– Даану, перестань, пожалуйста, – слабым голосом попросила она, стараясь что-нибудь придумать, но не могла сосредоточиться.

– Да-да, – рассеянно пробурчала она, не переставая шебуршать.

– Даану…

– Локи, здесь наши вещи!.. – взвизгнула сварта. Ангейя резко распахнула глаза.

– Вещи?

– Моя сумка, рюкзаки, вонючие шмотки хельхейм. – Тобиас оскорбленно кашлянул. – Катана Гиафы.

Локи встала и, держась за стену, прошла до места, где должна быть кабина водителя, и со всей силы застучала кулаками. Через пару ударов дверца распахнулась, заливая их, бледных, щурящихся, неясным светом.

– Успокоились? – весело крикнула Кайлах сквозь шум мотора. – Через пару часов будем на месте, наручники сниму там. Свет оставить или поспите?

– Вы объясните или как?

– На месте! – на свартаи пропела Кайлах, используя наивысшую степень правды.

– Свет оставьте.

– Как скажешь.

Тягостное молчание в фургоне сменилось посапыванием. Локи всматривалась в темноту и вслушивалась в гудение мотора. В направлении она уже запуталась, но могла сказать, что они точно поднимаются в гору. В итоге Ангейя все же задремала и увидела во сне зарево пожаров и красную дымку вместо холода звезд. Кто-то голосом Скай требовал сохранять спокойствие.

– Приехали! – бодро объявила Кайлах, распахивая раздвижную дверь.

Ночная прохлада пробила Локи крупной дрожью. Мышцы шеи и плеч тягостно ныли, затекшую руку покалывало. Все четверо нехотя вылезли, дожидаясь, когда ведьма снимет наручники. Атака Тобиаса казалась предсказуемой, а то, что с ним заодно действовал Ки, Локи удивило. Кайлах скрутили и прижали к влажной от дождя обочине, но ведьма продолжала деловито улыбаться, словно так и было запланировано. Локи мельком оглянулась и поняла, что они довольно высоко на горной дороге, города не видно, внизу, в ущелье, – еще одна дорога, сверху холодно сияют звезды.

– Куда мы едем? Почему в машине наши сумки?

– Потому что ваше наказание – изгнание из страны. Я передам вас пограничному отряду около Врат Модгуд и надеюсь больше вас никогда не увидеть. Особенно тебя. – Кровожадную ухмылку она адресовала Даану, что весьма трудно было сделать, лежа лицом в траве. – Дайте мне сесть, и я все расскажу. Он говорил, что иначе ты не поверишь. На пассажирском сиденье – сюрприз.

Даану недоверчиво цокнула языком, но полезла проверять и затихла.

– Ас, узнай, что там, – тихо попросил Ки, снимая револьвер с предохранителя. Каждый звук в горах будто становился громче и значимее, а щелчок, возвещающий отчет до смерти, ужаснее.

Локи влезла на пассажирское сиденье рядом с темным силуэтом Даану и включила верхний свет. Дрожь машины отдалась в позвоночник, как рычание затаившегося зверя. Сварта подняла на Локи зареванное, разделенное надвое шрамом лицо, которое казалось сейчас наконец-то цельным, и протянула на трясущихся ладонях то, что сжимала. Локи бережно, словно птичку, приняла большой боевой веер тешань, украшенный журавлями, – старший брат того, что был у Даану. Печать на духовнике, темная и гладкая, холодила ладони. Сварта откинула голову на сиденье и зажмурилась, закрывая бегущие слезы локтем.

– Это… твоего папы? Печать, печать холодная! Он жив! – взволнованно прошептала Локи.

Даану, не отнимая локоть от лица, кивнула. В эту ночь Дану ослепла, а Даану, честная Дану со свартаи, прозрела. Локи притянула сварту к себе и крепко сжала в объятиях.

Врата Модгуд на самом деле были тоннелем. Триста лет назад Свартальхейм искал короткий путь в столицу Хели Яромир в обход Муспельхейма. Короткий путь не находился, поэтому союз вольных городов сварта подготовил амбициозный проект, состоящий из трех частей: тоннеля, горной дороги и перевала. Вскоре к строительству подключилась Хель и, что интересно, Асгард. Первые помогали с расчетами, вторые прислали для сложных работ сильных варденов с духами земли. Так что тоннель начинался красивейшей аркой, а над ним – три языка обрамлялись ванхеймским листом, повторяя одну и ту же надпись: «Стой, путник! Это Врата Модгуд, ведущие в царство Хели, – совокупность труда, искусства и сплоченности народов сварта, хельхейм и асов. Пусть новый путь станет залогом дружбы и процветания», – а чуть ниже значились имена трех начальников. Атла-ас Хельгарда, Артур Новак, Финдабаир О’ши, варден, ученый, инженер.

