Остальные промолчали.
Трое, таких разных, и таких похожих. Наблюдателю со стороны тяжело понять, что они — одно и то же. Я рад, что ты узнал меня.
— Бортовые системы к запуску — Запрос Контрольного Церебра на подтверждение допуска — Командующий «Инестрава-шестого», подтверждаю — Запрос зелёный, подтверждаем. Запуск управляющих систем, есть полная отстыковка силовых контуров, прогрев излучателей завершён. Последовательность 33 47 85 128 7 14 48… пассивная проверка завершена. Готовность по нулям — Бортовой номер 67856-4008-80639 «Эмпириал», модуль Первого Ранга класса «Сайриус», порт приписки Кольцо «Алеф», «Инестрав-шестой», даю разрешение на старт, ЗСМ очищена — Отстыковка завершена. Элементал Вакуума пилот Скайдре — Привет Сектору ирнов, «Эмпириал» —
Уходя вдаль, огромный корабль одну за одной терял нити, связывающие его с Базой, гасли инфопотоки, пока не остался лишь единственный, ведущий их в пустоту луч наведения. Ещё чуть-чуть, и громадина нырнёт в глубины иной проекции, чтобы вынырнуть за сотни парсек отсюда. Нужно только отойти к границам Зоны свободного манёвра, чтобы не навредить другим кораблям реверсным импульсом.
С грустью провожал Воин словно разом вымерший корабль, чёрной скалой заслонявший звёзды.
— Скорость отхода пятнадцать тысячных «це», расчётная — старт мин-ноль-девять-сек — запуск излучателей — есть перекрытие направляющих — начинаю трансгрессию поля — отры…
Пространство закричало, заголосило в радиусе сотен тысяч километров, почувствовав железную хватку потока волновых пакетов, рванувших, словно туча яростных хищников, самое его нутро. Залитая звёздным полотном сфера прогнулась, видимо глазу замыкая громаду «Эмпириала» в кокон небытия… и рывком скользнула обратно. Ни вспышки, ни сигнала, ни тени.
Как и не было.
Воин в последний раз осмотрелся и вернул командование, он и так задержался здесь непозволительно долго.
Давно прошли те времена, когда Паллов по привычке мог, как шутили его подчинённые, «затеряться в толпе из двух человек». Некогда невыразительное лицо без ярких черт осталось в прошлом, теперь он своим невысоким росточком и привычкой одеваться во что-нибудь пёстрое, нарочито непохожее на униформу, скорее напоминал задиристую птицу из тропических миров. И если раньше лишь отдельные двуногие прямоходящие удостаивались его эмоций, зачастую начиная при этом чувствовать себя крайне неуютно, то теперь выражение крайнего любопытства не покидало этих прищуренных глаз ни на секунду без малейших последствий для окружающих.
Выход в отставку вырвал его из лап постоянно сжимающего тебя напряжения, только тогда этот многолетний ад предстал перед Палловым во всём своём невыносимом ужасе. И только с годами переломавшись, он смог открыть для себя всё богатство и прелесть каждодневно окружающего его человеческого моря.
Оно не нуждалось в его подозрениях, оно предпочитало не замечать его неудач, и действительно стоило собственного изучения. Не по долгу какой-то там службы, а для души.
Вот и сейчас Паллов цесаркой катился по вольно изгибающимся туда и сюда коридорам жилых палуб «Изабеллы Гриер», привлекая внимание своей непотребной фигурой и нимало не смущаясь того, что среди этих занятых вечно спешащих флотских он выглядел совершенно неуместно.
«Эмпириал» хоть и считался формально интергалактическим каргокрафтом, по факту всё-таки был единицей боевого флота, и уж тем более таковой оставалась «Изабелла Гриер», флагман и внешняя ходовая рубка нежилого колосса, так что штатских здесь было встретить непросто, те немногие из них, что присутствовали на борту, до сих пор в трезвом уме и полном здравии располагались по положенным им «коконам». Но Паллов, с вылезшими из орбит глазами проторчавший перед эрвэ-панелью всё предстартовое представление, сумел дотерпеть только до «жёлтого» сигнала, раздавшегося по корабельным сетям, тут же употребив все свои небогатые полномочия на то, чтобы бездушный церебр всё-таки выпустил его на прогулочную палубу.
