А что, если они были еще живы, когда Фрай заполняла страницу, принадлежащую каждому из них? Этот вопрос вызвал в теле дрожь, будто внутри Калли властвовал ледяной ветер, выстуживающий все ее хрупкое содержимое.

Смерть всех этих людей была подстроена. Ее сценарий опирался на образ жизни покойных, их беды и пороки. Дерья имел натянутые отношения с авторитетами улиц, поэтому его смерть и обыграли как нападение на него одного из них. Кольридж любил отдыхать на озере. Скорее всего, он никак не мог оправиться после развода, вот и лечил душу тишиной и единением с природой. Теперь неудивительно, почему его тело обнаружили в воде. А Фиби Скотт – наркоманка со стажем, здесь даже думать не нужно, каким способом можно было бы избавиться от нее.

Все пассажиры электрички сидели спокойно, наслаждались пейзажем, что мелькал за окном, а Калли металась из стороны в сторону, не зная, как справиться со своими эмоциями.

Сафира Фрай не лгала. Она действительно любила охотиться. Вот только жертвами ее были вовсе не лесные зверушки, а люди. Она самый настоящий дьявол. И Калли готовила этому дьяволу ужин и стирала его грязное белье.

– Грейсон, я не знаю… У меня все выходные забиты… Я постараюсь вырваться, но ничего не обещаю… – Рэмисента недолго наслаждалась уединением в одной из беседок. Разговор с парнем был прерван внезапным появлением Джелвиры. О’Нилл стояла у порога и с явным недовольством наблюдала за Рэми, как кошка смотрит на хозяев, когда те уплетают обед и не делятся с ней. – Слушай, я тебе позже перезвоню, ладно? Люблю тебя. – Рэми завершила звонок и несколько секунд ждала от Джел хоть какой-то реакции помимо ее осуждающего взгляда. – Джел, что-то не так?

– Я думала, что ты хороший человек. Но, оказалось, что ты еще хуже, чем твоя гнилая подруга, – высказалась наконец Джелвира.

– О чем ты? Я ничего не понимаю.

– Зачем ты рассказала Элеттре про тот случай… на дороге?

– …Ну ты ведь тоже все рассказываешь своим подругам, разве нет?

Джел отвернулась.

– Согласна, такое себе оправдание… Прости меня, Джел. Я не думала, что так получится. Правда, мне очень жаль.

Джелвира ушла молча, оставив Рэми наедине с размышлениями: удалось ли ей загладить свою вину или вражда между двумя «кланами» теперь еще сильнее укрепилась из-за всей этой ситуации?

– Джел… – окликнула Рэмисента одноклассницу, но та даже не обернулась.

Видимо, второй вариант.

Рэми направилась в резиденцию и по пути вновь травила себя едкими мыслями. Она нисколько не сомневалась в том, что если бы Элеттра оказалась на ее месте, то совесть бы ее совершенно не терзала. Эл бы попросту не придала никакого значения тому, что из-за ее необдуманных действий пострадал человек. Впрочем, Кинг, находясь на своем месте, не особо-то переживала из-за того, что унизила перед всеми Джелвиру. Сколько бы Рэмисента ни пыталась вразумить свою подругу, заставить ее поступать с людьми так, как та хотела бы, чтобы поступали с ней, Элеттра все равно все делала по-своему, а потом вновь начинала жаловаться на жизнь, на людей и на несправедливость, которая заволокла все ее жалкое существование.

Рэмисента поднялась на второй этаж резиденции. В коридоре было не протолкнуться. Все девчонки повыползали из своих комнат и что-то бурно обсуждали. Арлиц старалась не обращать внимания на все это щебетание, она была настроена на весьма серьезный разговор с подругой, после которого, скорее всего, им придется игнорировать друг друга несколько дней. Так всегда заканчивались ссоры Рэми и Элеттры.

– Эй, вы чего тут все столпились? – недоумевала Рэмисента. Оказалось, что девчонки выстроились в очередь, чтобы заглянуть в комнату Кинг и Арлиц.

Переступив порог своей комнаты, Рэмисента поняла, чем был вызван интерес всех обитателей резиденции. Все помещение было заставлено пышными букетами цветов. Кустовые розы, розовые хризантемы, белоснежные тюльпаны, персиковые лилии, многообразие лизиантусов и гербер. И в этом маленьком, ароматном цветочном раю сидела Элеттра, и ее довольный вид впечатлил Рэми гораздо больше, чем все это множество благоухающих композиций.

