Таня схватила люльку, едва не заплакав от радости: да разве это проблема — по сравнению с тем, что могло быть?… Поставив её на столик в прихожей, быстро отстегнула ремешки, удерживающие ребенка, и взяла девочку на руки. Прижала к себе, прикоснулась губами ко лбу: температура есть, но небольшая. Понесла хнычущую Вику в комнату, положила на диван, ласково приговаривая:

— Ну не плачь, не плачь, моя рёвушка! Сейчас мы тебя посмотрим, сейчас узнаем, что нашу Викульку беспокоит!

Расстегнув распашонку, осмотрела кожу, потрогала животик — здесь всё было хорошо. Заглянула в ротик — дёсны были чистыми, но, вроде бы, чуть припухшими.

— Я сейчас, только руки помою, — сказала она Наталье. — Проследите пока, чтобы Вика не упала.

В ванной она капнула на ладонь жидкого мыла, растерла в пену, сполоснула водой. Сорвала полотенце с вешалки и вернулась в комнату, на ходу вытирая руки. Наталья подняла на неё беспомощный взгляд, и Таня вдруг осознала, что та при полном параде — накрашена, волосы уложены, хотя по утрам та обычно ходила нечесаной неумыхой. Только на плече её шелковой пижамы темнело влажное пятно — похоже, Вика срыгнула после кормления. Но маникюр был свежим, и духами от неё пахло. «Будто ждет кого-то важного. И выходной мне на сегодня дала, точнее, навязала. Наверное, Викин отец приедет — тётя Аля ведь говорила, что он не любит, когда его видят чужие», — думала Демидова, склоняясь к ребенку. Осторожно приподняла пальцем верхнюю губку девочки, оттянула нижнюю, потрогала дёсны. И облегченно выпрямилась:

— Похоже, зубки режутся.

— Так рано? — удивилась Наталья. — Ей ведь ёщё четырех месяцев нет!

— Некоторые вообще зубастиками рождаются, — улыбнулась Татьяна. — И да, у большинства первые зубы появляются месяцев в шесть. Но если у мамы или папы они выросли в более раннем возрасте, то и ребенок в этом плане будет акселератом.

— Я сейчас спрошу у её отца, — торопливо сказала Наталья и, вынув смартфон из кармана пижамы, набрала номер. Застегивая крохотные пуговички на распашонке Вики, Татьяна поневоле слышала разговор.

— Серёжа, ты уже прилетел? Ну, хорошо, мы ждём. Слушай, я тут с детским врачом, скажи, у тебя когда молочные зубы прорезались? Просто я думала, что Вика заболела, у нее температура поднялась… — и вдруг взвизгнула: — Да не простужала я её! Помню я про сердце! Да не ори ты! Мы не в больнице, а дома! И эта врач наша соседка… На, сам поговори!

Раздраженно протянув трубку Татьяне, она обиженно пробурчала: «Сидел бы сам в декрете, умник!» Демидова взяла Вику на руки — та напряженно сосала кулачок, насупив тёмные бровки — и, покачивая ребенка, прижала телефон к уху.

— Здравствуйте, меня зовут Татьяна, я врач-педиатр, — спокойно сказала она. — Вы что-то хотели узнать?

— Что с моей дочерью? — резко спросил мужчина. На заднем плане был какой-то шум: бормотание радио, гул машин, автомобильные гудки. Будто он едет по городу.

— Ничего страшного, не волнуйтесь, — ответила Демидова. — Думаю, зубы режутся, отсюда и температура.

— Высокая? — он явно разволновался ещё сильнее.

— Пока нет, но даже если поднимется, ничего страшного.

— Доктор, вы поймите — у Вики было больное сердце, ей недавно сделали операцию! Сказали, иммунитет может быть снижен, и любая простуда может дать осложнения, а этого допускать нельзя! — во властном голосе мужчины явно звучал страх. — Вы скажите, что нужно: анализы, лекарства — любые, и за любые деньги!

— Вас же Сергей зовут? — уточнила Демидова. — Так вот, Сергей, не стоит так волноваться. Я знаю о диагнозе вашей дочери, наблюдаю за ней почти месяц, и могу с уверенностью сказать, что её здоровье в норме. И сердце в порядке, и иммунитет. Если бы это было не так, всё проявилось бы задолго до сегодняшнего дня.

