Диана сначала хотела все рассказать ему, но потом заперла это желание где-то глубоко внутри и запретила себе к нему возвращаться. «Не сегодня, не в этот прекрасный и, скорее всего, последний вечер с ним». Диана понимала, что счастье ее так же стремительно тает, как и эти прекрасные снежинки, не выдержав ее разрушительного тепла.

– Диана… что не так? – тихо спросил Джераб, вглядываясь в ее встревоженное лицо.

Она прижалась лбом к его груди, затем чуть отстранилась, встала на цыпочки и ответила ему долгим, нежным, прощальным поцелуем.

У Грейсона и Рэми произошло крайне важное для них событие в эти выходные – они познакомили своих родителей и тем самым, можно сказать, «узаконили» свои отношения. Семья Арлиц добродушно приняла гостей: Торджера и Тиру Мэтисон вместе с младшими сестрой и братом Грейсона, двойняшками Пэри и Шэди. Вечер был теплый, веселый. Родители Рэми и Грейсона словно тысячу лет знали друг друга. Не было никакого высокомерия, оценивающих взглядов, двусмысленных фраз. Все шло гладко. До тех пор, пока миссис Мэтисон, пристрастившаяся к вину, совсем не разомлела и не начала говорить то, чего не следовало.

– Грейсон у нас такой любвеобильный! Мы с Торджером уже давно привыкли к тому, что у нашего сына каждый месяц новая девушка.

– Мама… – подал голос Грейсон, заливаясь краской.

– Тира! – возмутился мистер Мэтисон.

– Ну дослушайте же! И то, что он так долго встречается с Рэмисентой, говорит о том, что он наконец нашел ту самую и ему уже больше никто не нужен! Это замечательно! Рэмисента – хорошая девушка, и я очень надеюсь, что Грейсон не бросит ее.

Лицо Грейсона в этот момент стало краснее вина.

– Так, моей жене больше не наливать, – сказал Торджер, отодвигая бокал с вином от Тиры.

– А что я такого сказала? – растерялась миссис Мэтисон.

– Тира, я с вами солидарен, – решил смягчить напряженную атмосферу мистер Арлиц. – Предлагаю выпить за счастье наших детей и крепкий союз наших семей!

– Прекрасный тост! – воскликнула Тира, обратно пододвигая к себе свой бокал и не обращая внимания на рассерженное лицо мужа.

Грейсон все поглядывал на Рэми, поглаживал ее руку и без конца просил прощения шепотом за вызывающее поведение своей матери. Но Рэми не волновала перебравшая алкоголя Тира. Она все никак не могла выкинуть из головы то, что ей рассказала Эл. До этой ситуации Рэми нейтрально относилась к Никки, порой она вообще не замечала ее. Но теперь же Рэми поняла, что Никки не та, за кого себя выдает. В ней не меньше, а может, даже и больше, чем у Брандт, коварства, притворства и яда. Рэми, при все своем отвращении к Диане, не сомневалась в том, что Брандт никогда бы не поступила так, как Никки. На такое способен только беспринципный, черствый, жестокий человек. И с этим человеком теперь общается ее брат. Рэми весь вечер сверлила глазами Элая и пыталась понять, за что Вселенная решила так поглумиться над ней, столкнув друг с другом Никки и Элая. «А вдруг между ними в самом деле все серьезно и совсем скоро за этим столом мы будем отмечать знакомство с семьей Дилэйн?..» Эта мысль, как электрическая искра, вспыхнула в голове Рэми и заставила ее вздрогнуть.

– А то, что они победили на балу? – донесся до Рэми резкий, басовитый голос мистера Мэтисона. – Это, конечно, невеликое достижение, но довольно значимое, согласитесь?

– Конечно, – ответила Риннон.

– Элай, а ты уже нашел даму своего сердца? – вдруг спросила Тира.

– Э-э, кажется, да, – ответил Элай, который до этого момента умирал от скуки, слушая бесконечные слащавые восхваления сестры и Грейсона.

– Не может быть, – усмехнулся отец.

– Грэд, почему вы так реагируете? – удивилась Тира.

– Вот кто любвеобильный, так это Элай. Он не то что каждый месяц – каждый ДЕНЬ меняет девушек. Никак не могу привить ему серьезность и уважение к женщинам.

– На этот раз все иначе, папа, – строгим тоном ответил Элай.

У Рэми в этот момент перехватило дыхание.

