И вот какой приятный сюрприз меня ждал: как оказалось, в канцелярии у егерей сидел мой старый знакомый… хотя… как сказать «знакомый»? Наставник мой самый первый. Можно даже сказать, «учитель».

Андрей Никитич Валигура — фамилия такая — под началом которого я ходил на закрытие своих первых трещин, ещё задолго до войны и уж тем более до отставки.

Ну и вот.

Дослужился мужик из рядового вояки в высокого начальника. Сидит вот теперь, важный весь из себя, решения принимает. А спалил я эту информацию легко и просто — по именной табличке на двери. И сперва даже стратегию переговоров переиграть решил.

— Андрей Никитич? — заглянул я в кабинет и улыбнулся. — Ну здорова, что ли!

— Васька⁈ — сперва не поверил тот. — Скуфидонский⁈

— Ага.

— Привет, Вась! Заходи скорее, заходи!

Мы с моим наставником тепло поздоровались, пожали руки, по плечам друг друга нахлопали, ну и, конечно же, с порога высказали друг другу о том, что время никого не щадит. Постарел Валигура. Реально постарел. И плечи поуже стали, и волос поменьше, и рожа морщинистая теперь, как у мопса.

— Та-а-ак, — протянул Валигура, присаживаясь. — Ну и какими судьбами? Зачем ты к нам пожаловал?

— Да ерунда, Андрей Никитич. Мне тут Величество бойцов подкинул на воспитание. А где же мне лучше всего их воспитывать? В бою, вестимо. Так что зарегистрируй-ка на меня, пожалуйста, егерский отряд.

— Ага, — Валигура как-то вдруг резко перестал улыбаться. — Вась, ты серьёзно?

— Абсолютно.

— Слушай… Ты меня, извини, пожалуйста, за откровенность, но ты совсем сдурел, что ли?

— Почему?

— Так вот ты мне и ответь почему. Тебе скучно что ли на пенсии стало?

— Наоборот. Вот я и пытаюсь…

— Нечего мне тут воду мутить! Я тебя знаю, Вась, и методы твои! Устроишь мне тут чёрти что, а я потом разгребай.

— Андрей Никитич…

— У нас теперь правила, как в лицензионке, будь они неладны, — Валигура аж сплюнул со злости. — Если там кто-то кому-то ствол выдал, а из этого ствола потом кого-нибудь постреляют, то в тюрьму оба поедут: и стрелок, и лицензионщик. Вот и с меня теперь спрос за все отряды, которые я зарегистрировал. Так что извини, Вася, я на такое не подпишусь.

— Гхым, — признаться, такого я не ожидал.

И внешне Валигура уже не тот и по духу просел.

— Андрей Никитич, ты мне злого учителя не врубай сейчас, — сказал я, раз уж мы внезапно на конфликт попёрли. — Я свои права знаю. И у тебя нету ни единой причины мне отказать.

— Ох, Вася-Вася, — вздохнул Валигура. — Ты пойми. Отказать-то я тебе права не имею, но и оформить тебя егерем выше первого уровня тоже не могу. А это ж стыдоба какая с твоими-то навыками.

— Да нормально, Андрей Никитич.

— Ничего не нормально. Я тебя знаю. Сейчас выбьешь себе блокатор и полезешь без разрешения на высокоуровневые трещины, а мне потом…

— Не полезу, — перебил я старого егеря. — Ты не понял, Андрей Никитич. Мне именно с первого уровня и надо начать.

— Вась, — Валигура устало посмотрел на меня. — Не делай мозги, ладно? У меня на участке в кои-то веки всё в порядке; тишь да гладь. Дай уже дослужить спокойно.

— Так…

Ладно.

Не хотел, когда родную рожу увидел, но, видимо, придётся.

Я встал из-за стола, приоткрыл дверь и затащил в кабинет чёрный мусорный пакет. Здоровый, плотный, на двести с лихой литров.

— Говоришь, всё у тебя на участке в порядке? — спросил я и вытряхнул прямо на стол Валигуры голову гигантской паучихи. — А это что за говно такое, скажи на милость? Это как же так твои бойцы умудрились просохатить в подмосковном лесочке такую тварь?

— Вась… Так а… А как так-то?

— Вот с тебя и спросят «как так-то»? По старой дружбе официальное расследование запрашивать не стану, но всё равно намекну кому следует. Я эту херню чуть ли не рядом с домом поймал, понимаешь? А что, если бы она гражданских жрать начала?