– Охренеть, – сказала Рэмисента. – Ты что, ограбила цветочный магазин?

– Нет. Мне это прислали, – ответила Эл, улыбаясь своей самой искренней, самой редкой улыбкой.

– Кто?

– Не знаю.

Рэми подошла к своей кровати, которая напоминала свежую могилу, усыпанную цветами.

– Неужели нет ни одной записки?

– Есть только пирожные. – Эл протянула подруге коробку с круглыми желтыми пирожными, больше похожими на яичные желтки.

– М-м… С маракуйей, – сказала Рэмисента, распробовав угощение. – Эл, колись. Ты точно знаешь, от кого все эти цветы.

– Может, от Элая?

– Увы, мой брат на такое не способен, – разочарованно ответила Рэми.

– Тогда у меня больше нет предположений. – Элеттра легла на кровать, закрыла глаза и глубоко-глубоко вдохнула потрясающий аромат цветов. Конечно, она знала, кто был автором этого невероятного сюрприза, но пока ей было неловко и даже страшно признаться во всем подруге.

– Так, все! Здесь не музей, – не выдержала Рэмисента очередных любопытных посетителей ее комнаты. – Закройте дверь с той стороны!

Когда посторонние вышли и захлопнули за собой дверь, Рэми вновь вернулась к желанию начать тяжелый, громкий разговор с Элеттрой, дабы заставить ее раскаяться или хотя бы объяснить, почему она так поступила с Джел. Рэми уже открыла рот, чтобы начать нападение, взглянула на подругу, а та лежала счастливая, румяная и нюхала цветочки. Рэмисента дружила с Элеттрой всего ничего, но была уверена, что Кинг впервые в жизни была настолько счастлива. Перед ней абсолютно другой человек. В нем не было ни грамма жестокости, ехидства и коварства. Элеттра сама была нежным, безупречным цветком, настолько она была мила, прекрасна и проста.

Нет… Рэмисента не имела никакого права разрушать идиллию, вновь погружать Элеттру в ее прежнее состояние, пребывая в котором та только и умела гадить и изувечивать людские души, делая их похожими на свою собственную. Пусть это мимолетное счастье послужит противоядием. Пусть оно излечит Элеттру, перекроит ее душу, заразит добром и любовью ко всему живому.

Рэмисента искренне верила в то, что маленькое счастье ведет к большим переменам.

– Там не меньше тридцати букетов, это точно, – доложила Никки, бродя взад-вперед по комнате Лаффэрти и Брандт.

– Пятьдесят один, – уверенно сказала Джел. – Эсси стояла у их комнаты и считала букеты, когда их вносил курьер.

– Обалдеть! Пятьдесят один букет! Мне за всю жизнь столько не дарили, – изумилась Дилэйн.

– Кто бы мог подумать, что Элай Арлиц такой щедрый, – сказала Диана.

– Вы полагаете, что это Элай? – спросила Никки.

– А кто же еще? Она ведь с ним была на балу, – ответила Джелвира.

– Тогда неудивительно. Ни один адекватный человек не отважится уделить внимание этой белобрысой дряни.

– Калли, все в порядке? – поинтересовалась Джел.

– Да, – солгала Лаффэрти, терзаемая тревожными думами о Сафире Фрай, ее тайной комнате и загадочных пристрастиях.

– Ты уверена? Ты сегодня какая-то неразговорчивая, – заметила Никки.

– Калли, ты все еще переживаешь из-за того, что произошло на балу? – с беспокойством спросила Диана.

– Да что вы ко мне прицепились?! Я не из-за чего не переживаю, и я была бы разговорчивой, если бы вы предложили более интересные темы для разговора! Мне наплевать на Элеттру, на ее парней и на эти чертовы цветы! В мире есть проблемы гораздо важнее этой чепухи!

Девчонки явно не ожидали такой реакции от подруги и несколько растерялись.

– Ладно, давайте тогда поговорим о глобальном потеплении или о новой вспышке кори в Нигерии, – предложила Никки, не сдержав язвительной улыбки.

Калли поспешила выйти из комнаты. В подобных ситуациях она всегда старалась убежать, отдышаться, заглушить гнев, чтобы не наговорить неприятных слов близким людям. Типичный поступок Весов, – так постоянно говорила Джел, анализируя поведение своей подруги.