– Тогда лучше не рисковать. Не такая он большая фигура, чтобы втягивать его в наши игры.
– Между прочим, Кириленко планирует выдвинуть Ельцина на должность первого секретаря свердловского обкома КПСС.
– Кстати, насчёт Ельцина и Горбачёва… С ними-то что будем делать?
– Надо бы как-то притормозить их карьеру, – пожал плечами Романов. – Желательно найти компрометирующие факты, сами понимаете, не бывает святых людей, что-нибудь да найдётся. Особенно по Борису Николаевичу, тот регулярно устраивает пьянки и посиделки в бане с бабами. Зачем нам такой товарищ, порочащий образ коммуниста? А вот с Горбачёвым будет потруднее. Этот балабол умеет втираться в доверие, при этом явный подкаблучник. Конечно, с этим заданием лучше всего справились бы андроповские соколы, но, может, и мы что-то сможем?
– Может, всё же попробовать привлечь Юрия Владимировича к работе нашего, так сказать, кружка? – подал голос молчавший до этого Щербицкий.
– Чревато, Владимир Васильевич, чревато… Человек он себе на уме, сегодня с нами, а завтра, глядишь, в другой стан переметнётся. Можем так подставиться, что потом небо с овчинку покажется. А вот с Цвигуном, думается, есть вариант сработаться.
– Он же вроде в Молдавии с Брежневым работал, получается, из его команды.
– Это не отменяет того факта, что Семён Кузьмич честнейший человек, преданный идеалам коммунизма до мозга костей. И если ему намекнуть, кто ведёт нашу страну к пропасти… В любом случае второй человек в иерархии комитета госбезопасности будет полезен. Ну что, Пётр Иванович, попробуете пообщаться с коллегой? Вы же с ним чаще встречаетесь.
– Насколько я могу с ним быть откровенным?
– Это уже смотрите по ситуации. Прощупайте почву, настроения. Если пойдёт на контакт, то со временем можно намекнуть, что группа товарищей не прочь видеть его во главе Комитета госбезопасности. С Андроповым же у них вроде бы не всё ладно, Цвигун как бы ставленник Леонида Ильича. В дальнейшем, если всё пойдёт по нашему плану, через Семёна Кузьмича можно предложить дорогому генеральному секретарю почётные условия выхода на пенсию. А о Губернском лучше пока не упоминать. Согласится поучаствовать в наших собраниях – тогда другое дело. А заодно и о его кончине в 82-м расскажем… И да, хорошо что вспомнил. 25 февраля должен произойти пожар в московской гостинице «Россия», больше сорока человек погибнет. У меня тут… сейчас найду… ага, вот! Тут написано, что возгорание произойдёт в радиорубке на тринадцатом этаже. Как-то можно ведь предупредить эту трагедию?
– Жалко, Гришина нет в нашей команде, – вздохнул Романов. – Виктор Васильевич без проблем организовал бы все необходимые проверки, а в тот день наверняка бы устроил настоящее дежурство возле этой радиорубки.
– Ладно, что тут рассуждать, давайте уж до кучи возьму на себя, – сказал Ивашутин, записывая информацию в блокнот. – В крайнем случае, зашлю пару ребят под видом электриков, будут там дежурить весь день.
– Так вот, – прижал ладони к поверхности стола Машеров, – теперь пару слов, до чего мы договорились с товарищем Ивашутиным по Афганистану…
Посиделки на подмосковной даче затянулись едва ли не до полуночи. Наконец участники заседания стали разъезжаться, лимузины, разрезая тьму лучами фар, один за другим исчезали в ночи. Единственным, кто остался на даче, был Ивашутин, проводивший уезжавшего последним Машерова. Тот без посторонних негромко сказал начальнику ГРУ:
– Пётр Иванович, раз уж объект, как вы говорите, находится под постоянным присмотром, хорошо бы предупредить ваших людей, чтобы в самом экстренном случае не останавливались ни перед чем. Объект не должен оказаться в руках тех, кто может силой выжать из него информацию. Тем более как свидетель нашего собрания в Большом театре. Я до сих пор считаю, что напрасно мы его тогда пригласили, лучше оставался бы в неведении.
– Понял, Пётр Миронович, сделаем.
