В этих умирающих глазах засветилось озарение.

– Ты же не смогла прочесть?..

Цагаанбат осторожно подошла ближе. От Парсонса всего можно ждать.

– Не смогла прочесть что?

– Послание… в архиве «Фригга»… послание мне и, видимо, тебе.

Цагаанбат непонимающе покрутила головой. Ничего такого в переписке не… Те два нераскрытых файла. В голове у седовласой валькирии завертелись волчком мысли. Неужели…

– У меня в «гоутонге» моя часть… Ты расшифруй свою… это файл, отправленный с твоего аппарата… и передай… Хранителям… третья сила, нас… нас жрёт третья сила… найди их, слышишь!..

Вновь булькающий звук и дыхание Парсонса остановилось.

Значит, вот как. Цагаанбат только что убила своего единственного друга, боевого товарища, сражавшегося с ней плечом к плечу последние тридцать лет. А она его убила.

Странное чувство. Новое какое-то. Хотя казалось, за время этой бесконечной корпоративной бойни она уже всякого навидалась.

Цагаанбат деактивировала бронеперчатку и та послушно разобралась на сегменты, сложившись на запястье. Нашарить чужой «гоутонг», открепить.

Надо же, сейчас даже стандартные модели как правило ресетятся без контакта с хозяином, не говоря уже о специальных сборках под заказ, которыми обычно пользовались агенты Корпорации. Иные могли изрядно рвануть.

Этот продолжал функционировать.

Значит, Парсонс знал, что всё может так закончиться, и приготовился.

Видимо, решил, что полученные сведения важнее его жизни. Так, надо будет засунуть аппарат в сэндбокс[42] и выпотрошить.

«Третья сила»… о ней Цагаанбат тоже догадывалась, но считала, что она стоит за Парсонсом. Но, похоже, за ним всё это время не было ничего и никого, даже Корпорация его изгнала из своих рядов, оставив бороться в одиночестве, да ещё и натравила на него корпоративную свору. Печальная история.

Цагаанбат поднялась во весь свой немаленький рост, оглядев заброшенное помещение.

Вот и поглядим, что же такого нарыл для неё Парсонс. И закончим его последнее дело. Он никогда не переставал быть персекьютором, просто цели сменились, но не средства.

Цагаанбат опустила забрало. Тугая иссиня-белая искра плетью ударила по сетчатке. Полыхнуло. Прощай, Парсонс.

Тело горело с яростным сипением, каталитическое пламя словно втягивало в себя биомассу, голодным зверем спеша закончить долгожданную трапезу.

А про «третью силу» эту мы ещё обмозгуем. Пока план был простым – расшифровать свою часть того самого мифического «послания», попытаться сверить с тем, о чём было сказано Парсонсу и тогда… да, искать выходы на Хранителей. Быстрый запрос через никак не желающий сдаваться интервеб в инфобазу Корпорации, Хранители уже пять лет не появлялись в присутствии свидетелей, разве что на них выходили Соратники или сам Ромул, но они оставить об этом данных не соизволили. Вокруг шла уже настоящая война, и было не до формальностей. Нужно постараться, нужно очень постараться и найти их. Если, конечно, сведения, полученные благодаря Парсонсу, действительно будут стоить подобных усилий.

В любом случае, за Цагаанбат сейчас наверняка наблюдают. Хорошо хоть, ей хватило ума в самом начале недолгого их с Парсонсом прощания запустить помехопостановщик. Сумел ли сегодняшний поступок Парсонса заставить эту всеведущую «третью силу» начать пересматривать планы? Или те, кто сюда направили Цагаанбат, на нечто подобное и рассчитывали?

Полковник нехорошо оскалилась. До сих пор ей успешно удавалось играть на публике дуру. Только горстка пепла осталась от единственного человека, который знал, что она на самом деле собой представляет. Кажется, настало проявить себя в новом амплуа.

Давно, очень давно, Цагаанбат была знакома с великим человеком, даже имени которого никто не знал. Его все звали просто «мекк», а единственный друг называл Тенью. Когда-то именно «мекк» вырвал Цагаанбат из лап корпоративных крыс, но вскоре сам погиб, спасая Ильмари, нового эффектора Соратника Улисса. Погиб глупо, как сейчас Парсонс. А единственный друг его предал, переметнувшись на сторону корпораций.

