— Вон там, — бормочет он, указывая. — Девяносто семь.

Я заезжаю на место и глушу двигатель. Гаррет вытаскивает свое снаряжение из багажника, и только когда он открывает мою дверь и протягивает мне руку, я понимаю, что просто сидела и смотрела.

Я вкладываю свою руку в его. Она большая и теплая и поглощает мою всего на мгновение.

Он плетется за мной, и я шиплю в агонии, поднимаясь на единственную ступеньку к дорожке, где находится лифт. Его рука касается моей поясницы, когда он ведет меня к лифту, и что-то горячее распускается внутри меня, когда он стоит напротив и смотрит на меня.

— Что случилось? С твоей лодыжкой?

— О, я… — я вытягиваю ногу, медленно описывая ею круг, и стискиваю зубы от напряжения, пока пытаюсь придумать отмазку. — Просто споткнулась о свою сумку сегодня в университете.

Он хмыкает, что явно указывает на то, что он чувствует мою ложь, но не говорит этого.

Лифт останавливается на моем этаже, и я слегка машу Гаррету рукой.

Он следует за мной.

— Куда ты идешь? — я смотрю на дверь в другом конце коридора, и от досады у меня покалывает затылок. У него сотрясение мозга, черт возьми. Но все же, — Может, она переоденется и сыграет медсестру.

Его брови приподнимаются от резкости в моем тоне.

— Просто провожаю тебя до двери, солнышко.

— Ой. Упс.

— Да. Упс, — тишина затягивается. — Спасибо, что привезла меня домой.

— Да. Конечно. Если тебе что-нибудь понадобится, помощь или что-то еще… ты знаешь, где я.

— Спасибо, Дженни. Просто поплаваю и лягу спать. Со мной все будет в порядке.

— Поплаваешь? — я ставлю руки на бедра. — Разве врачи не сказали тебе отдыхать? Никаких тренировок.

— Это не тренировка.

— Плавание — это физическая активность, которая ускоряет сердцебиение. Это тренировка, ты, остолоп.

Он кривит губы.

— Ты только что назвала меня остолопом?

— Да, ну, это не одна из твоих лучших идей, — мое бедро выпирает от настроя; мне всегда это нравилось. — Что, если что-нибудь случится, пока ты будешь в воде?

Он вздыхает, засовывая руку под шапку, чтобы почесать голову.

— Послушай, Дженни, я чувствую себя прекрасно. Запрет на физическую активность — это скорее рекомендация, а не строгий указ. Я не собираюсь активно плавать. Я просто хочу немного расслабиться, размять мышцы, — глядя на мои скрещенные руки и поджатые губы, он смеется. — Если ты так беспокоишься, почему бы тебе не пойти со мной?

— Тебе бы это понравилось, не так ли? — огрызаюсь я.

Я не улавливаю его ответа. Он что-то, прикрыв рот рукой, бормочет, но я явно слышу «полуголая», «стояк» и «он меня убьет».

— Посмотрим на это с другой стороны: Картер хотел, чтобы я был твоей нянькой, теперь ты можешь быть моей. Нам не обязательно разговаривать. Давай, Дженни. Я ненадолго.

Я фыркаю, отпирая дверь, затем поворачиваюсь к нему.

— Подожди секунду. У нас есть бассейн?

— Напротив спортзала.

— У нас есть спортзал?

— На два этажа выше, — смущенно признается он, затем улыбается. — Я могу дать тебе свой код, чтобы ты могла пользоваться им, когда захочешь.

— Еще бы, конечно, ты мне его дашь, — я подпираю дверь бедром. — Мне нужно переодеться. Хочешь подождать здесь?

То, как его лицо загорается от того, что я просто принимаю его предложение, заставляет меня задуматься, жаждет ли он компании так же, как и я.

— Ты идешь?

Если честно, я очень хочу увидеть его голым и насквозь мокрым. Мысленный образ, который я смогу сохранить в своем воображении для использования в будущем.

Например, для сегодняшнего вечера.

Да, я определенно собираюсь вставить в свой вечер изображение Гаррета Андерсена. Кто мне запретит?

— Ну, да, Гаррет. Я не хочу, чтобы ты утонул.

ГЛАВА 7

Должна ли я обращать внимание на яркую неоновую вывеску «ПЛОХАЯ ИДЕЯ», что ярко мигает в моей голове.

Возможно.

В идеале, да.

Сделаю ли я это? Пф-ф. Не смешите меня.

