Адам закрывает глаза обеими руками.

— Нет, нет, нет, нет. Я не могу знать об этом! — Он разворачивается и бросается прочь по коридору. Он не успевает далеко уйти, судя по грохоту, который мы слышим, а затем по тому, как его прерывистый голос кричит: — Карааа.

— Да, мой милый ангел, — кричит она в ответ, не сводя с нас глаз. — Я иду!

Ее улыбка не дрогнула, когда она пронзила нас взглядом, постукивая красным ногтем по дверному косяку. Вся жизнь проносится перед глазами, когда я обдумываю все способы, которыми Картер причинит мне боль, будет медленно пытать меня, даже не убивая, просто чтобы иметь возможность проделать все это снова.

— Мы еще как собираемся обсудить это, — наконец говорит она просто, будто это не последний момент, когда у меня есть все конечности, и с этими словами она разворачивается и уходит от нас.

* * *

— Итак, все кончено.

— Кончено.

Дженни берет меня за руку и тащит в лифт.

— Потому что Кара сказала, что не расскажет.

Я киваю, нажимая на двадцать первый этаж.

— Так и было.

— Потому что она думает, что это было разово.

— Так и думает.

Дженни дрыгает ногой.

— Так что нам не стоит испытывать судьбу.

Я провожаю Дженни до ее двери.

— Определенно нет.

Ее рука дрожит, когда она вставляет ключ в замок, и когда она, наконец, открывает дверь, она смотрит на меня.

— Так мы договорились? Мы — все?

— Все, — шепчу я, наклоняясь к ней.

— Совсем все, — бормочет она, вздергивая подбородок.

Я вытягиваю шею.

— Все, как доеденный ужин.

Ее дыхание касается моих губ, теплое и сладкое.

— Воткни в меня вилку, с меня хватит.

Дженни с глухим стуком ударяется спиной о стену, когда мы врезаемся в нее, дверь за мной захлопывается. Я скидываю обувь, сбрасываю пальто и, не дожидаясь, пока Дженни снимет каблуки, срываю с нее платье и поднимаю ее к себе, обвивая ее ноги вокруг своей талии.

— Не все, — рычу я ей в шею, пока мы крадемся по коридору. — Ни хрена не все.

* * *

— Я думаю, мы сломали Адама.

— Мы определенно сломали Адама.

Дженни протягивает мне тарелку с холодной пиццей.

— С ним все будет в порядке?

Я проглатываю целый кусочек, прежде чем ответить, ведь мне нужно время подумать.

— Честно говоря, я не уверен. — Я пытался поговорить с ним на улице, но он продолжал закрывать уши руками и петь: «я не слушаю, я не слушаю». Он был изрядно пьян. Я мог бы притвориться, что это был плод его воображения.

Когда я заканчиваю, я ставлю тарелку на прикроватный столик и зеваю.

— Ты уходишь? — Дженни берет мою руку в свою, играясь моими пальцами. — Ты не мог бы остаться еще ненадолго? Мы могли бы пообниматься.

На моем лице медленно расплывается улыбка.

— Пообниматься?

Она пожимает плечом.

— Если хочешь.

— Если я захочу или если ты захочешь?

— Ты. — Она хихикает, отбрасывая мою руку, когда я тянусь к ее талии.

Я подползаю к ней.

— Знаешь, ты превращаешься в огромного плюшевого мишку. Кто бы мог подумать?

— Нет.

— Признай это, Дженни. — Я опрокидываю ее на спину, оседлав ее бедра, когда нависаю над ней. — Ты любишь обниматься. Тебе нравится обниматься со мной.

— Нет.

— Давай, Дженни. — Я толкаю ее носом в подбородок. — Признай это.

— Никогда.

Во второй раз за сегодняшний день мои пальцы опускаются на ее грудную клетку, и я с удовольствием наблюдаю, как Дженни извивается подо мной, визжа и хихикая, пока у нее не перехватывает дыхание.

Смеясь, я прижимаю ее к себе.

— Не могу поверить, что я когда-то так боялся тебя.

— Да, очевидно, мне нужно снова запугать тебя. — Дженни прижимается ко мне, кончики моих пальцев обводят ее лопатки, танцуют вниз по позвоночнику, к задней части талии. — Могу я тебе кое-что сказать, Гаррет?

— Конечно.

