Нужно поработать с той перепиской, что передала ему Цагаанбат, если там будут какие-то расхождения с фактами, что удалось получить от своих людей с «Фригга», будет уже какая-то отправная точка.

Навигатор, отстыковка.

Есть отстыковка.

Под ступнями магнитных ботинок снова дрогнуло. Парсонс рефлекторно напряг ноги в лодыжках, выравнивая равновесие. После трёх месяцев на Марсе от микрогравитации и магнитных ботинок Цереры как-то отвыкаешь.

Белёсая туша «драккара» отваливала по пологой дуге, какая возможна только в условиях планетоида, на одних маневровых. Плавно так, вальяжно, с ленивым проворотом вокруг главной оси.

На борту что-то происходило.

Опытный наблюдатель даже на таком расстоянии сразу бы приметил необычный угол атаки, «драккар» начал слишком круто задирать корму.

Парсонс машинально накинул визор, получив картинку в деталях.

Если сейчас активировать ходовые, никакой девиатор…

Сверкнула острая пика несфокусированного рабочего тела, тут же погасла, показывая выход на рабочую плотность поля. «Бергельмир» ещё больше клюнул носом и уже едва заметной белой стрелкой чиркнул за близкий горизонт Цереры. Плиты перекрытий тряхануло в третий раз, у самого края звёздной россыпи слабо засветилось зарево. Тут не было атмосферы, чтобы рассеивать свет, идущий от плазменной сферы, образовавшейся на месте импакта.

Парсонс с каменным лицом отошёл от смотрового окна.

Вот теперь всё.

Он, привыкший во всём сомневаться, слишком хорошо знал, что зачастую сомнения окончательно исчезают лишь после чьей-то гибели.

В голове стало пусто и холодно.

Тяжелее всего в его работе – знать, что очередная смерть случилась из-за твоего решения. Не по велению какой-то там мифической судьбы. Парсонсу нужно было, чтобы Цагаанбат убралась с планетоида.

Она и убралась. Навсегда.

Тридцать лет они сражались бок о бок, а теперь он убил её. Будто собственными руками.

Под сводами купола вовсю гуляло эхо запоздалого проксимити аларма. В Поясе Хильд часто что-нибудь падает. Как правило, это нечто небольшое. Но бывают и исключения.

Парсонс безвольно поднял голову, словно что-то там, в вышине, высматривая.

Россыпь искр, заметно движущихся плотной группой относительно неподвижного звёздного фона.

Кэрриеры «Джи-И».

Что ж. Теперь он займётся ими, потому что шутки на этом действительно кончились.

Ему жалко было своих парней, но после того, как он отправил на смерть Цагаанбат с её викингами, ставки выросли до самых звёзд.

И он эту игру доведёт до конца.

Скользящей походкой привычного к невесомости человека Парсонс двинулся в сторону корпоративных куполов. Если чётко знать, чего ты хочешь, на Церере это можно будет устроить. Без исключений.

Спустя двенадцать часов по касательной к орбите Цереры стартовал топливозаправщик. Его целью был проходящий Пояс Хильд лёгкий грузовик с очищенным инструментальным литием на борту, принадлежащий «Бхарти Корп». Грузовик следовал в метрополию из системы Сатурна, на борту его было пять членов экипажа и офицер сопровождения груза.

Топливозаправщик сгрузил реципиенту контейнер с пятью тоннами сжиженного дейтерия, получил код транзакции на получение кредитов за топливо и доставку, после чего в четыре коррекции благополучно вернулся на автопилоте в док. Весь рейс занял пять суток.

На борту после возвращения заправщика никого не оказалось. Его навигатора позже нашли обколотым седативными препаратами, пускающим слюни под капельницей у себя в номере общежития для лётного состава отделения «Лунар текникс» на Церере.

Спустя ещё шесть часов над Церерой полыхнуло ещё одно зарево. На этот раз его заметили все.

