На следующий день мы прощались с Москвой, отбывая с пересадками обратно в Штаты. В аэропорту Микоян вручил мне экземпляр написанной им ещё до войны «Книги о вкусной и здоровой пище» с автографом. Сказал, что это последнее, переработанное издание 1951 года, только что вышедшее из печати. Я полистал ещё пахнувшие типографской краской страницы, восхитился богатыми иллюстрациями и заверил, что моя жена будет в восторге от такого подарка и рецепты наверняка пригодятся ей в стряпне.
После промозглой Москвы ноябрьский Нью-Йорк встретил нас чуть ли не летней погодой. А в Вегасе, куда мы добрались ещё сутки спустя, вообще царила жара. Долгожданная встреча с любимой и детишками закончилась раздачей подарков. Я долго думал, что привезти своим из Союза, в итоге нашёл альбом с цветными видами Одессы, Соне купил большую говорящую куклу Машу — наши барби пока не умели разговаривать, хотя я над этим уже задумывался, а Даньку порадовал игрушечной машиной из жести. В Штатах кукол и машинки можно было найти и в более притязательном исполнении, но это был как-никак привет с родины родителей. А Варя, накормив меня борщом со сметаной и расспросив, как я слетал, уселась листать альбом.
— Ой, смотри, а вот одесский порт! Помнишь, как мы с тобой познакомились?
На другом фото она обнаружила старую улочку, соседствующую с той, на которой стоял её дом. От ностальгических воспоминаний её глаза даже увлажнились. Повспоминали на пару события четырнадцатилетней давности и, тайком от детей, позволили себе выпить по рюмочке привезённой мной из Союза «Столичной», на этикетке которой было изображено не что иное, как гостиница «Москва», где мы со Стетсоном останавливались. Варя искренне увлеклась моим рассказом о русской певице, покорившей каменное сердце моего помощника, и она жаждала развития событий.
— Ориентировочно в феврале примем эту филармонию на гастроли, надеюсь, Саймон со своей любовью и свидится. Может, между ними завяжутся серьёзные отношения, и она бросит своего старого мужа.
— А мне его жалко. У них и так ребёночек умер, а тут он останется один.
— А мне лет через десять станет жалко Саймона. К пятидесяти годам он тоже будет один, вряд ли найдётся та, что сможет его увлечь так же, как Галина… Кстати, как там у Сони с учёбой? — перевёл я стрелки со скользкой темы.
Я и так знал, что с учёбой у нашей третьеклассницы всё прекрасно, училась она на A и B, что по местной системе оценок значило «отлично» и «хорошо». Особенно хорошо ей давалась математика… Или арифметика, не помню, школьными делами у нас жена занималась. После рождения Даньки в школу и из школы Соню провожал бодигард из казаков, с которым я лично проводил инструктаж. Мало ли желающих заняться киднеппингом, один раз членов моей семьи уже похитили, с меня хватило. Помимо прочего в моё отсутствие он постоянно жил в гостевом домике рядом с особняком, обеспечивая спокойствие его обитателей. Звали его Андрей, а на местный манер Эндрю. Невысокий и отнюдь не косая сажень в плечах, но я его выбрал за умение хорошо владеть стрелковым и холодным оружием, а также за то, что он был холостой и серьезный. Балаболы мне вообще не нравились, а холостяка не будут отвлекать постоянные семейные заботы.
Неделю спустя после возвращения в Америку я уже был в Лос-Анджелесе, решая накопившиеся дела своей киностудии. Меня с ходу огорошили новостью, что моё имя внесено в «чёрный список Голливуда». Якобы я якшаюсь с коммунистами, и ещё не известно, зачем летал в СССР. Может, меня там завербовали.
— Вот пидарасы, — на русском выругался я, тут же постаравшись занять голову более дельными мыслями.
Впрочем, думы то и дело сворачивали к неприятной новости. Это ж, чего доброго, со мной начнут отказываться работать и режиссёры, и сценаристы, и актёры. Хорошо ещё, кто-то ходит под контрактом. Ладно, нечего мозги всякой хренью засорять, и без того есть чем заняться.
В целом на студии всё шло по накатанной, а режиссёр проекта «Зуд седьмого года» Билл Уайлдер тут же насел на меня с требованием выделить средства на съёмки фильма. Что я и сделал со всем моим удовольствием.
