбку, которая появляется на устах свеже-влюблённых людей. Забравшись на диван с ногами, девушка начала на скорость писать адрес караоке-клуба.

— … не жалея ног! — скандировал Скуф.

«Кажется, с этим должна быть связана какая-то интересная история», — подумала про себя Чертанова и продолжила петь. А краем глаза наблюдала за тем, как Ромашкина продолжает светиться на манер медного самовара и на скорость с кем-то переписываться.

Хотя… ну как «с кем-то»?

Насчёт того, что по ту сторону чатика находится певец-сантехник Иван Хельсин, у Дольче не было никаких сомнений.

— Чертанова, не отвлекайся!

Но вот Ромашка вдруг выключила телефон, очень посерьёзнела и начала оглядываться по сторонам. Затем встала, потянулась в псевдозевоте и что-то крикнула остальным девкам, что именно Дольче не могла разобрать из-за собственного же пения.

Девки что-то ей ответили, и вот Юля Ромашкина двинулась на выход.

— Василий Иванович, — прикрыв ладошкой микрофон, Дольче попыталась упросить Скуфа прекратить номер. — Можно я всё?

— Не можно, кадет Дольче!

— Но, Василий Иванович⁈

— Допевай! — поднажал Скуф и окинул взглядом пустой зал. — Смотри, как всем нравится!

— Хорошо, Василий Иванович, — смирилась девушка.

Ещё несколько минут славы, и вот Катя Чертанова на каблуках поцокола на улицу, вслед за подругой.

— Юль⁈ — выбежав на парковку, крикнула Дольче и тут же поёжилась.

Пускай формально на дворе пока ещё стояло лето, но в два часа ночи на улице уже становилось прохладно. Настолько, что изо рта девушки вырвалось облачко пара.

— Юля⁈

А в ответ тишина.

Пустая парковка, звёзды над головой и шум несущихся по трассе большегрузов.

— Юль⁈

Дольче сделала несколько шагов вперёд и тут вдруг увидела, что там, впереди, на асфальте что-то поблёскивает. Кажется, это… телефон?

— Твою-то мать, — выдохнула Чертанова, подняв с асфальта чёрный прямоугольник с разбитым вдребезги экраном.

Ромашкина тараторила.

Хельсин пропускал чуть более половины этого милого щебетания мимо ушей. Слушал настолько, чтобы в правильных местах кивать и улыбаться.

Хельсин думал.

Хельсин впервые в жизни мучился от неопределённости.

— Да пойдём уже внутрь, — от предосенней влажности и прохлады Ромашка поёжилась. — Там девчонки все… Познакомлю тебя с нашим…

— Слушай, Юль, — перебил Хельсин. — А как давно вы с подружками знакомы?

— Хм-м, — Ромашка чуть призадумалась. — Ну-у-у… Сформировали нашу группу где-то год назад, но прямо вот плотно мы начали заниматься вместе где-то в феврале. А что?

А то, что злодейский оборотень слишком уж затянул со смертоубийством подруг. Вот о чём задумался Хельсин. Или не затянул? Или была у него на то причина?

— А вас изначально было шестеро?

— Ну да.

Не совсем понятно, почему Ромашка до сих пор не нанесла удар. У неё ведь сейчас карт-бланш на убийство. Вдали от города и вездесущих камер, наедине с подругами в большом доме. Всё, как в песне, ага: «С зарёй запели петухи, и хвойный лес зашелестел; а в поле у реки лежало пять кровавых тел…»

Ваня Хельсин чуть головой не замотал, отгоняя видение.

Цель оборотня — нести смерть и разрушения. Осторожность при этом важна, но чтобы выстраивать какую-то непонятную многоходовку? Зачем⁈

Да и потом, как может монстр состоять на службе у государства? Тем более в специальной какой-то группе, о которой девчонки на днях так секретничали, что сразу становилось понятно.

Это же насколько виртуозно нужно уметь врать, чтобы утаить о себе такое? Какие-то прям нестыковки кругом. Логика явно пошла в обход.

