– Умывайтесь, я принес завтрак и привел проводника. – Джейкоб чуть сдвинулся, но Леер все же успела увидеть пару пустых бутылок. Она чуть не рассмеялась: уж перед ними ему незачем притворяться, это его самообман.
После молчаливого завтрака они как раз собирали вещи, когда заскочила Десятая Мать. Выглядела она готовой к путешествию, бодрой и собранной. Сказав каждому тихое напутственное слово, она внимательно взглянула в глаза их провожатому. Молчаливая битва этих двоих длилась недолго, но Леер посчитала хорошим знаком, что проводник отвел взгляд.
– Вот мы и прощаемся. – Мать положила Леер руку на плечо и сжала. – Больше мы не увидимся. Жаль, что наша встреча была такой краткой. Я вижу в тебе сомнение и страх. Это нормальные чувства, но ты должна собраться.
– Почему вы разрешили мне забрать флейту?..
Мать улыбнулась.
– Она мне не принадлежит. Артефакты прошлого не должны красиво лежать, они должны служить людям. Ты справишься. У тебя отличные друзья.
Глаза Леер наполнились слезами. Женщина, которую она знала несколько часов, сказала то, чего никогда не говорила ее собственная мать.
– Спасибо.
Десятая Мать кивнула и вдруг сунула ей монетку.
– Это мой знак. Заплатишь на переправе.
Больше она ничего не сказала и исчезла так же тихо, как и появилась. Леер сжала монетку в кулаке, чувствуя, как рельефное ребро впивается в ладонь, а потом машинально сунула в карман.
Беженцы подтягивались к востоку, а они отправились на север. На этот раз Леер игнорировала красоты старого Нифльхейма, которые таяли по мере путешествия. Древние пути, украшенные мраморными барельефами и маскаронами, сменились неоштукатуренными стенами с редким освещением. От света фонариков возникающие в темноте угольки крысиных глаз с писком и шорохом исчезали в многочисленных трещинах, прозрачные белобрюхие пауки размером с ладонь разбегались из-под ног.
Леер мысленно повторяла мелодию, которую надо сыграть, предоставив Джейкобу и Джету разбираться с выбором пути. Через час блужданий они вышли к монорельсу. Конструкция казалась сомнительной, но выбирать не приходилось. Поэтому они послушно сели на железную платформу и дождались, пока молчаливый проводник запустит механизм. Сам он ехать с ними не собирался, провожая их равнодушным взглядом. У Леер кольнуло в груди: мрачное предчувствие сжало сердце, но она упорно гнала его прочь, нащупывая флейту в кармане. Это было успокаивающее чувство, будто у нее снова появился духовник. Несуществующие пальцы все еще дергала боль, но она будто притупилась, отступила за хрупкую стену решимости больше не быть бесполезной и слабой. Гин, вытирающий стекла очков платком, поймал близоруким беззащитным взглядом ее взгляд и чуть приподнял уголки губ в приободрении. Леер вдруг поняла, что ее друг очень красивый. Это осознание заставило ее отвернуться и уставиться вперед, где свет чуть забирал свое у темноты.
К скрипу монорельса и шуршанию тросов прибавился какой-то новый звук. Джет, тихо болтающий с Джейкобом о библиотечных делах, встрепенулся и удивленно уставился на Гина. Тот пожал плечами, но напрягся. Монорельс резко пошел наверх, набрал высоту, вкатываясь в узкую высокую пещеру. Звуки шли из трещины внизу. Джейкоб сорвал один из фонарей и направил туда. У Леер застучало в висках. В трещине набились драугры. Они издавали сдавленные гудящие звуки, плотно застряв в узкой щели, как люди в трамвае по утрам. Выбраться они не могли, но некоторые стояли с поднятыми руками. И эти руки – синие высохшие конечности с обломанными ногтями – цеплялись за монорельс. Цеплялись намертво. Механизм справлялся, пока это были единицы, но с каждым метром рук становилось все больше: они хватали, оплетали, словно лианы, словно ветви деревьев, словно ядовитые лозы. Монорельс скрипел, пыхтел, полз. Гин ударил по одной лапе ножнами, но драугры не чувствовали боли, и рука хватанула за духовник, чуть не вырвав его у Киоты.
– Они так сломают монорельс, – прошипел Гин, вырывая меч.
– Дайте мне попробовать. – Леер поерзала, устраиваясь поудобнее, вынула флейту, прижала к губам и медленно заиграла.
