Торонто:

●Интересный секс-шоп на Камберленд-стрит. Потратила $$$

●3 заведения с мороженым Sweet Jesus. Почему они закрыли наше единственное?

Ванкувер:

●Гаррет готовит лучший горячий шоколад.

●Гаррет щекочет мне спину в постели и когда мы смотрим фильмы на диване.

●Танцевальные баттлы с Гарретом.

●Медленный танец на кухне с Гарретом.

●Гаррет занимается со мной рукоделием.

●Гаррет приносит мне перекусить в постель.

●Объятия с Гарретом.

●Провести все время в душе, просто целуясь с Гарретом.

●Гаррет лучше всех умеет делать медвежьи объятия.

●Гаррет пригласил меня на мое первое свидание и пообещал больше.

●Гаррет знает, как починить помятый бампер (очень изобретательный).

●Гаррет видит в моих игрушках друзей, а не конкурентов.

●Никто так не смешит меня, как Гаррет.

●Гаррет терпеливый, добрый и принимает меня всю.

●Гаррет смотрит на меня так, словно я лучшее, что есть в его мире. Он лучшее, что есть в моем.

●Гаррет.

●Гаррет.

●Гаррет.

Солнышко: Давай, Гаррет. Поиграй со мной.

ГЛАВА 43СОЛНЕЧНЫЙ СВЕТ и ХАОС

Приходилось ли вам когда-нибудь видеть, как мужчина ростом шесть футов четыре дюйма укачивает на руках свою крошечную новорожденную девочку, напевая — «Ты мое солнышко»?

— Черт возьми, — бормочу я. — Они такие милые.

— На мне взрослый подгузник, и я порвалась в тех местах, где женщины вообще не должны рваться, все потому, что у него нет самоконтроля и он не смог вытащить его один гребаный раз. Но я так чертовски влюблена в этих двоих, что это абсолютно невероятно. — Оливия пристально смотрит на Картера и Ирландию, пока они медленно раскачиваются вместе. Клянусь, я вижу намек на слезы, прежде чем она морщит нос и стряхивает их. — Он так далек от совершенства, Дженни, но в его сердце так много любви. Он очень любит тебя.

— Иногда у него забавная манера показывать это. — Я смотрю, как он улыбается Ирландии, затем опускает свои губы к ее. — Это он научил меня общению, тому, как важно было высказывать свое мнение, а потом он исчез.

— Я знаю. Ты имеешь полное право расстраиваться из-за него. Он совершил несколько ошибок, и теперь ему нужно их исправить. — Она трет глаза и вздыхает. — В ночь твоего интервью Кара и Эм были здесь, пели караоке. Он исполнил твою песню, ту, которую вы двое всегда поете вместе.

Я улыбаюсь, вспоминая, как идеально мы подхватываем друг друга на нашей любимой песне из Холодного сердца — «Love is an Open Door».

— Он никому не позволял петь с ним, но и твои реплики тоже не стал петь. Он был несчастен, позволив микрофону висеть у него на боку. — Она качает головой. — Я не знаю, почему он просто… не выбрал другую песню.

Ее догадка так же хороша, как и моя.

Оливия наклоняется ко мне, кладя голову мне на плечо.

— Могу я быть честна с тобой, Дженни?

— Всегда.

— Я рада, что ты решила, что Торонто не для тебя. Если бы ты решила, что это так, я была бы рада за тебя, но… печальна за нас. Я так сильно люблю тебя, но я действительно хотела продолжать любить тебя прямо здесь. Я знаю, это эгоистично с моей стороны, но…

Я заключаю ее в объятия, сердце сжимается.

— Спасибо.

— Я так благодарна за тебя, Дженни. — Она незаметно вытирает глаза. — Ладно, Картер. Пора подарить тете Джей немного детской любви.

— Что? Но я еще не закончил! Она просто… — Он прижимает Ирландию к груди и хмуро смотрит на Оливию, уворачиваясь, когда она пытается забрать их дочь. — Ты не можешь получить ее!

— Картер, отдай мне ребенка.

— Нет.

— Картер.

Его брови так сильно хмурятся, что он морщит лоб. Раздраженно он поворачивается ко мне.

— Ты должна быть осторожна.

— Я уже держала ее на руках, — напоминаю я ему.

— Ну, не забывай.

— Я не забуду.