— Вы точно ничего не скрываете? — этот мужчина словно просил, чтобы его успокоили ещё раз — и в то же время не до конца доверял ей. Татьяна улыбнулась: она знавала таких отцов, трясущихся над детьми, как папы-пингвины. Всё равно никому не поверит, пока сам не убедится, что ребенок жив и здоров. Хороший отец, не равнодушный. Странно, что такой держит дочку на расстоянии…

— Не считаю правильным врать родителям, — ответила Демидова. — Уверена, что это просто зубы. Вы не знаете, у вас они рано появились?

— Никогда не спрашивал об этом, — растерянно ответил Волегов. — А сейчас и узнать не у кого…

— Это не так важно, — поспешила успокоить Татьяна. — Я бы вообще не стала вас беспокоить по такому незначительному поводу, ваша жена сама изъявила желание позвонить.

— Жена? — голос на миг стал настороженным, но потом в нем послышалось понимание: — Ах, да… Я понял. Нет, вы уж, пожалуйста, звоните. По любому поводу. Мне очень важно знать, как себя чувствует Вика. Скажите, а вы просто соседка, или участковый педиатр?

— Ну, мы живем на одной площадке, — ответила Таня, — а так я няня вашей дочери, но с дипломом и опытом детского врача.

— Няня? — удивился Сергей. И сказал уже другим тоном, холодно и отстраненно: — Дайте-ка мне Наталью, пожалуйста.

Таня протянула ей трубку, уловив выражение досадной неловкости, мелькнувшее на лице женщины. Глянула на Вику — та продолжала сосредоточенно сосать кулачок. И услышала:

— Да, Серёжа… Послушай, я тебе всё объясню. Да, я взяла няню, потому что моя мама не справляется… Ну, конечно же, я с ней! Да не бросаю я ребенка! Вечно ты обо мне плохо думаешь! Да я ночей не сплю…

Быть свидетелем семейной ссоры не хотелось. Татьяна подмигнула Вике и сказала как можно веселее:

— Пойдем на кухню, малышка, посмотрим, что интересного там найдется!

И вышла из комнаты, деликатно прикрыв дверь.

Девочка снова заплакала, будто чувствуя, что родители ссорятся. Пытаясь её отвлечь, Таня доставала из шкафа кружки и блюдца, показывала ребенку, жалея, что в доме нет ни одной игрушки — но Вика не унималась, недовольно крутила вспотевшей головёнкой, морщилась и вопила. Подошедшая Наталья попыталась взять ее на руки. Но девочка заревела ещё сильнее.

— Нужно ей десны специальным гелем намазать, и дать прорезыватель, — сказала Демидова. — Есть у вас всё это?

— Я не покупала. Думала, рано ещё, — оправдывалась Наталья. — Может, вы сходите в аптеку?

«Юра просил не выходить из квартиры», — вспомнила Татьяна. И твердо сказала:

— Позвоните мужу, пусть привезёт.

Наталья замялась:

— Татьяна, я вас очень прошу! Боюсь, что мне опять от него влетит, — плаксиво сказала она. — Скажет, что я плохая мать, раз не запаслась всем необходимым… А он с минуты на минуту приедет. И мама к подруге в Широкую балку уехала, некого мне больше попросить.

— Я не могу… — пробормотала Таня.

— Ну что мне, с Викой идти? — ныла Наталья. — Это переодеваться надо, ее одевать… Да и не хочу я дочь на воздух выносить, раз ей нездоровится.

Татьяна глянула на девочку — её маленькое личико покраснело, в уголках васильковых глазок блестели слёзы. Внутри заворочалась неуверенность: с одной стороны, не хотелось нарушать обещание, данное Залесскому, с другой — до аптеки пять минут. Кроме того, там можно купить не только лекарства для Вики, но и кое-какие средства гигиены — для себя. Ведь неизвестно, как долго придется просидеть взаперти. А если с этого дня её запасы начнет пополнять Михалыч, о некоторых покупках ей будет неудобно просить мужчину… Татьяна глянула в окно — во дворе лишь стайка школьников и пожилая пара на скамейке.

— Хорошо, — решилась она.

Они покинули квартиру вместе: Наталья пошла к себе, а Таня, в джинсах, клетчатой рубашке и тёмных очках, спустилась вниз.

Выходить из подъезда было страшновато. Но, оказалось, страх был напрасным: кроме старичка с болонкой, на пузе и лапах которой темнели грязные кудряшки, ей никто не встретился. До аптеки Таня прошла дворами — благо, было недалеко. Купила у армянина-провизора всё, что было нужно, и рысью побежала домой. И, вроде бы, могла добраться без приключений… Но, проходя через детскую площадку, услышала обиженный детский вскрик и густой мужской голос: