Сидя в мерно гудевшей винтами машине, я понял, что и правда скучал по небу. Не по самолётам, а по чувству свободного падения, которое хоть и длится несколько секунд, но ощущения получаешь незабываемые. Хотел я, конечно, совершить затяжной прыжок, чтобы получить чуть большую дозу кайфа, но руководство аэроклуба не захотело брать на себя такую ответственность. Мол, на словах вы все мастера, а случись что — взгреют их.
И ещё всплыло в памяти, что именно 19 августа 2017 года я совершил тот самый прыжок, в результате которого оказался в прошлом. Какое интересное совпадение.
Самолёт набрал нужную высоту, и инструктор, так же загруженный ранцами и в таком же десантном, напоминавшем шлем танкиста головном уборе, дёрнул дверь люка, скользнувшую на направляющих в сторону.
— Амвросимов, пошёл!
Худой длинный парень, скрестив, как и полагалось, на груди руки, с отчаянным криком шагнул в бездну, и на какое-то мгновение «пуповиной», всё ещё связывавшей его с самолётом, оставался вытяжной фал, прицепленный карабином к натянутому под потолком тросу. Затем и эта связь оборвалась, а где-то сзади сейчас должен был вспухнуть белый купол парашюта.
— Гнидин, пошёл! Крутов, пошёл! Масолов, пошёл!..
Я всё ближе и ближе к люку. Вот и мой черёд. Мысленно перекрестившись, как всегда это делал перед прыжком, я шагнул в пустоту…
Фраза «Хьюстон, у нас проблемы!» не пригодилась. Приземление прошло нормально, хотя подспудно я представил, как приземляюсь в 2017 году, а Варя и наши дети оказываются лишь галлюцинациями параллельной реальности. Нет, не хотел бы я этого!
Та реальность мне стала казаться чем-то ненастоящим, далёким, подёрнутым пеленой времени, словно парусник на горизонте, едва видимый в туманной океанской дымке. А в этом времени я стал по-настоящему счастливым, обрёл семью и новых друзей, в конце концов, за шестнадцать лет в прошлом в моей жизни случилось столько событий, что хватило бы на целый роман. Может, когда-нибудь я и впрямь засяду за мемуары, а пока у меня хватает других дел. Через неделю предпремьерный показ картины, комиссия, пусть и без Пырьева, соберётся именитая, причём будет присутствовать и Александр Роу, уже выпустивший на экраны стереофильм «Майская ночь, или Утопленница». У него на Гоголя свои виды. Ну да Бог не выдаст, свинья не съест, тем более за своей спиной я чувствую живое участие Иосифа Виссарионовича, обещавшегося обязательно посмотреть мой киношедевр. Не стоит расстраивать товарища Сталина!
Эпилог
— Леонид Андреевич, смотрите, ещё один кусок текста. И, похоже, последний. — Старший научный сотрудник Центра экстремальной прикладной электроники МИФИ Михаил Дёмин напряжённо вглядывался в монитор компьютера, а за его спиной встал руководитель отдела Леонид Андреевич Чернев.
— Думаете, последний? — хмыкнул тот, поправляя очки с мощными линзами. — Интересно, кто же этот загадочный шутник, который регулярно присылает нам свои мемуары?
— А может, это и впрямь человек из параллельного измерения? — не оборачиваясь, с надеждой спросил Дёмин.
— Миша, вы и впрямь в это верите? В то, что какой-то чудак из 2017-го провалился на 80 лет в прошлое, повлиял на историю так, что она раздвоилась, а теперь пишет нам из своей реальности электронные письма? Бросьте! Вы же, насколько я знаю, материалист до мозга костей.
— Так-то оно так, но иногда хочется верить в чудеса, — вздохнул Михаил, тоже поправив на носу очки, правда, с менее толстыми линзами. — Но пишет он, согласитесь, интересно.
