Один (рыжая щетина, бледная до синевы рябая кожа) спокоен и даже нарочито расслаблен. Этот тоже знает, зачем сюда пришёл. Второй (сутулые плечи, тощие конечности, одновременно выпирающий живот) наоборот, поглядывает с опаской, стоит в стороне и боком, будто собирается в любую секунду убежать.
– Не представишь нас?
Мекк отошёл к стене и присел на корточки, ему было привычнее оставаться в стороне, в тени. Ма Шэньбин проследил его перемещения взглядом, лишь потом изобразил широкий жест:
– Ильмари Олссон, эффектор Соратника Улисса.
Тень недоверчиво повела головой. Значит, встретились. Ма Шэньбин всё-таки добился своего.
– Что, и сейчас?
– Сейчас нет, Улисс слишком далеко, но я уже достаточно компетентен, чтобы вести этот разговор самостоятельно.
«Уже». Что это значит? Голос Ильмари был самым обыкновенным, как и он сам. И только где-то на самом дальнем плане проступало что-то, о чём мекк отныне старался не думать. Он знал, как Соратники ненавидели морфов, мекков и прочие пародии на человеческую сущность. А значит, ненавидел и Ильмари. Хотя сейчас и не осознавал этого. Какого чёрта, они превратили этого парня в почти неразумную свою марионетку, какое право они имеют кого-то после этого осуждать?
Осталось представить последнего участника странного рандеву.
– Наш общий знакомый Джон Роуленд.
Писарь Стэнли. Теперь понятно, зачем он тут понадобился. В качестве свидетеля со стороны Хранителей.
– Наши гости прилетели сюда из Босваша. Как удался суборбитальный перелёт?
– Спасибо, мы остались довольны обслуживанием на борту. Два с половиной часа удобного кресла и мы здесь.
На этом обмен любезностями окончился. Ни тени эмоции. Кажется, сегодня здесь будут биться две железных воли. Ну, что ж, посмотрим. Мекк в такие моменты предпочитал наблюдать. Что-то тут назревало, и очень нехорошее. Опасное.
Один вопрос, ну, ладно, у этого лысеющего мальчишки времени навалом, Тень насилу выбралась, Ма Шэньбину, в свою очередь, чтобы сюда попасть, понадобилось совершить что-то поистине невыполнимое.
Но эффектор? Зачем Улиссу понадобился этот разговор, да ещё с глазу на глаз? Он, выходит, именно он в первую очередь считает встречу важной для каких-то своих планов.
– Как Ромул это сделал? Как сумел вломиться в защищённый канал?
Ильмари поднял брови.
– «Как»? Я думал, вас интересует в первую очередь вопрос «зачем», советник.
Советник. Эффектор зовёт Ма Шэньбина «советником». Фактически, он сейчас завуалированно назвал собеседника корпоративной крысой. Градус эмоций в помещении сразу подскочил до небес.
– К этому мы ещё вернёмся. Пока меня интересует техническая сторона вопроса.
– Ответ прост – Ромул это сделал сам. Не было никакой «технической стороны вопроса». Он очень изменился с тех пор, как «Сайриус» улетел. И он сейчас может куда больше, чем раньше. И Соратники тоже.
– Вас скоро станет так много, что мы скоро станем не нужны?
Ильмари слегка улыбнулся, глаза его при этом оставались спокойными. Холодными кусками льда. Тень передёрнуло.
– Нас мало. И всегда будет ничтожно мало. И Ромул действует не ради себя. У него есть цель. Достижение этой цели требует участия всех людей на Земле.
– Всех? И тех красноглазиков трёх корпораций, которых сейчас потрошат в допросных камерах, пытаясь добыть из них хоть кроху информации о том, как на совещание с участием высшего руководства проникла Корпорация?
– И их тоже. Большинство из них отпустят, и многие из уцелевших рано или поздно придут к нам. Вы же были там и знаете, о чём я.
Ма Шэньбин досадливо поморщился.
– Чем хуже, тем лучше. Владимир Ульянов-Ленин. Сказано двести пятьдесят лет назад. Опять революция?
Указательный палец осторожно потрогал дужку на самом деле не нужных Ма Шэньбину очков-поекторов, напоминая о том, чего ему лично стоили чистки середины «десятых». Намёк оказался понят.
– Вы пришли к нам куда раньше того злосчастного допроса.
