Потому что с видимостью тоже проблемы.

Мало того, что из освещения в зале работали лишь софиты, направленные на сцену, так ещё кто-то из Сколопендр додумался врубить дым-машину. Как будто и без того не хватало проблем, так теперь ещё помещение довольно шустро заполнялось удушливым глицериновым паром.

Чтобы выключить шайтан-машину дистанционно — без пульта, само собой — мне пришлось снести сырой энергией часть помоста. Уж не знаю, сидел ли кто-то в тот момент в суфлёрской будке, но если сидел, то там теперь навечно и останется.

— Ух, блин! Лёха, осторожно!

Сверху раздался хруст бетона. Сперва на нас с Алексеем Михайловичем посыпались куски штукатурки и каменное крошево, а потом и вовсе кусок потолка полетел.

— Уэ-э-э! — в образовавшейся дыре появилась мохнатая задница Мишани.

Медведь зацепился за край обрыва передними лапами, а задними потешно болтал в воздухе. Однако довольно быстро нащупал «ногой» импровизированную перекладину из вывернутой наизнанку арматуры, упёрся, подтянулся и залез обратно.

Тут же над дырой проскочил тёмный силуэт Ромашкиной, кто-то коротко вскрикнул, и с потолка вниз полилась тонкая струйка чего-то. Должно быть крови.

Что там у них наверху происходит — вообще непонятно.

А если уж начистоту, то мне сейчас непонятно вообще ничего. Контролировать ситуацию в таких условиях попросту невозможно, однако я всё равно был спокоен. С кланом Батхуяг мы были знакомы чуть больше часа, но я уже понял, что ребята они серьёзные и со Сколопендрами в состоянии справиться сами. А группа «Альта» им в помощь; сомнений в девках нет вообще никаких.

И кстати. Судя по тому, что бой вокруг начал потихонечку утихать, то от сингапурцев уже мало что осталось.

Наша же с Лёхой цель — грёбаная банши.

До сих пор глава Сколопендр стояла на сцене и наобум визжала в зал. Со стороны это чем-то напоминало разбрасывание импульсов сырой энергии, но… не берусь рассуждать о природе крика. Тем более что он магический. И тем более, что с подобной техникой я сталкиваюсь впервые.

Объясню: меня уже успело немножечко зацепить. По ноге. Вскользь, но всё равно.

Мне, блин, было больно!

Разрушительный звук почти полностью игнорировал щиты. Вибрации проходили сквозь магический барьер, как будто и нет его вовсе.

— Лёх, аккуратней! — попросил я друида. — Давай-ка я на сцену пойду, а ты из зала помогай!

— Морально⁈ — уточнил Чего. — Похлопать тебе⁈

— Отрадно, что в критической ситуации вы не теряете чувства юмора, Алексей Михайлович!

— Да не такая уж она и критическая, Василий Иванович! И покритичнее случались. Быть может, вы уже снесёте этой паскуде голову, и мы поедем домой⁈

— Быть может! — кивнул я, выскочил в левый проход и побежал в сторону сцены…

— Наши? — встрепенулась связанная Шестакова.

— Наши-наши, — кивнула Ира. — Ксюш, ты бы отползла от двери подальше, чтобы случайно не пришибло. Дружественный огонь, он такой.

Действительно, появление кого-то еще после того, как Ирина сама отправила брату координаты, было бы слишком странным совпадением.

— Ага…

И отползла. Шло время. Звуки битвы доносились из коридора вот уже несколько минут. Сперва далёкие и глухие, затем всё ближе и ближе, и вот…

— Дольче! — радостно вскрикнула Шестакова, когда в коридоре раздался рёв кузнечного горна и крики боли, а из-под двери начали бить язычки безвредного холодного пламени.

Огненная ульта догорела, крики стихли, и кто-то начал громыхать дверьми.

— Здесь нет, — донёсся знакомый голос. — И тут тоже.

— Каа-а-а-атя! Мы тут! Ту-у-у-ут!

— Бах! — без стука сквозь дверь прошло «Алое Спасение» и суетливо заметалось по комнате, как будто осматривая и ощупывая пленных девушек. И сразу же следом за артефактом в гримёрку залетели кадет Дольче, Её Сиятельство Ольга Фонвизина и…

— Тима!

— Ира!

Хакер сжимал в руках здоровенный разводной ключ. Перепрыгнув через шаманку, он в два прыжка оказался рядом со Скуфидонской, размахнулся и со всей дури шарахнул по наручникам. Раз! Два! И-и-и-и… Три!

