Но всё же хотелось бы поближе к столице, а лучше в самой Москве. И вообще, нужно начать с подбора исполнителей. Взял бы Градского на роль солиста, но тот уже в принципе сложившийся артист, со своим музыкальным репертуаром. А хочется набрать талантливых, но молодых, «незасвеченных», из которых можно лепить что-то по своему усмотрению. Но где их искать? Вот об этом и посоветоваться бы с Градским, он-то крутится в этой тусовке и наверняка должен знать молодых и перспективных, желающих петь на английском.
– Привет! – ответил рокер на моё приветствие по телефону. – Что у тебя стряслось?
– Хочу группу создать, поющую хард-рок на английском. Нет у тебя на примете начинающих музыкантов и хорошего солиста, которые ещё нигде особо не светились?
– Серж, не смеши меня! Кто тебе позволит запустить такой проект?! На первом же худсовете зарубят. Ладно бы просто хард-рок, ещё возможны варианты при идеологически правильных текстах, но англоязычный…
– Саша, ты по этому поводу не парься, эту проблему я беру на себя. Ты скажи: поможешь найти музыкантов или мне к кому-то другому обратиться?
– Кхм, ну, если так… Есть у меня на примете один неплохой вокалист, один в один Планта копирует, зовут его Жора Ордановский. Он в прошлом году расстался было с группой «Россияне», но сейчас они вроде снова объединились на базе ДК в какой-то деревне Ломоносовского района, если я ничего не путаю, играют на танцах и пытаются родить что-то оригинальное. Кстати, и остальные ребята в группе неплохие, уровень деревенского ДК явно не для них. И они относительно молодые.
– А где эта деревня находится?
– Это где-то под Питером, на берегу Финского залива. Слушай, если ты заинтересовался, я могу точно узнать. До завтра ждёт? Ну всё, завтра тогда созвонимся…
В деревню Горбунки, что недалеко от станции Стрельна, я попал через две недели. До этого благодаря Градскому, снабдившему меня номером директора того самого ДК, мы с деревенскими музыкантами пару раз созванивались. Я в общих чертах озвучил свои предложения, парни заинтересовались, и мы договорились встретиться конкретного числа.
Хм, ещё бы не заинтересовались! Я хоть и по большей части попсу пока сочиняю, но имя успел себе заработать, а тут ещё им предлагают такой карьерный взлёт. Причём, как я подозреваю, музыканты с радостью исполняли бы песни на английском, но кто ж им разрешит. А тут удача сама в руки плывёт. Сомневаюсь, будто они вот так и поверили, что я вытащу их на международный уровень, но что за мной может кто-то стоять – вполне реально.
В общем, за эти пару недель я накидал три песни на мотив аэросмитовской «Crazy», скорповской «Wind of Change» и той же «The Final Countdown». Тексты я написал на русском и с ними ткнулся в переводческую секцию Союз писателей. Но тамошние «звёзды» наотрез отказывались снисходить до переводов каких-то песенных текстов. Потом уже стали намекать на какой-то заоблачный гонорар, но тут я пошёл на принцип. Не хотите по-хорошему? Идите в ж…, товарищи! А я пойду в институт иностранных языков им. Мориса Тореза, где имеется переводческий факультет. В итоге мне порекомендовали талантливого студента-третьекурсника, поступившего в иняз благодаря своим мозгам, а не папиным связям, а судя по патлам – любителя рока. Так и оказалось – Юрик играл в каком-то полуподпольном бэнде. Я обрисовал парню, что от него требуется, и он попросил за свои услуги стольник. Я согласился, хотя готов был предложить и больше. И уже на следующий день держал в руках три качественных перевода. Во всяком случае, я доверял парню, хотя некоторые слова и не понимал, а сидеть и проверять со словарём не хотелось. На текст я наложил аккорды, на что у меня ушло ещё два дня, после чего сел в «Волгу» и отправился в эту самую деревню Горбунки.
Коллектив «Россиян» на тот момент представлял собой классический квартет. Чем-то похожий на ещё длинноволосого Фредди Меркьюри Георгий Ордановский – вокал и гитара, Александр Кроль – бас и вокал, Георгий Блинов – ударные, и на клавишных Олег «Алик» Азаров. Все были относительно молоды, тридцатник ещё никому не стукнул. Аппаратура у ребят для деревенского Дома культуры была вполне приличная.