– Это что-то меняет? Впрочем, кажется, вы всё-таки решили сами начать отвечать на тот самый вопрос «зачем».
Ильмари чуть покачал головой.
– Вовсе нет, вы уже и сами догадались, что это была лишь так, побочная цель, своего рода глобальный медиавброс, пусть каждый задумается. Основной пассаж всё-таки предназначался непосредственной аудитории – директорату и сокрытым в тени генерал-партнёрам. Их было необходимо убедить, что мы серьёзны.
Ма Шэньбин сорвался с места и заходил по помещению. Кажется, его собеседник угадал какое-то слабое место в чужих домашних заготовках.
– Что мы серьёзны?! Ещё полгода назад во всемогущую Корпорацию верило три старика-параноика, а теперь мы – враг номер один, он же единственный, и теперь на нас набросятся. Набросятся так, что наша полуобученная молодёжь завтра вся ляжет костьми у основания ваших грандиозных планов, и как вы тогда собираетесь их воплощать, с кем? Ради кого?
– Ради Матери-земли.
Ильмари при этих словах улыбнулся, но не ехидно, будто сказав банальность. А как если бы он произнёс вслух поистине дорогое для него имя.
– Только ради неё, ради её светлой памяти, ради её наследства. (О чём это он – вновь мелькнуло в голове у Тени.) Но дело даже не в этом. Суть в том, что да, мы осознанно приносим Корпорацию в жертву. И жертва эта будет принесена.
Мекк под хитином своего армопласта перестал дышать и боялся теперь даже моргнуть.
Что он сказал? Принести Корпорацию в жертву?
– Соратники решили сбросить нас со счетов.
– Не сбросить, а распорядиться имеющимися ресурсами максимально эффективно в той ситуации, в которой мы оказались.
Ма Шэньбин смотрел на Ильмари так, будто захотел прямо сейчас его убить.
– Вы улетели. Тридцать лет назад, оставив нас тут с инструкцией попытаться сохранить то, что возможно.
– Строго говоря, я – никуда не улетал. Но понимаю, о чём вы. Вас оставили одних, ничего не объяснив, не подготовив планов отхода, не предупредив, что грядут чистки.
– Разве у Улисса есть объяснение тому, что случилось?
– Объяснения у него есть всему. В конце концов, Корпорация – и его детище тоже, он был Соратником тридцать лет, прежде чем был достроен «Сайриус». А вы были вынуждены впоследствии те же тридцать лет выживать, пока корпорации захватывали Землю, переваривая остатки гниющих государственностей, а заодно и друг друга, кто был послабее. Поэтому с вашей стороны резонно спрашивать – ради чего. И сегодня я попытаюсь ответить на этот вопрос, потому что он важен не только вам, но и нам. Но вы зря рассчитываете на то, что ваш вклад в общее дело сегодня перевесит вклад Соратников.
– То есть вы и сами до сих пор ни в чём не уверены.
Эффектор пожал плечами.
– Даже в моём положении я знаю только то, что мне положено знать. Решение принято, но оно всё ещё может привести к разным результатам.
– И один из них – гибель Земли, как в Предупреждении?
– Да, вы правильно поняли двоякий смысл этого послания людям планеты, нам важно было посеять зёрна страха в людях…
– Только если они должны были бояться нас, мы должны были бояться чего-то ещё? – Ма Шэньбин даже на цыпочки привстал, всматриваясь в безэмоциональные зрачки эффектора. – Ведь планетарная катастрофа – это больше не метафора, да? Значит, пророчество Ромула о чудесной помощи от угрозы извне – пшик?
– Нет, кое-что осталось прежним. Угроза. Мы же – потратили напрасно тридцать лет, советник. И Корпорация в текущем её виде была построена напрасно. Потому что вне зависимости от высоких целей, задача у неё была лишь одна – воплотить Проект «Сайриус», а потом затаиться до возвращения.
– Но вы вернулись ни с чем.
Ильмари наклонил голову и невесело усмехнулся.
– Меня не было на корабле, вы же знаете. Вы видели моё досье. Моё прошлое, которого я сам не помню. Но я помню этот полёт в мельчайших деталях. Он сам по себе был трагедией. Всё, что мы увидим здесь – лишь её отголосок. Мы летали не за помощью Корпорации, даже не человечеству, мы летали за помощью Матери-Земле.
