Что бы сказала мать, узнав, каких высот он достиг? Деньги, пост в министерстве, а в перспективе и депутатский статус — что еще может сделать мужчину достойным любви? Если бы она знала, что нужно просто подождать, а не бежать за богатым влиятельным мужиком, бросив собственную семью — остановилась бы?

Вряд ли, в который раз осадил себя Сергей. Трезво надо смотреть на вещи. Мать потому и сбежала, что хотела стать обеспеченной немедленно, не тратя годы на ожидание. Да и безоговорочно верить в то, что твой ребенок доберется до верхушки муравейника, не каждая сможет.

…— Она из-за тебя нас бросила, ты ее не слушался! — Дениска, старший брат, тыкал в него пальцем. В хитрых глазах плясали черти, и маленький Сережа не мог понять: они на него кричат, или брат? Было жутко обидно и в то же время страшно до тошноты — а может, действительно из-за него?

— Нет, ты врешь, ты врешь! Не из-за меня, не из-за меня! — ревел он.

— А еще ты чашку ее разбил! И вообще ты противный, ноешь все время, то комары накусали, то в школе побили, кому понравится? Плакса, плакса, три копейки вакса, — издевался брат…

Ну и где ты сейчас, брат Денис? Наверное, у магазина — сшибаешь мелочь, да ищешь друзей, чтобы на пару похмелиться? Все еще живешь в зареченской квартире, оставшейся от отца — в той, где вы вместе спивались, пока он не умер?

А мать? Лет пятнадцать назад Сергей — уже начавший богатеть, поднявшийся по карьерной лестнице и параллельно создавший несколько собственных коммерческих предприятий — хотел найти ее. Показать, каким он стал. Доказать, что она зря его бросила. А потом случилось несчастье с Анютой, и ему стало не до того. Он начал еще больше работать, еще больше добиваться и достигать, но уже ради жены, чтобы поставить ее на ноги. Операции стоили дорого, и он сбросил в пропасть медицинского бессилия горы денег — вот только всё впустую. Он не прекратил бы попыток и до сих пор. Но они с Анютой прошли всё, что можно. Лучших специалистов. Все виды лечения. «Ничем не можем помочь», — в итоге сказали врачи. — «Но медицина развивается. Возможно, в будущем…» И они ждали. А умело вложенные деньги уже зарабатывали сами себя, но Сергей не мог остановиться. Намечал новые вершины и лез на них с упорством Сизифа. Вот только, в отличие от него, сумел вкатить на каждую собственный камень — и не просто поставить, но и изваять из него памятник своему эго. А оно, питаясь лишь победами, разрасталось все больше — и становилось все тяжелее из-за того, что мать не видела, не могла оценить, и сказать: «Верю! Хватит!».

Материнский след терялся где-то в 90-х. Последний раз ее видели в Питере, в образе великосветской дамы: норка, бриллианты, сигарета в длинном мундштуке. Картинная галерея, где регулярно появлялась мать, закрылась — застрелили владельца. Подруга матери, на которую вышел человек Сергея, отозвалась о ней нелицеприятно. И говорила, что хотя они и дружили некоторое время, посещали ту самую галерею, где мать приценивалась к работам классиков, но общего у них было мало. Поэтому так и не помирились после ссоры. К тому же, бизнесмен, к которому прибилась мать, то ли уехал за границу, сменив имя, то ли вообще покинул этот мир. Поэтому выйти на него тоже не представлялось возможным.

Сейчас, в век интернета, да еще и с его возможностями, Волегов смог бы, наверное, ее найти. И он попробует еще раз. Но не сейчас. И вообще, стоит подождать пару лет, завершить начатое. Стать видным политиком. А тогда, возможно, она раскается и придет к нему сама. Этого хотелось больше. Хотелось покаяния. Признания ошибок. Платы за детство, порванное надвое, как семейное фото.

Держа в одной руке противень с нежной белковой массой, Анюта быстро открыла дверцу духовки и сунула будущий кулинарный шедевр в пышущее жаром нутро. Получится и на этот раз ее Павлова, обязательно получится! Темный локон выскользнул из-под мягко окольцовывающей волосы резинки, упал на щеку, и Аня машинально вскинула руку, чтобы заправить его за ухо. Локоть ударил по ручке металлического ковшика, стоявшего на плите, и тот, глухо звякнув, перевернулся, выплеснув бело-желтый язык закипающей молочно-маслянной смеси. Густая, душистая, исходящая горячим паром, она слетела на колени хозяйки — и разлилась по темной ткани домашних брючек неровным пятном, таившим смертельную опасность. Глаза Анюты расширились от ужаса, она схватила тряпку, быстрыми движениями рук принялась сгонять пятно с колен. Ее затрясло, сердце бухнуло, скакнуло неровно. А ноги не чувствовали ничего — ни боли от жгучей, как жидкий огонь, молочно-масляной лавы, ни лихорадочно счищавших её рук.