— Так а…

Валигура аж побледнел. Затем резко покраснел и обратно.

— Понял, Вась, — наконец, сказал он. — Получается, не всё так гладко на местах, как мне докладывают. Ладно. Будет тебе отряд… Как вас в реестре записать?

Хм-м-м… Вопрос, конечно, интересный. Нам ведь и впрямь нужно какое-то название…

Чёрт бы побрал этих бюрократов! Никакой свободы для творчества не оставляют!

Я-то хотел максимально близко передать саму нашу суть и честно назваться «Скуф и Барышни-Магички», однако реестр допускал в названии лишь девять символов. Так уж решили наверху после очередной реформы. Чтобы егеря не баловались словоблудием — это, во-первых. А, во-вторых, чтобы название группы звучало ёмко и кратко.

Как выстрел.

Вот, кстати, да… «Выстрел»!

«Комета», «торпеда», «смерч», «буря» и так далее.

И все подобные названия были заняты.

И ладно!

Хрен бы с ним!

То, что нам название обрезали, — это полбеды. Но ведь вдобавок ко всему старик опечатался, и с его лёгкой руки я стал лидером отряда «Скуф имба».

— Андрей Никитич, — сказал я, глядя на официальный бланк с гербом. — Ну это какое-то прям такое… приятно, конечно, но очень нескромно. У тебя с головой-то как вообще? Порядок?

— А что не так? — Валигура нашарил на столе очки, нацепил их на нос, вчитался и хохотнул. — Ой.

— Вот тебе и ой. Давай заново.

— Так, а как же заново-то, Вась? У меня бланки номерные, да и твои данные я уже в реестр занёс. Повторно программа не даст зарегистрироваться.

— Ну тогда переименуй!

— Переименовать — это да, — кивнул Андрей Никитич. — Переименовать это можно, — а затем несколько раз поклацал мышкой, и принтер выплюнул очередную форму. — Вот, заполни. Сегодня же отправлю, и через месяц изменения должны внести в базу…

Через месяц альтушки должны уже закрыть как минимум десяток трещин и уехать восвояси! А-а-ай, чёрт.

— Спасибо, — буркнул я и принялся писать. — Блокатор-то мне теперь полагается?

— Полагается, конечно. В арсенале возьмёшь. И кстати! — тут Валигура принялся распечатывать ещё что-то. — Я тебе сейчас координаты ближайших трещин дам. Тех, что для начинающих…

— Допустим, — сказал я, изучая распечатки Андрея Никитича и прихлёбывая чай.

Действительно, совсем неподалёку от нас находилась подходящая для тренировки трещина. На берегу Рабиновского озера.

Если верить карте, то это пара часов езды на северо-восток, а потом ещё чуток пешком. Наверное. На распечатке никаких дорог не указано, но как-то ведь туда сторожа добираются, верно? Раз трещина задокументирована, стало быть, она под контролем у егерей. И стало быть, округу периодически мониторят на наличие монстров.

Так что, наверняка, уже прокатали грунтовку.

И кстати, да. Тут передо мной встал интересный вопрос…

— О чём задумались, Василий Иванович? — спросил Кузьмич, намыливая посуду.

За годы жизни под одной крышей мы с австрийцем уже успели ментально синхронизироваться, так что он частенько улавливал моё настроение.

— Да вот же, — ответил я. — Думаю, как наших барышень к месту боевых действий лучше транспортировать. Не на такси же, верно?

— А разве вы испытываете недостаток в транспорте? — удивился австриец.

Не испытываю, конечно.

Четверых во внедорожник, двоих в кабриолет, меня на мотоцикл — всего-то и делов. Да только хрен я кого из альтушек теперь до управления своими ласточками допущу. Кредит доверия исчерпан. Остался только дебет, и там известно кто ночевал.

— Если вы не хотите пускать девушек за руль, — сказал мой камердинер. — То я могу помочь вам в качестве водителя.

Вот ведь! Иногда складывается такое чувство, что он мысли читать умеет! Но тем не менее:

— Нет, Кузьмич, — сказал я. — Спасибо, конечно, но группе надо бы свой собственный транспорт заиметь.

— Не смею спорить, — камердинер закончил с посудой, вытер руки и двинулся прочь с кухни.

Посудомойка у нас, кстати также имелась. Но Кузьмич любил по хозяйству управляться вручную. Говорил, успокаивает его это. А последние дни он весь как на иголках, бедняга.