— В этом нашему загадочному автору не откажешь. Целая «Санта-Барбара»! Кстати, перешлите мне этот текст, я его на своём компьютере гляну.
Спустя несколько минут, уютно устроившись в кресле с кружкой чаю в руке, Леонид Андреевич открыл на мониторе текст и принялся читать.
«Это скорее всего моё последнее сообщение. Писать приходится из последних сил. Всё-таки 92 года — солидный возраст, к тому же врачи отводят мне ещё месяц, не больше. К сожалению, с онкологией на поздних стадиях и в этой реальности пока ещё не могут совладать.
Кстати, 1992 год в этой реальности заметно отличается от 1992-го в той, откуда я „дезертировал“ не по своей воле. О чём, в общем-то, и не жалею. Здесь я обрёл семью и прожил почти целую жизнь.
Последние два года я писал свои воспоминания в виде литературного повествования и, на мой взгляд, получалось довольно сносно. Ну, не мне судить. Издаваться здесь я не собираюсь, и родственникам не велел этого делать после моего ухода, так что пишу, можно сказать, в стол. Если же там, куда отправляет письма мой сын, и в самом деле имеется адресат, то он волен поступать с моей рукописью как хочет. Впрочем, это я уже писал. Надеюсь, что эта параллельная реальность существует, что мой сын, возглавляющий лабораторию физических измерений, не ошибся в своих расчётах по поводу возможной передачи информации пусть даже пока в одну сторону.
Два года я отправлял через Даниила свою историю по частям, и не моя вина, что успел добраться только до событий 1953 года. Поэтому вехи последних практически 40 лет изложу в сжатой форме, на большее просто не хватит ни сил, ни времени.
Итак, фильм „Вий“ был снят и принят комиссией даже несмотря на воздержавшегося Роу. Впрочем, только после официального одобрения лично товарища Сталина фильм ушёл в прокат. В общей сложности его посмотрело в три раза больше людей, чем составляет население СССР. Кинотеатры от Калининграда до Южно-Сахалинска крутили его по три месяца, неизменно собирая полные залы. Сборы изрядно подняли советскую экономику, я же не только отбил вложенные средства, но и оказался в неплохом барыше. А потом был зарубежный прокат, в результате которого доходы в отличие от советских показались мне какими-то детскими. Существуй премия киноакадемии за лучший фильм на иностранном языке уже в эти годы, „Вий“ наверняка получил бы „Оскар“. Однако именно мой ужастик послужил толчком к тому, чтобы уже на следующий год стали присуждать награду лучшему фильму на иностранном языке. И впоследствии я дважды брал „Оскар“ именно в этой номинации.
Мы вернулись в Штаты, и я стал думать, как вывести свои капиталы из страны, не привлекая лишнего внимания. Начал понемногу избавляться от акций своих предприятий, в душе моля Бога, чтобы тот поскорее прибрал зажившегося Иосифа Виссарионовича. Но тот в апреле 54-го сам передал власть Берии, а для Сталина специально придумали должность почётный секретарь ЦК КПСС. То есть он ещё присматривал за своим преемником. Народ второго грузина подряд у кормила страны принял вполне адекватно, тем более что Лаврентий Палыч удила не закусывал, а продолжал политику своего предшественника. Советская экономика пусть и не быстро, но неуклонно росла. В то же время страна активно вливалась в международные процессы, и не только в качестве агента влияния. Развивалось экономическое взаимодействие, советские туристы могли практически беспрепятственно разъезжать по всему миру, а иностранные граждане также беспрепятственно посещать СССР. При этом не тратились сотни миллионов инвалютных рублей на поддержку стран третьего мира, избравших курс на социализм. Деньги вкладывались только в те проекты, которые могли дать реальную отдачу. Благодаря техническому переоснащению армии сократилась её численность, а к 1960-му — от этой новости я и сам немного опешил — Советская армия перешла на контрактную систему. Причём служить считалось не только почётно, но и выгодно, учитывая, что рядовой за год службы мог накопить на новомодный автомобиль среднего класса „Волга“, внешне весьма напоминавший тот самый ГАЗ-21, прекрасно известный мне по прежней истории.