А раз есть сомнения…

На этот счёт у Константина Оскаровича есть любимая поговорка. Лучше выстрелить, перезарядить и ещё раз выстрелить, чем вглядываться в темноту и спрашивать: «Кто там?»

— Я замёрзла, — сказала Ромашкина. — Пойдём уже внутрь, — и развернулась в направлении караоке-клуба.

Пора действовать.

Иван Хельсин достал из кармана плаща шприц, вогнал его Ромашке прямо в шею и впрыснул содержимое.

— Тише-тише-тише, — прошептал он, подхватив обмякшую девушку, и потащил её в сторону машины…

— Да как так-то⁈

Ох, как же у меня полыхало! Вроде бы всё стало более-менее нормально. Вроде бы притёрлись уже с альтушками, и роли выяснили, и личные границы прочертили, и даже кое-какое совместное прошлое прожили — вон даже, трещину с жабами и гадюками закрыть умудрились.

А тут… на тебе.

Ну разве я тиранил барышень? Ну разве я требовал от них что-то сверх необходимого? Да нет же, блин! Живите, качайтесь, радуйтесь! Хочешь баню — вот баня! Хочешь в лес за грибами — иди в лес за грибами! Хочешь с Кузьмичом кротов лопатой бить — бей! Хочешь в речку донку покидать — так только попроси, не вопрос, мне не жалко! Развлечений море!

Чего ещё надо-то⁈

Чтобы не испортить нашу назревающую идиллию, альтушкам нужно было не делать ничего.

А они что?

Взяли и потеряли бойца, отвечать за которого я поклялся перед Величеством. И ладно бы героически как-то, в бою. Или в ходе каких-нибудь интриг и перипетий; по злому умыслу подлой вражины. Так нет же! Отпустили в романтическое бегство с первым попавшимся мужиком!

Как будто у меня тут институт благородных девиц, а не элитное боевое подразделение.

— Рассказывайте подробней!

— Мы пошли пить чай и…

— А дома вы не могли чай попить⁈ — у меня вновь полыхнуло. — У вас чая нет⁈ Чайника⁈ Может, вы его заваривать не умеете⁈ Или у незнакомых сантехников чай какой-то особенно вкусный⁈

Ладно…

Пусть гнев мой был буквально соткан из праведности, делу он сейчас не поможет.

— Так, — я сделал терапевтический вдох-выдох. — Рассказывайте всё о своём сантехнике. Всё, что знаете и помните.

Итого:

Молодой, но седой хрен с усами и бородой. Под бородой шрам. Гоняет во всём чёрном и с чехлом от гитары. Примет полно, не хватает разве что мигающей стрелочки с надписью: «ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ».

Зовут Иваном. Ну… наверное.

Приехал в Удалёнку недавно. По профессии — сантехник, по призванию — музыкант. И тоже наверное, потому как конкретики в этом деле нет и не предвидится.

— Я ещё запомнила, что он детдомовский, как и я, — сказала Шестакова. — Когда играли, в разговоре всплыло случайно.

— Допустим, — кивнул я.

Как это относится к делу непонятно, но засечку на всякий случай поставил.

Больше никакой полезной информации в разговоре не всплыло. Ни родной город, ни где учился-работал. Пусто.

— А во что играли?

— В угадайку.

— Ну и как, выиграли?

— Угу…

Короче.

Ладно. Возможно, я развожу лишнюю панику. И, возможно, Ромашка со своим сантехником прямо сейчас в Удалёнке любуется на звёзды. Из каких-то лихих предпосылок у нас сейчас только разбитый телефон, который Ромаха могла обронить случайно.

Но если нет…

Если герой-любовник решил выкрасть её у увезти в неведомые дали, а эта дура согласилась променять карьеру егеря на рай в шалаше — пускай шалаш будет с исправной сантехникой, но всё равно — то это залёт. Ну и злой умысел нельзя совсем исключать, потому как мало ли уродов живёт на свете.

Ах, да!

То ли вишенка на торте, а то ли начало какого-то анекдота: пропал поисковик. Из пятерых непоисковиков и одного поисковика группа «Альта» умудрилась потерять именно Ромашку.