Послепрыжковая суматоха на борту подобной громады — дело обычное, так что те два десятка флотских, что ему повстречались по пути через три уровня, даже не удостоили его лишним оборотом головы. В конце концов, даже у человеческого любопытства (и наипаче — рефлекторной склонности флотских к орднунгу) есть разумные пределы. Пустил штатского сюда церебр, значит, по делу человек идёт, а не, значит, мешать службе заниматься своим делом.
Формально и для него, Паллова, пребывание на борту «Эмпириала» представлялось работой, только давно уж прошли те несчастные времена, когда он приступал к ней с мрачным лицом и недобрыми предчувствиями, которые имели печальную склонность регулярно оправдываться. Несчастья произойдут и без его предчувствий, а вот всё хорошее, чем была полна Галактика, каждую секунду проносится мимо тебя, безвозвратно и незаметно.
А потому… Паллов наконец добрался до искомой каюты, номер которой ему выдал услужливый церебр, зачем-то воровато оглянулся по сторонам и только потом прижал ладонью тускло светящийся сектор, который тотчас впустил его внутрь.
Внутри двое отчаянных флотских делали вид, что они так рано выбрались из «коконов» согласно какой-то веской служебной необходимости. Выглядели эти военно-морские манёвры как сдача на милость противника. Если бы эти двое могли придумать хоть что-нибудь толковое в своё оправдание, их бы только и видели — примерно двумя палубами ниже.
— Страд-драйверы, дружно на выход, — Паллов с момента схода «Эмпириала» со стапелей успел изрядно поднатореть в запутанной местной иерархии. — И оставайтесь там подольше, старшим есть о чём поболтать наедине.
Флотские переглянулись и с места ушли на прыжок, только реверсный факел засверкал. Третий же и последний обитатель каюты лишь сильнее сощурил глаза и покуда не проронил ни слова.
— А ты постарел, Ковальский.
— А ты ничуть не постарел, Паллов. Даже наоборот, помолодел.
— Правильное питание и свободный график делают с людьми чудеса!
Ему показалось, или на лице Ковальского всё-таки мелькнула в ответ непрошеная улыбка?
— Что ты делаешь на борту «Эмпириала»?
— Ты не поверишь, но после прошедшего твоего бенефиса в доках я решил задать тебе тот же вопрос. Ты же всю службу на уши поставил. Они как будто ждали и не ждали тебя одновременно. Я вот — никак не ждал, а то бы тоже заранее просочился поближе к эпицентру событий, с некоторых пор я стал отчего-то ценить подобные сюрпризы. Сколько мы не виделись, оборотов сорок? Ты когда последний раз бывал на Новой Базе, уже после того как получил реала-капитана или?..
— Паллов, ты теперь любишь сюрпризы? Я помню ту мину, с которой ты открывал любые депеши, от кого б они не исходили. Как будто подмётную адскую машину в руках держал. Впрочем, однажды так и оказалось, да?
Паллов с удовольствием кивнул и забрался с ногами на ближайшую выдвижную флотскую кушетку.
— Не то слово. С тех пор много воды утекло. Ты в заботах своих поди и думать про СПК забыл, сначала удрал в другую Галактику со своей десантурой, а потом и вовсе сгинул с детекторов. Я тоже, как собрался с мыслями, так и дал задний ход из Планетарного контроля. После того, как мы сдали спасательную миссию на Альфе, многие из старшего поколения поступили также, да и молодые вроде вас троих… Ребята говорили, одно время был жуткий кадровый голод, но ничего, справились. На Новой Базе, говорят, во многом стало иначе, но порядки ещё строже, чем при нас. В общем, я уже давно вольная птица, консультирую межрасовые комиссии, толкую тонкие места в нелюбимом тобой Бэрк-Ланне. Собираюсь, вот, продавить через Совет очередную поправку. Насидели вы мне некогда мозоль на загривке, ишь, до сих пор никак не сойдёт.
— А семьёй так и не обзавёлся с тех пор?
— Смеёшься? Я ещё слишком юн для этого, едва сто тридцать стукнуло. Вся жизнь впереди!
— То-то я смотрю, даже трансгрессия тебя ни на минуту не задержала.