Когда я выхожу из спальни, на мне оказывается потрясенный взгляд Гаррета.

— Что, черт возьми, на тебе надето?

— Что, это? — я держу в руках пушистый халат из микрофлиса. — Мой халат и тапочки.

Не уверена, какой реакции я ожидала, но точно не того, что Гаррета скрутится от смеха, будет бить себя по колену и выть.

— Ты похожа на мою маму, — выдыхает он. Он указывает на мой наряд, на мой халат с собачками-балеринами, на мои собачьи тапочки с висячими ушами, и открывает рот. Вместо того, чтобы заговорить, он мотает головой и снова смеется, громко, противно и раздражающе. — Черт возьми.

— Да, тогда твоя мама, должно быть, чертовски горячая штучка, — я прохожу мимо, швыряя ему в голову шапку, которую он забыл здесь после фиаско с дилдо. — Вот твоя кепка, медвежонок Гаррет.

Он еще немного хихикает, следуя за мной, когда я с важным видом направляюсь к лифту.

Если я и думала, что моя квартира невероятна, то она ничто по сравнению с квартирой Гаррета. Его пентхаус безупречен, открытый и просторный. Он сочетает в себе старый промышленный и современный стиль — в нем высокие потолки, кирпичные стены и столешница из мрамора. Стена, смотрящая на восток, полностью стеклянная. Должно быть, здесь потрясающее естественное освещение и чертовски красивый восход солнца.

— Готова?

Я поворачиваюсь, резко останавливаясь, когда замечаю его.

— О Боже мой, — хихикаю я. — Что, черт возьми, на тебе надето?

Его электрическая улыбка, пропитанная весельем и самодовольством — это резкий контраст с его привычной застенчивой полуулыбкой.

— Мой халат и тапочки, — как попугай повторяет он в ответ. Он даже самодовольно подергивает бедром в конце предложения.

— Мой халат на самом деле прикрывает мое тело. Ты… это… — я указываю на его невероятно короткий шелковый халат, на то, как он слишком сильно — и все же как-то недостаточно — подчеркивает его мускулистые бедра. — Я не могу. Ты выглядишь нелепо.

— Я чертовски сексуален, — он выводит меня, все еще смеющуюся, в коридор. — Картер подарил нам это в шутку на их свадьбу. У нас была фотосессия.

— Мне нужны эти фото, — я тяну его за локоть. — Пожалуйста.

— Ни за что, солнышко. Я никому не позволю их увидеть.

— Но я уже увидела тебя в этом, — возражаю я, игнорируя прозвище, пока он ведет меня вверх по лестнице. Я почти уверена, что он называет меня так только для того, чтобы побесить. Воздух наполняет запах хлорки, когда мы доходим до этажа с прекрасным бассейном. Сквозь огромные окна видны огни города, освещающие горизонт Ванкувера.

— Если повезет, ты забудешь, как я в этом выгляжу.

— Нет. Этого не будет. Это запечатлелось в моей памяти, где и останется навсегда, — а также еще одно изображение, на котором Гаррет почти без одежды смотрит на меня с глупой, кривой улыбкой.

Я сдерживаю стон, когда он обнажает самое идеальное тело, которое я когда-либо видела.

Он безупречен: мускулистые руки, переходящие в стройную, заостренную талию, и плавки, которые никак не скрывают того факта, что Кара, к сожалению, была совершенно права: оружие, которое носит этот человек, достаточно велико, чтобы уничтожить маленькую страну. Прошло невероятно много лет с тех пор, как у меня была близость с кем-либо, и часть меня — очень крошечная часть — не прочь побыть этой маленькой страной.

Я снимаю халат и тапочки, и кладу их рядом с вещами Гаррета на скамейке. Когда я оборачиваюсь, обнаруживаю, что его глаза прикованы ко мне.

Его кадык подрагивает, взгляд горит, когда его взгляд опускается и медленно поднимается обратно. Застеснявшись, я тянусь за халатом, отчаянно пытаясь прикрыться.

— Беру назад, что сказал ранее, — шепчет он, останавливая меня. — Ты определенно не похожа на мою маму, — его глаза расширяются, он мотает головой, словно не хотел озвучивать это. Он указывает на меня одной рукой, другую запускает себе в волосы. — Я имею в виду кольцо у тебя в пупке, — он сжимает губы. — Нет. Нет, это не то, что я… я не смотрел… — он закрывает лицо обеими руками, медленно опуская их вниз. — А-а-а-а…