Единственной непременной обязанностью члена директората, от которой никак не удавалось избавиться, была необходимость всё время разъезжать с инспекциями. Буквально каждое утро приходилось мучить референтов – свяжись, отмени, добейся, кто приказал… Референты ничего в итоге решить не могли, указание шло из офиса генерал-партнёра такого-то, приходилось самому что-то очередное по-свойски внушать, головная боль.

И всё равно, несмотря на все старания, время от времени приходилось в итоге собирать своих ребят, загружаться всей толпой в винтолёт, а чаще, со всё большим повышением уровня опасности, в литерный вагон подземного трансконтинентального монорельса, и ехать-лететь-мчаться куда-то через тысячи миль потому что что?

Правильно, все очень занятые, а ты ничего не делаешь, вообще непонятно, что это за департамент такой невидимый-неслышимый, ишь директор хеллов нашёлся.

Директор Баум знал своё истинное место в разветвлённой корпоративной системе «Джи-И», но подчас его главной головной болью становились не какие-то неразрешимые задачи или слишком изворотливые поднадзорные, а простые внутренние интриги, да хоть бы и простая бытовая глупость, которой даже директорат был переполняем еженощно и ежечасно.

В кристаллической толще полупрозрачной обзорной панели каюты отразилось скривившееся выражение его лица.

Отбор, ха.

Считалось, что наверх попадали самые-самые.

Самые нацеленные на результат, самые уверенные в своих силах, самые пробивные, самые лучшие специалисты в своих областях, самые надёжные руководители, на крайний случай – самые опытные подковёрные игроки среди всех тех сотен миллионов людей, что явно или неявно были задействованы в управляющих и производящих цепочках корпорации. На деле всё было куда проще – наверх попадали те, кто жизнь положил, чтобы сюда попасть. Сначала в земельное руководство, а потом и в центральный аппарат. Тут было полно людей всех сортов и каст – интелей и клерков, технократов и идеологов, выходцев из вездесущих «красножетонников» и прочей шушеры, будь воля которых, «Джи-И» давно бы только и делала, что занималась ежегодной децимацией всех сотрудников снизу доверху, и думала бы только о том, чтобы что-нибудь не то не подумать. Однако по большому счёту все они были специалистами только в одной области – изо всех сил держаться за своё кресло, и всё время поглядывать, нельзя ли вышибить кого-нибудь, кто поблизости плохо сидит.

Ни одному из директоров при заступлении на пост не приходило в голову подумать, а справится ли он на своём месте, он размышлял лишь о том, кто и при каких обстоятельствах мог бы его оттуда скинуть.

Все, поголовно все старшие корпорации Земли уже полвека производили не конечный продукт, а ротацию кадров, их задачей была не оптимальность бизнес-процессов и связанной с этим планетарной логистики, а наиболее удобная для всех участников процесса расстановка кресел.

Именно на это была, в конечном счёте, заточена система.

Директор Баум настолько полно отдавал себе в этом отчёт по единственной причине – если «Джи-И» до сих пор существовала в своём качестве старшей корпорации, то лишь благодаря его, директора Баума, департаменту. Должно же в этом человеческом муравейнике хоть что-то работать на совесть.

Сотни тысяч аналитиков, миллионы рядовых наблюдателей, чаще явных, но иногда и очень даже тайных, гигантские клауд-датацентры, обслуживающая всё это инфраструктура, пронизывающая агломерации и промышленные области планеты, в которых присутствовали анклавы «Джи-И». Аналитический и контролирующий центр, подключённый к симпатической нервной системе корпорации.

Эта огромная машина была его детищем, начинавшимся с крошечной рабочей группы далёких семьдесят лет назад, и функционировала она до сих пор как часы, будто и не разрослась подобно корпорации внутри корпорации, опухоли на теле опухоли, покрывающей без малого восьмую часть обжитой части земной суши.

И всё это канцероведение, как и положено любой бюрократической машине, сколь угодно эффективной, производило одно – самоё себя.

Понятно, что на гигантский департамент, в ведении которого не было ни единого гидропонного поля, ни единой сборочной линии, ни единой энергетической установки, гидролизной платформы или шахты, весь остальной директорат смотрел как на синекуру, и только и норовил попробовать директора Баума на прочность.