В Москву Ивашутин планировал возвращаться рано утром, в 9 часов было назначено совещание, поэтому времени на сон оставалось не так много. Но заснуть долго не удавалось, в голову лезли разные мысли. В том числе и о возможной ликвидации пришельца из будущего, о чём говорил перед отъездом Машеров. Не выдержал, выпил таблетку снотворного и прежде, чем снова лечь, постоял у двери гостевой комнаты, из которой раздавалось бодрое похрапывание водителя.
«Двадцать лет вместе, – подумал Ивашутин, – по-настоящему преданный человек. В огонь и в воду за меня готов. Вот на кого можно положиться без раздумий».
Тихо, стараясь не скрипеть половицами, вернулся в комнату, лёг на диван. Жена сейчас дома одна, переживает, наверное, что это муж отправился ночевать на дачу, уж не любовницу ли завёл. Усмехнулся про себя, закрыл глаза и через несколько секунд провалился в сон.
До чего же хорошо как следует выспаться и, напевая единственный куплет, который запомнился с детства, делать зарядку, щурясь от бьющего в окно солнца! Несмотря на ворчание жены, всё ещё нежащейся в постели.
– Серёж, может, сам Даньку покормишь? – просит она, не открывая глаз. – Как он там, не проснулся ещё?
– Уже ворочается, похоже, скоро протрубит подъём. Сейчас, ещё пару минут позанимаюсь и пойду на кухню.
День предстоял насыщенный, вернее, вторая его половина. После обеда у меня была назначена встреча с Жоресом Алфёровым, которому я обещал отдать «ридер». Вроде бы всё, что меня интересовало, я перепечатал, завершив материалом о предателях и маньяках. Так-то информация о них у Машерова уже имелась, но вдруг потеряет рукопись, мало ли, подстраховаться не мешает. А оставшуюся инфу скачал на micro-SD. Не исключено, что когда-нибудь понадобится. Только на чём слушать-смотреть-читать, если что? Носитель есть, а прибор для воспроизведения ещё не изобрели. Не факт, что Алфёров разберётся в очередном техническом устройстве будущего. А электронную книгу теперь может ковырять сколько влезет, дай-то бог, сообразит, что к чему. Хорошо ещё, что я музыкальные файлы в своё время с телефона на кассеты переписал.
Звонок телефона раздался неожиданно. Выключив огонь под кастрюлькой с практически уже готовой манной кашей, я прошёл к аппарату.
– Алло, слушаю вас внимательно.
– Сергей Андреевич? Доброе утро! Это Виктор Ильич Блинов, директор киностудии «Ленфильм».
– Очень приятно. Чем обязан?
Вскоре выяснилось, что Блинов является старым знакомым нынешнего командующего ВМФ Горшкова, который всячески рекомендовал директору киностудии снять художественный фильм по роману «Крейсера». Обещал всяческое содействие, в том числе в материально-техническом плане. Режиссёром фильма будет не кто иной, как Алексей Герман, чья работа «Двадцать дней без войны» собрала в прошлом году хорошие отзывы кинокритиков.
Я едва не воскликнул: «А, это который ещё „Торпедоносцы” снял, „Мой друг Иван Лапшин” и скандальный „Трудно быть Богом”!», но вовремя вспомнил, что этим фильмам ещё только предстоит быть снятыми, если, конечно, в этой реальности что-то не пойдёт по-другому. Причём настолько по-другому, что будут сниматься другие фильмы, писаться другие книги, песни и так далее.
Из дальнейшего разговора, проходившего под негодующее шипение кормившей манкой Данилку жены, выяснилось, что мне предлагается срочно садиться за сценарий, который желательно представить в нескольких экземплярах режиссёру и актёрам уже через месяц.
– А об актёрском составе уже что-то известно?
– Пока Алексей Юрьевич думает над этим вопросом. Давайте я дам вам его домашний телефон на всякий случай. И мой рабочий запишите тоже. Если будут какие-то вопросы, сразу звоните. Записывайте…
На такие случаи у меня на тумбочке возле телефона всегда имелись наготове блокнот и карандаш. Записав номера, я вежливо попрощался и, глядя на всё ещё дувшуюся Валюшку, развёл руками, мол, что поделаешь, если твой муж нарасхват у всяких киностудий.