Цагаанбат не собиралась становиться ещё одним Ма Шэньбином, хотя чувствовала себя от этого не лучше. Ма Шэньбин хоть не убивал Тень своими собственными руками.

Она останется в строю и доведёт дело до конца. Но пусть это будет нашим маленьким секретом.

Отсалютовав останкам Парсонса, Цагаанбат двинулась по траектории ухода, через пустую башню, по занесённым сором и покрытым коллоидом трескающимся пандусам, в сторону ближайшей станции монорельса. Нужно попробовать оторваться от преследователей.

За ней в этот момент и правда наблюдала одинокая женская фигурка, замершая у разбитого окна в двух километрах восточнее. При ней не было ни единого оптического прибора, как не было на ней и следов имплантантов. Она просто смотрела и видела. Видела то, что увидеть не ожидала.

Нет, план работал в точности согласно графику, не сбиваясь ни на миг.

Но то, как вели себя эти люди, оказавшись в ситуации жестокой несправедливости, вызывало в безымянной женской фигуре чувство, схожее с завистью. Они оба, что персекьютор, что валькирия, действительно верили в то, что делают. Но верили совсем не так, как верят в свою правоту истовые фанатики. И это ставило под вопрос многое, если не всё.

Нужно обдумать. Всё нужно ещё раз обдумать.

Женская фигура исчезла, словно растворилась в воздухе. Она это умела лучше всего.

Заводить вездеход с толкача – дело нервное и опасное, да ещё в одиночку. Особенно когда под руку пищит диспенсер, в котором садится последний полудохлый топливный элемент, а тебе надо бегать от стартёра в обход распластавшейся по грунту основной юбки, да по колено в воде, туда, к ротору, чтобы дать ему пинка, пока питание поступает.

С третьего раза удалось, двигло два раза чихнуло и затарахтело на холостом ходу.

Роуленд утёр пот со лба и, тяжело отдуваясь, согнулся пополам. Долбаная одышка. И долбаные топливные элементы. Это нефти в Сибири до сих пор навалом, а вот новые запчасти, да ещё и такой хайтек, здесь в традиционном дефиците. Надо же было тогда бортануться о скальный выступ, и где, на болотах, ровных как стол, и тянущихся, кажется, от Енисея до самого Урала. Нет, собрал на полном ходу единственный торчащий булыжник, хорошо не перевернулся, иначе страдать одышкой было бы уже некому.

Теперь чуть не уследишь, успеет треснувший диспенсер за ночь достаточно разрядиться – вперёд, поработай теперь руками, главное убирай их резче, пока лопастью не отхватило. Бывали случаи, ханьцы трепались. А, случись что, с медициной здесь ещё хуже, чем со сменными топливными элементами. Хорошо двигло на вездеходе неубиваемое, катализаторного типа, работает на всём, что хоть чуть-чуть горит, даже на оленьем говне, хаха. Только на спирту не работает, потому что кто ж ему дасть.

Это здесь такой повод для традиционного народного юмора. Даже ханьцы его понимают, которые местные в пятом колене, не понаехавшие.

Кажется, элементы достаточно насосались от генератора, двигло начало давать мощность на гражданские нужды. Например, чтобы прокачать, наконец, подушки.

Сквозь мерное ду-ду-ду двухметрового винта послышался плеск, это толстенные юбки начали подбираться под днище, расправляясь. По водяным окнам во все стороны побежала привычная рябь воздушных струй.

Роуленд последний раз проверил подачу топлива, прислушался к вою генератора, покачал головой и тронул рукоятку основных заслонок, одновременно выжимая газ. Шестиметровая машина послушно принялась разворачиваться. Хорошая штука вездеход, на нём разве что в горы лучше не лазить, а по местным пологим холмам, утопающим в солоноватой водице, самое оно. И главное фиг чем такую штуку засечёшь, разве что специально беспилотник запускать, или зимой, под слепящим солнцем вновь вернувшегося сюда сибирского антициклона, с орбитальной группировки. А так мы люди незаметные – не шумим, не пылим, в эм-диапазоне отмалчиваемся, железа в нас – килограмм тридцать на всю машину если наберётся, а так сплошной армированный пластполимер. У вояк янгуанских в своё время выменял на бочку спирта. Ещё долго думал, не прогадал ли. Не прогадал. Зверь-машина, ещё бы двигло перебрать, но это спиртом не отделаешься.