— Я не так-то легко завожу друзей. Мне трудно доверять людям. Я научилась мириться с тем, что мой круг общения невелик, но ты… ты сделал все лучше. — Ее сонные голубые глаза смотрят на меня снизу вверх, показывая мне уязвимость, которая скрывается за ними. — Я думаю, ты мой лучший друг. — Она опускает взгляд на мою грудь, ее щеки пылают. — Мне было бы действительно больно потерять тебя.

Взяв ее за подбородок, я заставляю ее посмотреть в мои глаза. Не знаю, что случилось, что дружба стала для нее такой сложной и недостижимой, что ее доверие стало такой ценностью, но она действительно очень сильно боится, что я просто уйду, что она все это потеряет.

Не потому ли она отказывается видеть то, что прямо перед ней, то, что у нас могло бы быть? Потому что она предпочитает дружить со мной, чем вообще ничего?

Я не могу обещать ей вечность, не тогда, когда не знаю, что ждет нас завтра, не тогда, когда она не готова идти по дороге, которая приведет нас от друзей с привилегиями к чему-то большему. Но я могу пообещать ей одну вещь.

— Лучшие друзья не теряют друг друга, Дженни. Я буду рядом, всегда. Обещаю.

ГЛАВА 21

— Черт, как же хорошо я выгляжу. — Картер вертится, рассматривая себя в зеркало. Он теребит лацканы своего сшитого на заказ пиджака. — Я бы сам себя трахнул.

Он передает телефон Эммету, прежде чем прижать ладонь к зеркалу в пол, выпячивает задницу и оглядывается на нас через плечо.

— Сфоткай. Собираюсь отправить Олли. Дам ей знать, что ее ждет сегодня вечером.

Эммет подталкивает табурет к Картеру.

— Подними ногу. — Он кивает головой, делая снимки. — Да, хорошо. Олли это понравится.

Адам скрещивает руки на груди, наблюдая за мини-фотосессией.

— Черт, эти брюки действительно хороши. — Он показывает на задницу Картера в его бордовом костюме. — Не похоже, что ты сможешь их растянуть, Картер. Я впечатлен.

Картер вытягивает руки и приседает, подпрыгивая.

— Это все стреч-ткань. Они фантастические. Попробуй.

Мы пробуем, все мы. Для ясности: мы — это вся наша команда. Все двадцать пять из нас стоят, полностью в дизайнерских костюмах, сшитые специально для спортсменов с мускулистой нижней частью тела, к низу брюки сужаются. Нас приглашают на массу различных маркетинговых и коммерческих съемок, но думаю, что, возможно, это — мое любимое. Я выгляжу потрясающе.

— Черт. — Я кладу одну руку на бедро, другую на левую ягодицу и делаю выпад вперед. — Они невероятные. Такие удобные. — Я погружаюсь в растяжку, чувствуя жжение в паху, постанывая. Как танцовщица, Дженни невероятно гибкая, а я нет. У нее появляются разные идеи, и я соглашаюсь на них, но, если быть честным, угнаться за ней порой бывает трудно.

Фотограф хихикает, делая мое фото.

— Это здорово. — Ее черные волосы собраны в тугой хвост, спускающийся до середины спины. — Забудьте о постановочных фотографиях. Мы должны были просто дать вам, ребята, волю. Вы все прирожденные модели.

Когда я улыбаюсь, она улыбается в ответ. Ее зовут Сьюзи, и я на 99 процентов уверен, что она флиртовала со мной последний час, в основном потому, что мой костюм, по ее мнению, нуждается в постоянной подгонке. Она милая, но я сказал ей не больше пяти слов. Большую часть моего мозга занимает дерзкая брюнетка.

— Ты потягиваешь себя за пах? — Спрашивает Картер, когда я выпрямляюсь и потираю пульсирующее место. — Что сделал?

Кончики моих ушей горят, затылок становится влажным, особенно когда глаза Адама встречаются с моими. Он не сказал мне ни единого слова о кануне Нового года. Возможно ли, что он забыл, или я просто достаточно глуп, что надеюсь на это?

Кара пообещала никому не рассказывать, но только с оговоркой, что это было разовая акция. Она была за то, чтобы это продолжалось постоянно, но сказала, что не сможет держать рот на замке, если это будет так. Я удивлен, что она сдержала свое обещание. Эммет всю последнюю неделю крутился вокруг меня без единого понятия, были ли какие-либо части моего тела внутри Дженни.