– Почему же ты до сих пор не познакомил нас со своей девушкой, раз у вас все серьезно? – спросила мать.

– Да, действительно, Элай, почему? – подключилась к разговору Рэми.

– Познакомлю, не переживайте. Всему свое время.

– Побереги психику наших родителей, братец.

– Рэми, о чем ты? – задал вопрос Грэд.

– У его новой пассии ужасная репутация, это мягко говоря.

– Тут намечается что-то интересное, – сказала Тира, поднося к губам наполненный бокал.

– Тира, хватит, – негодовал Торджер.

– Элеттра уже все растрындела? – усмехнулся Элай.

– Да, и я до сих пор не могу прийти в себя! Где были твои мозги, Элай?!

– Рэми, да что происходит?! – не выдержала Риннон.

– Молчи, иначе пожалеешь, – пригрозил Элай, врезавшись озлобленным взглядом в сестру.

– Ты мне еще угрожаешь?! Если б ты знал, как ты мне противен после такого!

– Ты мне тоже была противна, когда тебя и твоего парня с драной задницей чуть не застукал заместитель директора школы! – сказал Элай, резко встав и опрокинув стул.

– Элай, прошу тебя, – вмешался Грейсон, с беспокойством глядя на родителей, что пребывали в полном замешательстве.

– Ну уж нет, она напросилась! – смеясь, сказал Элай.

– Заткнись! – закричала Рэми.

– Пап, мам, вы в курсе, что ваша прелестная дочурка чуть не вылетела из «Греджерс»? Она хотела перепихнуться со своим дружком в резиденции во время бала, и их чудом не спалили!

– Что?! Рэми, это правда? – спросил отец, вскочив с места.

– Грейсон! – заорал мистер Мэтисон.

– Я, пожалуй, еще выпью… – сказала Тира.

– А-а… А Элай чуть не отымел мою одноклассницу у всех на виду на вечеринке Рокси Уэллер! Это обсуждает весь Голхэм, а скоро слухи дойдут и до Бэллфойера!

Риннон, обычно блестяще разрешающая любые конфликты, впала в ступор, глядя на сына и дочь, что в этот вечер были сами на себя не похожи. Грэд сел за стол, схватившись за голову. Тира и Торджер молча переглядывались, время от времени бросая полные презрения взгляды в сторону семейства Арлиц. Элай и Рэми не сводили друг с друга глаз и готовились к очередной атаке, а Грейсон глядел куда-то немигающим взглядом и мысленно молил Бога, чтоб этот вечер-недоразумение наконец закончился.

– Не догонишь! – крикнула Пэри, забежав в гостиную.

– Я убью тебя! Тыщ-тыщ! – побежал за сестрой Шэди, держа в руках здоровенный фаллоимитатор, который он использовал в качестве пистолета.

– Шэди, где ты это взял?! – заверещал Торджер.

– Мне это Пэри дала, – ответил мальчик.

– А я это нашла в комнате Рэми, – сказала Пэри.

Все присутствующие синхронно повернули свои головы к покрасневшей, вспотевшей от волнения, не знающей, куда себя деть, Рэмисенте.

– Ну а что? Это ведь тоже в некотором роде игрушка? Почему бы и нет? – захохотал Элай.

Мэтисоны пробубнили что-то вроде благодарностей и извинений и поспешили покинуть дом семьи Арлиц, в начале вечера казавшийся им таким светлым, благородным, а теперь – грязным и порочным. Такого же мнения они были и о семье Рэмисенты.

– Как родители? – Рэми подбежала к Грейсону, что успел проводить свою семью до дома и, вероятно, выслушать от отца и матери все, что они думают о его девушке.

– Они… запомнят этот вечер надолго.

– Грейсон, мне так жаль! – сказала Рэми и заплакала.

– Если бы ты не прицепилась к Элаю, все закончилось бы не так плачевно.

– Я знаю…

– Ладно… пойду успокою стариков, – сказал Грейсон и пошел обратно к своему дому.

– Позвони мне, хорошо?

Грейсон ничего не ответил.

– Блеск, сестричка, – услышала Рэми насмехающийся голос брата за своей спиной. Она обернулась, Элай стоял у двери. Рэми молча прошла мимо него.

– И почему ты со мной не разговариваешь? По-моему, роль обиженного по праву принадлежит мне. Из-за тебя родители устроили мне целый допрос. Кто тебя просил все им рассказывать?!