По взаимной договорённости среди встречающих был и переводчик. Ни к чему лишний раз смущать Саймона, который из русских слов, как он признался в самолёте, знал только «вотка» и «блеать».
Сначала нас отвезли в гостиницу «Москва», где мы в заранее оплаченных номерах оставили вещи и переоделись в костюмы для встречи с большими начальниками. Потом отправились на приём к Микояну. Это оказался классический кавказец с нависающим над усами носом, при этом довольно обаятельный в общении. И главное — деятельный. Извинившись перед Стетсоном, которому толмач негромко переводил наш разговор, мы с Анастасом Ивановичем сначала рутинно поболтали об отношениях между США и Советским Союзом, превознося направленную на мир во всём мире политику товарища Сталина и президента Уоллеса, после чего наконец принялись детально обсуждать перспективы развития сети универмагов «Победа» на территории СССР. Павлов и Кабанов помалкивали, сидя в сторонке, только периодически включались в разговор, если того требовала ситуация.
Название «Победа» Микояну пришлось по душе, тем более в стране ещё свежи были воспоминания о победоносной войне с фашистами. Плюсом шёл факт реализации товаров отечественных производителей, в том числе кооператоров. Также министра привлекали возможные суммы налоговых отчислений. Не говоря уже о том, что строить универмаги я собирался за собственный счёт с привлечением местных подрядчиков.
— С городами уже как-то определились? — полюбопытствовал Анастас Иванович.
— В Москве не меньше трёх, парочку можно поставить в Ленинграде, и по одному универмагу в столицах союзных республик. Со временем можно ещё по одному в крупных городах страны. В общем, посмотрим, как пойдёт дело.
— Ну что ж, мистер Бёрд, — подытожил Микоян, — я не вижу препятствий к нашему плодотворному сотрудничеству. В выгоде останутся обе стороны, а я уверен, что такие универмаги западного образца будут пользоваться у советских людей популярностью. Хотя цены у нас в стране фиксированные и снизить их у вас не получится, однако, думаю, ассортимент должен заманить в «Победу» потенциального покупателя. Даже несмотря на то, что после недавней войны платёжеспособность наших граждан не так высока, как у жителей тех же Соединённых Штатов.
— Но, как уже упоминал, я планирую завозить в Союз и некоторые американские товары, которые пока не может производить советская промышленность.
— Безусловно, это ваше право! Я двумя руками за. Однако завтра должен завизировать проект у товарища Сталина, его подпись будет решающей. Надеюсь, проблем не будет.
Сталин чувствовал себя не ахти. Об этом советские СМИ, само собой, помалкивали, но информация за рубеж просачивалась, и даже в моих газетах и на радио проскальзывали подобного рода новости. Другие западные СМИ весьма смело писали, что Сталин в последнее время сильно сдал, он даже не появился на трибуне Мавзолея на параде 7 ноября, а вместо него оттуда махал рукой проходящим боевым строем войскам его двойник. Если дело так и обстояло, то далеко не факт, что генсек дотянет до марта 1953 года, когда он скончался в прежней истории. Якобы ему уже подыскивают преемника, и фамилия Берии звучала всё чаще. По мне — не самый худший вариант, в любом случае «кукурузника» во главе партии и правительства мы уже не увидим.
Учитывая, что завтра нам со Стетсоном заняться было нечем, я попросил предоставить нам экскурсовода, чтобы мы могли посмотреть Москву. При моём помощнике я не мог заявить, что и так знаю столицу СССР достаточно неплохо, потому и озвучил свою просьбу.
— Никаких вопросов, — улыбнулся Микоян. — Найду человека, который покажет вам достопримечательности города. А вечером мы с супругой идём в Большой театр на «Майскую ночь» Римского-Корсакова. Главную партию поёт Лемешев. Если есть желание, можете составить нам компанию.
— Эй, Саймон, — обратился я к своему помощнику на английском, — господин министр предлагает нам завтра вечером пойти в оперу в Большой театр. Ты как, не против?
— О, я много слышал о Большом театре и что у русских замечательная опера! Безусловно, я согласен! Правда, мой костюм…
— А что твой костюм? Чем он плох? Поверь, мы с тобой в наших костюмах выглядим весьма презентабельно. Перед поездкой в театр попросишь горничную его прогладить, и будет как новенький.
Следующий день пролетел незаметно. На выделенной нам машине с водителем и экскурсоводом, неплохо владеющим английским, мы, наверное, успели побывать во всех приметных местах столицы. Микоян с супругой подъехали за нами к гостинице за час до первого взмаха дирижёрской палочки.