Для начала я попросил их сыграть что-то своё. Понравилось. Оказалось, что автор большинства песен – Жора Ордановский. Причём голос у него был сильный и чистый, хоть оперу исполняй. После этого взялись за мой материал. Ребята всё схватывали на лету. Так как нотами были записаны только аккорды, мелодию пришлось напевать, что очень удивило рокеров, уверенных, что к ним приехал матёрый композитор. Но уже через час «Россияне» сумели выдать вполне жизнеспособную версию «Wind of Change», которая теперь называлась «Wings of Motherland», то бишь «Крылья родины», и была посвящена лётчикам, погибшим во Вторую мировую. Ордановский пока пел с листа, ловко выводя английские слова. Ещё бы, чувак в своё время перепел, как он сам признался, едва ли не всех «цеппелинов» и «пёрплов». Да и английская спецшкола в своё время снабдила юношу знаниями.
Затем взялись за «Crazy». Название я оставил, эта песня, как говорится, о вечном: человек сходит с ума от страсти к возлюбленной и готов ради неё совершать немыслимые подвиги. Я заранее предупредил по телефону Ордановского, что для этой композиции нужна блюзовая губная гармошка, иначе не получится той музыкальной окраски, которая должна, по моему мнению, присутствовать. Но именно блюзовой гармошки у парней не было, поэтому мне пришлось прочесать Москву в поисках уникального духового инструмента. Сумел-таки достать через Градского, хотя и обошлась она мне в полторы сотни рублей. Зато настоящая «Hohner», от которой Ордановский пришёл в неописуемый восторг. К счастью, Жора управлялся с ней довольно сносно, и мы сумели относительно быстро достигнуть желаемого результата.
Ну и на закуску мы часа два промучались с «The Final Countdown» – песней-предупреждением для любителей побряцать оружием. Самым сложным оказалось донести до Алика мысль, как должен звучать проигрыш на синтезаторе.
– Слушай, а реально круто, – сказал Кроль по окончании репетиции, устанавливая на специальную подставку свою бас-гитару. – Мне уже нравится.
Мы сразу договорились обращаться друг к другу на «ты», чтобы между нами не оставалось никаких барьеров. Сейчас я видел, как у парней загорелись глаза. Похоже, зацепило, значит – контакт налажен, материал пришёлся ко двору. Хоть сейчас представляй группу на суд художественного совета.
– Только «примочки» у нас чуть ли не самопальные, – грустно констатировал Жора Ордановский. – Я-то чувствую, что звук должен быть чище, а с этой рижской «Vita» получается какой-то овердрайв. Была у меня раньше хорошая гэдээровская педаль, но спёрли прямо с репетиционной базы – кто-то ночью влез в окно.
М-да, остаётся лишь посочувствовать. В это время импортные педали, даже из соцстран, были на вес золота. Интересно, утащили, что под руку попалось, или это был знающий человек из конкурирующей, так сказать, фирмы? Скорее всего, последнее, наверняка знали, что брать.
Этими мыслями я и поделился с ребятами, добавив, чтобы при случае приглядывались к конкурентам. Может, у кого-то и мелькнет ворованная педаль.
На прощание я попросил ребят переписать ноты всех трёх песен в двух вариантах. По одному я забрал себе, чтобы было что предъявить в ВААП. Идея идеей, а авторские ещё никто не отменял.
Кстати, название группы я после некоторого раздумья решил оставить. Звучит патриотично, только надо подумать, как это будет на английском. Хотя что там думать, так и будет – «The Russians». Очень даже патриотично.
Правда, для того, чтобы зарегистрировать название группы на английском, пришлось включить дополнительные ресурсы. Спасибо связям Чарского. Блин, до чего же коррумпированное у нас общество, на этих взятках скоро разоришься!
Программа из одиннадцати песен была готова через два месяца. Но даже в деревенском ДК «The Russians» не могли её отыграть, потому что программа ещё не была утверждена худсоветом. Боже, как же с этим все намного проще на несчастном загнивающем Западе, где народ сам голосовал за полюбившиеся вещи и группы долларом-фунтом-франком и так далее!