— Сядь на диван. Я не хочу, чтобы ты пыталась сесть, когда она уже в твоих объятиях.

Я борюсь с закатыванием глаз и сажусь, протягивая к ней руки.

— Ах-ах, — цокает он языком. — Я положу тебе ее на руки. — Он наклоняется, затем отстраняется. — Засунь ожерелье под футболку, чтобы она не попыталась его съесть.

Я прячу ожерелье под футболку на случай, если моя племянница, которой сорок восемь часов от роду, попытается его съесть.

Он наклоняется, затем снова откидывается назад.

— И не забудь придерживать ее голову.

— Я буду придерживать ее голову. — Я медленно провожу рукой между его ладонью и ее затылком.

— И не…

— Ради всего святого, Картер, я знаю, как держать чертова ребенка!

— Боже, — бормочет он, нежно перекладывая Ирландию в мои объятия. — Кто-то вспыльчивый.

— Клянусь Богом, я оторву тебе яйца, и ты больше никогда не будешь отцом ни одного ребенка. А теперь заткнись, сядь или убирайся с глаз моих.

Он опускается рядом со мной, не говоря больше ни слова, съеживаясь от моего взгляда, как испуганный маленький мальчик.

Теплый комочек в моих руках покачивается и воркует, а я смотрю вниз на самое совершенное лицо во всей вселенной. Большие, затуманенные, серо-голубые глаза смотрят на меня в ответ, обрамленные темными ресницами, и в них спрятаны, едва заметные, крошечные зеленые искорки. У нее будут глаза ее папочки.

Я провожу пальцем по изгибу ее маленькой розовой надутой губки, по форме крошечного носика, прежде чем положить руку на ее круглую розовую щечку.

— Она идеальна.

Подбородок Картера касается моего плеча.

— Неправда ли?

— Ты вся в маму. Не так ли, малышка?

Картер фыркает.

— Неважно. Посмотри на это. — Он проводит пальцем по ее лицу. Уголок ее рта приподнимается, образуя глубокую ямочку на щеке.

Я ахаю.

— У тебя ямочки, как у твоей тети.

— Наши ямочки на щеках.

— Да, ты так мило выглядишь с ямочками на щеках твоей тетушки, правда, милая Ирландия?

Она моргает, глядя на меня, медленно и неуверенно, и когда ее крошечные пальчики обхватывают мои, я теряю самообладание. Я прижимаю ее к груди, прижимаю к себе и закрываю глаза, вдыхая ее невинность.

— Я так сильно люблю тебя, милая девочка. Я всегда буду рядом с тобой, я обещаю.

Тяжелый взгляд Картера некоторое время наблюдает за мной, прежде чем он осторожно кладет свою руку поверх моей на спине Ирландии, давление нежное, но твердое, успокаивающее.

Звучит сигнал тревоги, и Оливия начинает стаскивать с себя рубашку.

— Время обеда! Ты можешь раздеть маму быстрее, чем я, маленькая тыковка, — воркует Картер, постукивая ее по носу. — Это чертовски впечатляет, малышка.

Оливия позволяет своей рубашке упасть обратно на место.

— Знаешь что? Я думаю, мы пойдем наверх поесть. Вы двое можете немного побыть наедине.

Я направляюсь на кухню, когда Оливия впервые за неделю оставляет нас с Картером наедине. Я не голодна, но открываю кладовку, достаю именинный торт — Орео, разделяю на три части, накладываю глазурь, пока у меня не получается одно — чудовищное Орео, и разламываю его зубами. Я смотрю Картеру прямо в глаза, когда открываю шкафчик под раковиной, нажимаю на педаль для мусора и бросаю туда оставшиеся кусочки печенья.

Я никогда не видела, чтобы он так усердно сдерживал подергивание своего глаза. У него на шее вздулась вена, которая, похоже, может лопнуть, если я ткну в нее как следует.

Он прочищает горло, засовывает руки в карманы и неторопливо подходит.

— Итак… — Он выстукивает ритм поджатыми губами, покачивая головой. — Подумываю сменить свой ник ТикТоке.

— Да? — Я лениво осматриваю свои ногти. — На что?

— WorldsHottestDILF.

— Но ты уже очень популярен как TheTrophyHusband.

Он вздыхает.

— Это трудный выбор.

— Что думает Олли?

Он закатывает глаза.

— Она думает, что я должен сменить его на свое настоящее имя.