Катя Чертанова решила, что никогда и никому не расскажет, что цепь артефактных наручников рассыпалась не от могучих ударов Тамерлана, а из-за того, что она нагрела их до бесстыдных температур. Катя драму уважала. А в особенности сцены воссоединения любимых — это же счастливый финал! Именно то, ради чего всё и затевается! Так что испортить что-то подобное у неё попросту не поднимется рука.

— Извини, что не послушала тебя.

— Это ты меня извини.

— О-о-о-оу! — протянула Чертанова, сцепила кулачки и облокотилась на них подбородком. — Какая милота!

— Катя! — вдруг услышала она откуда снизу. — Слышь⁈ Освободи меня!

— Шшш, — шикнула Дольче на шаманку. — Успеется.

У Дольче аж слёзы на глаза навернулись. Безо всякого стеснения Тамерлан и Скуфидонская миловались после долгой разлуки. Объятия, поцелуи, признания в любви шёпотом на ушко. Подобные сцены можно частенько увидеть на вокзале дальнего следования, после того как у перрона остановился поезд с дембелями.

— Оо-о-о-о-оу!

— Катя, ёптвою! — шаманка извернулась и…

— Ай! — … укусила Дольче за лодыжку. — Совсем сдурела⁈

— Освободи меня немедленно!

— Ну ладно-ладно. Сейчас попробую…

— Стоять! — крикнула Скуфидонская. — Не трогайте её!

— И-ИИИ-ИИ-ИИ! — снова заорала банши, и снова я полетел со сцены во тьму зала.

Поломать меня физически почти невозможно, но признаюсь, что в голове от криков этой бледной твари уже изрядно помутилось. Плоть — она плоть и есть; она ведь меня и мой дар обслуживать должна.

А вот мозги от вибраций сотрясались так, что чувствовал я себя теперь не очень. То ли как с похмелья, то ли как после сеанса игры в очках виртуальной реальности… пробовал я как-то раз эту приблуду и чуть на неё не вытошнился.

Короче:

Мутит.

Кружит.

В голове суета.

Тело не то чтобы вот прямо болит, но уже начинает потихоньку возмущаться такому наплевательскому отношению к себе. Ну а ещё бы! Мной ведь уже трижды пробили стену! С минуты на минуту помощь Фонвизиной потребуется; всё-таки под присмотром лекаря её уровня и спокойней, и целее.

Почему банши до сих пор жива?

Хороший, мать его, вопрос!

«Снеси ей голову», — кажется, как-то так сказал Лёха. Ну да, ну да. Я бы с радостью, да только не получается.

Мало того, что способность этой твари игнорировала мои щиты, так ещё и сама тварь игнорировала мою способность! Стоило мне хорошенечко прицелиться и послать в банши разряд сырца, как она вдруг развоплощалась.

Повторюсь — не имею ни малейшего понятия, как это работает. Но предположу, что бледная мерзость уходила в какое-то другое измерение. Измерение, мир духов, нижний план, верхний план, астрал, атсрал… можно называть, как угодно.

Вообще плевать, не думаю, что что-то из-за этого поменяется. Но вот по факту: как только я посылал в банши разряд, она вдруг становилась полупрозрачной, и разряд пролетал сквозь неё.

Рушил ещё какую-нибудь конструкцию несчастного Дворца Достижений, но поставленной цели как раз не достигал.

То же самое происходило, когда я пытался запереть гадину в энергетический шарик. И то же самое происходило, когда вмешивался Лёха: гигантские вьюны друида прошибали сцену снизу и пытались ухватить Сколопендру, но всё тщетно. Только деревянный помост зря разворотили, вот и всё.

Короче…

Бой явно затянется.

— Лёх, — как можно тише я добрался до друида; софиты пока ещё слепили банши, и ориентировалась она плохо. — Это надолго. Свяжись с нашими, пускай отводят народ подальше и создают буферную зону…

— Понял, — кивнул Михеев и рванул прочь из зала.

Что характерно, не переспрашивал. Мне иногда кажется, что у него выборочная глухота. Когда надо — всё с первого раза слышит.

Итак…

Друид погнал прочь, а я в очередной раз двинулся к сцене. Что я задумал? Драться. Пусть банши вообще не по моей специальности, а я её всё равно угандошу. Сдуру ведь что угодно сломать можно, а дури во мне хватает.