Руки драугров тотчас же разжались, слепые головы развернулись в ее сторону. Леер до последнего не верила, что это сработает, поэтому от удивления чуть не выронила флейту. Тишина, воцарившаяся в пещере, сдавила голову. Эхо от мелодии разносилось далеко, отражаясь многократно от стен и вторя самому себе.
– Достаточно. – Джейкоб выглядел ужасно довольным, когда они выехали из пещеры без происшествий. Его лоб покрылся крупными каплями пота, редкие волосы топорщились как наэлектризованные.
Леер опустила флейту и перевела дух. Только сейчас она ощутила, что тоже взмокла, и спрятала дрожащие руки в карманы.
– Ты справилась! – Джет обнял ее за плечи.
– Молодец, – подхватил Гин.
– Да я ничего не сделала, – Леер засмущалась от такого внимания.
Монорельс встал. Теперь предстояло идти пешком, и радость от неожиданной победы быстро рассеялась. На севере драугров было больше. Леер играла на флейте, заставляя мертвецов медленно следовать за ними, как послушных овечек, а остальные не давали ей споткнуться или оступиться. Она полностью доверилась руке Гина, ведущей ее за локоть, и, стараясь не смотреть на мертвецов, играла так долго, как никогда раньше. Рот онемел, и пальцы слушались с трудом, а в животе поселилось неприятное чувство тошноты.
Из темных коридоров они вышли в неожиданно светлый грот. Сквозь трещину в потолке пробивался полуденный свет, и в воздухе медленно кружились снежинки, укрывая подпаленные, растерзанные пулями тела драугров. Из-за наспех собранной высокой баррикады из обломков колонны, стульев, столов, остатков торговых киосков торчал пулемет, за которым сидели двое. Очень высокая девушка и невысокий парень, похожие друг на друга всем, кроме цвета глаз. У нее они были цвета прозрачного меда, а у него – серые, словно ледники в горах. Удивленно открыв рот, девушка стянула защитные очки на шею, оставив на щеке грязные следы. Парень выглядел не менее удивленным.
– Эй, вы не мертвецы же? – хрипло спросил он, на всякий случай показывая, что у него на ремне через плечо висит винтовка.
– Как видишь – нет, – хмыкнул Джейкоб. – Десятая Мать сказала, что нас должен встретить некто по фамилии Квасир.
Девушка хихикнула.
– Ну, вообще-то, это наша фамилия, но, думаю, вам нужен деда. – Она кивнула на груду хлама справа от себя. Леер сначала подумала, что это еще один кусок колонны, припорошенный снегом, но груда пошевелилась и вдруг резво вскочила на ноги, чуть пошатываясь. С глухим стуком в разные стороны тут же полетели бутылки, словно осенние листья. Одна добралась до ног застывшего Гина и мягко отскочила.
– О, – оторопело моргнул великан. На нем была погрызенная молью дубленка на голое тело и штаны на подтяжках. Чисто выбритое лицо пересекал старый шрам, приподнимая уголок губ слева, будто великан постоянно ухмылялся. Глаза у него были, как и у девушки: светло-карие. – Виг Квасир, замредактора «Листа М.», к вашим услугам. Мои внучатки: Фьялар, – девушка помахала рукой. – И Галар.
– Предпочитаю Гил, – буркнул парень, облокачиваясь о баррикаду.
– Джейкоб Смит. Гин Киота, Джет Левски. И наша звездочка – Леер Герд.
Леер невольно покраснела под тремя внимательными взглядами.
– Так это благодаря тебе весь день драугров не слышно? – спросил Виг.
– Об этом мы и хотим поговорить с вами, уважаемый Виг, – Джейкоб немного устал от расшаркиваний, тогда как Виг, видимо, не прочь был поболтать. – Надеюсь, вы сможете нам помочь. И всему Хеймдаллю.
– Довольно соблазнительно. – Виг кашлянул в кулак. – Посторожите, ребята? Обсудим вопросики там, где удобнее.
Фьялар и Гил кивнули, с интересом провожая их взглядами, пока они лезли на поверхность по приставной деревянной лестнице. Насладиться свежим воздухом рабочего района и его же потрепанным видом было некогда. Леер лишь украдкой вздохнула от облегчения. Нифльхейм, могила Торольва, Десятая Мать и даже драугры казались кошмаром, страшной сказкой, будто бы происходило это все не с ней, а с кем-то другим. Гин тоже заметно расслабился, а вот Джет выглядел озадаченным.