Анюта погнала инвалидное кресло в ванную — по счастью, та ждала рядом с кухней, всегда держа дверь распахнутой: мало ли что понадобится хозяйке. Уцепившись за поручни, подтянула свое тело, переместила его на сиденье джакузи и включила холодную воду, не снимая одежды. Цапнула с подставки лейку душа, направила его на ноги. Бело-желтые хлопья соскользнули с колен, завертелись у ступней в нервном танце, пропитывая воздух ванилью. Но Анюта все водила и водила душем над коленями, хотя знала — все бесполезно, ожоги будут серьезными, будто и без них ей было мало…

По телу побежал холод — кровь поднималась от замороженных ледяным душем ног. Не хватало еще простыть из-за этого! Анюта выключила воду, стянула с себя брючки, трусики, футболку, подол который тоже намок и лип к животу холодным блином. Бросила мокрый ком в корзину для белья. Красные пятна на бедрах вспухли — наверняка будут волдыри, нужно смазать «Бепантеном». Ее массажист часто пользовался этой мазью для того, чтобы поддерживать кожу клиентки в норме, хотя сама Анюта не видела в этом особой необходимости — ведь для инвалида-колясочника двигалась она очень много. Тем не менее, слава богам, «Бепантен» в доме был, но до него еще надо добраться.

Она накинула на покрытые мурашками плечи мягкое махровое полотенце, чуть посидела, отогреваясь. В открытую дверь ванной вползал сквозняк, щекотал ее спину. Анюта вытерла грудь и живот, осторожно промокнула холодные капли на воспаленной ожогами коже. Изогнувшись, повесила полотенце на место. И, крепко взявшись за поручни, рывком перебросила обнаженное тело в кресло. Развернула его, выехала в широкий коридор и направилась к лифту: нужно подняться на второй этаж, в гигиеническую комнату, где — вот же ирония судьбы! — у прежних хозяев дома была тренажерная.

Сережа перестроил этот дом специально под ее нужды: расширил дверные проемы, снес перегородки, поставил пандусы, переоборудовал санузлы, заказал специальную мебель на кухню — хотя и был против того, чтобы Анюта готовила. Установил лифт, с помощью которого она могла подниматься на второй этаж. «Да, если бы не муж, моя жизнь была бы гораздо труднее. Хотя кто его знает, оказалась бы я в коляске, если бы не поехала с ним тогда?…» — подумала она и тут же одернула себя: нельзя, нельзя допускать такие мысли! Они — пройденный этап, да и Волегов не виноват в ее беде, уж это Анюта знала точно.

…В ту зиму 1999 года он впервые опробовал горные лыжи — поехал с компанией партнеров по бизнесу в Словению, на Роглу, и там заболел этим спортом, хватив адреналина от крутизны и стремительности снежных трасс. Вернувшись, взахлеб рассказывал жене об этой холодной, управляемой скорости, был пьян ей, и становился будто сильней и моложе, когда снова и снова говорил о своей поездке. Конечно же, он хотел ее повторить, и, конечно же, Анюта согласилась поехать с ним. Но отправиться в Словению не получилось — Сергей, выстраивая новый бизнес, наводил мосты с уральскими партнерами, и они пригласили его на гору недалеко от Челябинска.

В то время в России этот вид элитного отдыха только входил в моду у бизнесменов, и был довольно дорогим. Полный комплект горнолыжной амуниции, лучшие модели которой доставляли из-за границы, мог позволить себе только обеспеченный человек. Козырнуть этим перед партнерами зачастую было не только хорошим тоном, но и залогом успешного сотрудничества — марка лыж или сноуборда, ботинок, костюма, шлема и прочего наглядно демонстрировала уровень благосостояния того, кто предлагал сделку. Поэтому их часто заключали на отдыхе, среди морозного величия горных вершин. Но владельцы российских горнолыжных баз обустраивали свои орлиные гнезда, заботясь, в первую очередь, о комфорте в кемпингах и наполненности баров — тогда как безопасность трасс была отдана на попечение судьбе. Впрочем, Волегов, будучи новичком среди горнолыжников, об этом даже не задумывался.