Наука также не без моего когда-то пинка получила ускорение. В частности, Королёв запустил Гагарина на орбиту на два года раньше — в июне 59-го. Наверное, были и другие кандидатуры, но я когда-то сказал именно о Гагарине, видно, решили и второй раз дать шанс этому парню с обаятельной улыбкой. Всё-таки на первых полосах газет и обложках журналов он смотрелся довольно выгодно.
Семимильными шагами шла и разработка как персональных компьютеров, так и системы передачи данных — Всемирной паутины. В этом направлении советские и американские учёные шли рука об руку, и в середине 1980-х многие граждане СССР могли позволить себе простенький персональный компьютер и модем для подключения к сети СоНет, действующей в пределах страны…
Снова вступило! Проклятые метастазы, из поджелудочной проникли уже в лёгкие и желудок. Приступы всё чаще, похоже, придётся попросить медсестру вколоть дозу морфия. Старался держаться без таких препаратов до последнего, но силы уже на исходе… Времени мало.
Итак, Сталина не стало осенью 55-го. На тот момент я почти полностью избавился от своих активов и решил, что из-за смерти „падишаха“ скупать всё обратно слишком утомительно. Почему бы и впрямь не вернуться в Союз, тем более и Варя не против, и Соне идея пришлась по душе — так ей понравилась поездка в СССР и к бабушке в частности. Стетсон, к слову, на то время стал папой пухлощёкого мальчугана, а Галина, посидев немного в декрете, навёрстывала упущенное на оперных сценах мира, снимаясь и в проектах компании Barbara Films. Киностудию, кстати, я продал именно Стетсону, особо не обдирая его, чуть ли не по себестоимости. Саймон же обещал приглядывать за Славянским университетом, который на момент нашего отъезда уже готов был выпустить первых специалистов. Ну а оба отеля отошли Лански, который выложил за них честную сумму.
В 1957-м мы окончательно перебрались в СССР, поселившись на улице Горького, и я принялся вкладывать проведённые через офшорные зоны средства в новые предприятия на территории исторической родины. Как и предлагал Сталин, я создал собственную киностудию, правда, в этот раз назвал скромненько — „Совфильм“. Это мне Берия посоветовал, я и не стал сильно заморачиваться. Ведущие актёры и режиссёры страны, соответственно, тут же потянулись в мои объятия, как рыба на нерест.
Мои универмаги продолжали процветать, по ходу дела я вложился ещё в кое-какой бизнес.
В начале 60-х дочка закончила МГУ и стала дипломированным биологом. Почему-то именно эта профессия её привлекла. Ещё студенткой она вышла замуж, а в двадцать пять родила дочку, после чего с головой окунулась в науку. Сын же с годами увлёкся кибернетикой, к тридцати восьми став профессором и отцом мальчишек-близнецов. Именно под его руководством в лаборатории физических измерений в конце 1980-х удалось предположительно осуществить одностороннюю связь с параллельной реальностью. Якобы с той, из которой я угодил в эту. Прямых доказательств этого не было, но сын излучал уверенность в успехе предприятия и грозился в ближайшие годы добиться установления двусторонней связи. Причём, как Даниил уверял меня, он мог отправить закодированную информацию в любую точку временной сети координат, начиная с появления на Земле моей прежней реальности Интернета. Тогда-то у меня и возникла идея сесть за воспоминания, а потом попросить сына переправить их по мере написания в 2017 год. С Варей, к сожалению, я тогда посоветоваться уже не мог, её не стало в 79-м. Теперь же и я скоро к ней присоединюсь.
Прошу прощения, что получилось так скомканно, пришла медсестра, и, возможно, я уже не смогу больше ничего написать. Поэтому на всякий случай прощаюсь».