– Не прошло и двадцати лет после окончания строительства, как случился так называемый «Конфликт в Боудике», положивший начало первой и последней войне, которую Свартальхейм попытался вести с Хелью. Проиграли, конечно же, – сказала Кайлах, опасно выруливая на горной дороге.

– А сколько строили тоннель? – спросила Локи, подпрыгивая на кочках. От долгого сидения очень хотелось выпрямить ноги.

– Шестнадцать лет. Официально начали, если память не подводит, в 1630-х. Удивительно, но проект прожил дольше, чем два короля Хели. Там вообще любили резать королей, и каждый считал, что умнее предыдущего, пока однажды какой-то чудак не решил, что королей с них хватит.

– Да, – Локи вяло наблюдала, как головастый болванчик на приборной доске, смешная, выцветшая от солнца собачка, кивает ее словам, – с тех пор Асгард и воюет с Хелью. Матерям их амбиции в освоении Свободных земель не понравились.

– Ну не знаю. Матери тоже хороши. Покусились оттяпать единоличную торговлю с Муспельхеймом.

– Я не отрицаю вину Асгарда.

– Значит, ты умнее большинства асов, которых я встречала, а ведь я занимаюсь научной работой.

– А это я еще всего лишь подросток, – съязвила Локи. – Вырасту – стану еще умнее.

Кайлах бросила на нее долгий взгляд. Она выглядела уставшей, но при этом надменной.

– И что же ты хочешь делать, когда вырастешь?

Локи помолчала, думая. Ветер бил сквозь грязное, наполовину открытое окно, солнце пригревало.

– Наверное, продолжу учебу. Я сбежала в середине учебного года.

– А дальше?

– Дальше? Не думала так далеко, но… я хотела бы защищать людей. Мои силы должны помогать другим. Может быть, армия или полиция…

– У хеймдалльской полиции симпатичная форма, – заметила Кайлах, внимательно следя за дорогой.

– Да, я знаю пару хороших людей в СБ, – рассеянно пробормотала Локи, про себя подумав, что следовало бы позвонить полковнику Риан или старшему лейтенанту Реймару и сказать, что она жива и здорова.

По горам они ехали три дня, почти не отдыхая. Кайлах дремала тогда, когда Ки сменял ее на безопасных участках без развилок или оползней. Ночами мерзли в фургоне, ели разогретые на газовой конфорке консервы, согревались кофе без сахара и чаем с мятой, даже сыграли мини-партию в наперстки (Кайлах обыграла всех). В общем, чувствовали себя намного лучше и наконец-то имели четкую цель и определенный план. Об отце Даану говорили мало, а о матери даже боялись заикаться, но сама сварта выглядела наконец-то спокойной. Ки снова начал шутливо флиртовать и делать ей комплименты. Однажды он пропал и вернулся тогда, когда они собирались трогаться. Явился весь исцарапанный и мокрый, но с улыбкой до ушей и довольно протянул сварте маленький белый цветок.

– Он называется водоснежник. Цветет в начале лета в горах. Старые турсы говорят, что если подарить его красивой девушке перед праздником лета, то в конце года она станет твоей.

– Это ты сейчас выдумал? – сварта сердито скривилась, но при этом лучилась самодовольством.

– Конечно, выдумал! – радостно кивнул Ки. – Откуда мне знать, что говорили старые турсы, я же городской!

– Ты безнадежный идиот, – проворчала сварта, но цветок приняла. Локи заметила, что она бережно вложила его между страницами записной книжки и спрятала в сумке.

Первого июня Локи объявила Кайлах, что если сейчас не вымоется, то умрет. Женщина поворчала, но уступила, потому что видок и запашок у всех был ужасный. Рискуя, они остановились на автобусной станции с забегаловкой и мотелем для ночевки. Такие гостиницы возникают будто сами по себе и вцепляются в пейзаж намертво, как горные деревья. Обрастают заправочными станциями, летними верандами и сувенирными магазинчиками, где продаются деревянные украшения и открытки с видами окрестностей. Они пускают дороги, как корни, и расползаются, оплетая холмы и поля. На остроконечной крыше закусочной, покрытой коричневой черепицей, поскрипывал позеленевший от времени флюгер-солнце.