— Прошу любить и жаловать, моя Ашхен, — представил нас Анастас Иванович скромно потупившей глаза женщине. — Она у меня тихоня, привыкла вести домашнее хозяйство, вся в семье, но раз в год я обязательно выманиваю её в свет.
М-да, и впрямь тихоня, так и не проронила ни слова, пока мы добирались до театра. Правда, и сидела спереди на пассажирском сиденье, а Микоян расположился с нами на заднем диване — сиденьем это назвать язык не поворачивался. Для начала он обрадовал новостью, что Иосиф Виссарионович внимательно выслушал его сегодня у себя в кабинете и в итоге подмахнул резолюцию, дав добро на реализацию советско-американского проекта. А затем всю дорогу Анастас Иванович знакомил меня с народным хозяйством СССР, рассказывая, какое большое дело сделали, когда разрешили после войны сталинские артели. Многие из них согласятся поставлять свою продукцию в мои универмаги.
В Большом театре мне бывать не доводилось ни до, ни тем более после реконструкции, ещё до окончания которой я провалился в 37-й. Я рассчитывал, что удастся побродить по фойе, по лестницам, заглянуть в буфет, но нас провели прямиком в кабинет директора театра товарища Анисимова. Александр Иванович успел напоить нас чаем с лимоном, а затем препроводил в правительственную ложу, где на креслах нас ждали отпечатанные на плотной бумаге программки с кратким содержанием оперы и списком исполнителей. В роли Левко — Сергей Лемешев, Ганну исполняет какая-то В. Борисенко, Панночку — И. Масленникова… В общем, все имена ничего мне не говорили, а вот Лемешева, даже не будучи большим поклонником оперы, я с удовольствием послушаю. В прошлой жизни я жил в другой эпохе, а тут судьба предоставила шанс увидеть и услышать легенду советской оперной сцены, почему бы этим не воспользоваться. Слышал, что у него было заочное соперничество с другим знаменитым тенором — Иваном Козловским и что поклонники того и другого чуть ли не в рукопашную сходились[16].
До начала оставалось минут десять, и публика заняла уже почти все места в зале.
— Ползала — поклонницы Лемешева, — с улыбкой прокомментировал Анисимов, прежде чем нас покинуть. — Вон, видите, на втором ярусе огромная женщина с ладонями, как лопаты? Это Базиль, самая преданная и яростная почитательница таланта Сергея Яковлевича. Как она аплодирует! Ну, вы сами увидите… и услышите.
Сидя в ложе, я под звуки настраиваемых инструментов вволю налюбовался и огромной хрустальной люстрой, и занавесом с революционной тематикой, и великолепной, ещё царских времён лепниной. Стетсон тоже был явно под впечатлением, хотя и старался сохранить невозмутимый вид.
Но вот зал стал медленно погружаться в сумрак, звуки затихли, а затем зазвучала увертюра. Постепенно загорелись рампы, освещая малоросские декорации. Как уж там в программке… «Весёлые песни звучат майским вечером на улице украинского села: это парубки и дивчата затеяли игру в „Просо“. Лишь молодой казак Левко не участвует в игре. Он торопится к своей возлюбленной, красавице Ганне. Ласковой песней он зовёт её на свидание…»
А вот и сам Левко, то бишь Лемешев, появляется на сцене под бешеные овации поклонниц и выводит сочным тенором «Солнышко низко, вечер уж близко…». В общем, к концу второго действия мне уже как-то поднадоело это зрелище, несмотря на действительно прекрасный голос Лемешева и других исполнителей. Но, видно, опера — всё же не моё, мне лучше кино с закрученным сюжетом. Хотя Гоголя я люблю, помню, в нашей домашней библиотеке были зачитанные мной же до дыр «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород» в двух томах. Особенно я любил перечитывать повесть «Вий», а уж тот старый фильм смотрел раз пять, если не больше. В детстве первый советский ужастик воспринимался как киношедевр, снятый буквально по книге Гоголя. А вот с годами я понял, что это и впрямь шедевр, вот только концовка явно была испорчена идиотскими ростовыми куклами. Вроде бы над ними постарался какой-то известный режиссёр-сказочник, не то Роу, не то Птушко, по резолюции сверху заменивший прежнего режиссёра, вот и получились не монстры, а какое-то недоразумение[17]. Понятно, что до компьютерной анимации оставалось ещё двадцать с лишним лет, да и то в советский кинематограф она пришла лет на десять позже, чем в голливудский, но тем не менее можно же было сделать приличный грим, чтобы при одном взгляде на киночудовищ пробирал ужас.