Разобравшись с бумагами и решив, что маховик производства фильма благополучно запущен, я отправился посидеть в баре «Голливуд», о чём оговорился в компании Уайлдера и стоящих рядом пары человек из числа персонала студии. Пригласил с собой Билли, но он запланировал поездку к стоматологу, наконец-то решившись удалить зуб мудрости.
Бар «Голливуд» нравился мне своим антуражем и хорошей выпивкой. Особенно приятно было видеть среди висевших на стенах портретов кинозвёзд и знаменитых режиссёров свою физиономию. Ну а что, не единожды оскароносный в разных ипостасях Фил Бёрд, думается, достоин соседствовать с Кларком Гейблом, Гарри Бомонтом, Льюисом Майлстоуном, Спенсером Трейси, Кэтрин Хепбёрн, Бетт Дэйвис, Лоуренсом Оливье, Ингрид Бергман, Джоан Фонтейн и так далее.
Посидел я хорошо, почти до закрытия, вот только перед самым уходом докопался по мою душу какой-то изрядно поддатый абориген с неделю небритой физиономией и гнилыми зубами. Мол, морда мне твоя не нравится, а может, ты вообще коммунист? И всё в этом духе.
Откуда это быдло взялось в столь приличном заведении, оставалось только гадать. Я его сначала мягко послал, но когда после этого он схватил меня за грудки, то пришлось вывернуть ему запястье. Стонущий от боли крендель, баюкая руку и матерясь, упёрся в свой угол, а я заплатил за выпивку и отправился восвояси. Всё-таки испортил этот козёл мне настроение, думал я, вылавливая свободное такси.
— В Бель-Эйр, там покажу, куда рулить, — бросил я таксисту, цвет лица которого в потёмках показался мне смуглым.
С отелями я расстался здесь ещё полгода назад, купив небольшой особнячок в набиравшем престижность районе Бель-Эйр. Особнячок был с небольшим бассейном, за состоянием которого следил специальный человек, который заодно постригал лужайку и кусты вокруг дома. За чистотой в доме следила приходящая домработница. На кухне, конечно, имелось кое-что из долгохранящихся продуктов, включая консервированные, но я по приезде затарился в своём же супермаркете Victory свежими продуктами и напитками.
Приняв душ, спать я завалился во втором часу ночи, а разбудил меня звонок. Вернее, звон, так как звонок по звуку напоминал небольшой колокол. Голова хотя не очень болит после вчерашнего, но вырывать из сна… Кому там ещё неймётся в такую рань?! Кстати, сколько там на моих? Хм, ну, вообще-то уже семь. Правда, учитывая, во сколько я завалился, то с чистой совестью мог бы пролежать в постели до обеда.
В чём мать родила (здесь я мог позволить себе такую вольность) я доковылял до окна и, прищурившись (надо бы уже зрение проверить, может, очки на минус один пора покупать?), узрел стоявшую по ту сторону ограды полицейскую машину, а у калитки — двух полисменов и человека в гражданском. Этим-то какого хрена от меня понадобилось?!
Натянув трусы и запахнув халат, я открыл входную дверь как раз в тот момент, когда раздался ещё один звонок. Причём аккурат где-то над моей головой, отчего я невольно зажмурился и зажал уши ладонями. В таком виде меня и узрели незваные гости, явно оживившиеся при моём появлении. Не доходя до калитки метров двух, чтобы до них не доходил перегар, я хрипло спросил:
— Что вам угодно, джентльмены?
— Мистер Бёрд? — поинтересовался тот, что был в штатском.
— Он самый, — хмыкнул я банальному вопросу.
Я мог не знать этих людей, но они-то меня наверняка знали, и уж хоть где-то (по ТВ или в газете-журнале) мою физиономию видели неоднократно.
— Детектив Сандерс. — И увидел я перед собой значок. — Мистер Бёрд, могу я вам задать несколько вопросов?
— Да, пожалуйста.
Он выжидающе смотрел на меня, и я понял, что придётся пригласить их в дом.
— Выпить не хотите? — предложил я троице, когда они расположились в небольшом холле.
Причём в креслах расселись детектив и один из копов. А второй занял позицию у двери, словно преграждая мне путь к бегству.
