– Я не боюсь, что кто-то заметит мои слабости, потому что меня в принципе никто не замечает, – сказала она. – В детстве мы с девочками играли в «Привидения». Нам нравилось чувствовать себя незаметными и неуязвимыми. Девочки вырос-ли и забыли про эту игру, а я так и осталась призраком. Мне кажется, я давно умерла, только почему-то все еще шатаюсь по этому свету, страдаю и ищу покоя. Как же я хочу исчезнуть раз и навсегда.

– …Каспер мой маленький, ты даже не представляешь, как много значишь для меня. Не исчезай, – попросил Марк, снова заплакав.

– Я приеду к тебе в субботу.

– Диана, я уже в понедельник возвращаюсь. Не порть свой выходной из-за меня, – сказала Джел.

– Перестань. Мы тут без тебя с ума сходим. И Браяр тоже.

Джел улыбнулась. Дверь ее комнаты открылась.

– Джел, – заглянул внутрь отец.

– Диана, давай вечером созвонимся?

– Хорошо. Обнимаю.

– Мы скучаем! – крикнула в трубку Калли.

Джел снова улыбнулась, но счастливой она не выглядела. Диана и Калли звонили ей по несколько раз в день, ежедневно. Никки – ни разу.

– Джел, тут один настойчивый юноша очень хочет увидеть тебя. Он звонил сотню раз, просил сообщить, когда ты будешь дома. – Отец вышел из комнаты, и спустя мгновение через ее порог переступил новый гость.

– Привет, – сказал Закари.

Джел была настолько потрясена, что пару минут молчала, не зная, что сказать, а потом сообразила, что нужно тоже поздороваться.

– Привет.

– Твой отец сказал, что ты плохо себя чувствуешь… Я не мог не прийти, прости.

– Закари, что тебе нужно?

Парень улыбнулся, подошел к ее кровати, почесывая затылок.

– Давно хочу набить татуировку на лбу со своим именем, чтобы меня перестали путать с братом.

– Господи… Кирон! – воскликнула Джел, покраснев.

– Он самый, – сказал Кирон, сев на краешек кровати. – …Джел, я знаю, что Закари обидел тебя. Он сам мне в этом признался. Мне очень жаль, и я прошу прощения за него. Не думай, что все Ричардсоны плохие.

– Я не держу на него зла, – вспомнив ту унизительную ситуацию, Джел вновь почувствовала дискомфорт в области сердца, словно оно было окружено сверхболезненной гематомой.

– Расскажешь, что с тобой?

– Ничего серьезного. Упадок сил.

– А могу я рассчитывать на то, что когда ты восстановишь свои силы, сходишь со мной на свидание? В «Кэнди Грэдди», например?

– Кирон, ты делаешь это из жалости?

– Нет. Ты мне нравишься. Я не могу перестать думать о тебе с той самой вечеринки.

Казалось, он говорил искренне. Но так только казалось. Джел не могла позволить себе довериться кому-то в очередной раз. Тем более брату Закари Ричардсона. Без сомнения, это была новая ловушка. Не было даже ни малюсенькой надежды на то, что ее кто-нибудь по-настоящему полюбит.

– Прости, я… я уже встречаюсь кое с кем, – со-лгала она, надеясь таким образом уберечь себя от нового разочарования.

– Черт. Так и знал, что опоздаю. Жаль, Джел. Что ж, будь счастлива и береги себя, ладно? – сказал Кирон, изо всех сил стараясь проявить мужество и благородство, чтобы не показать, как на самом деле ему больно быть отвергнутым. Он нежно поцеловал ее во ввалившуюся щечку и замер, щекоча своим горячим дыханием ее кожу.

– Пока, Кирон, – спешно сказала Джел, пылая от смущения.

– Пока… – ответил Кирон, окончательно поникнув.

Марк и Джел отлично жили вдвоем, и их совместная борьба имела положительные результаты. Марк не пил уже три дня, а Джел начала понемногу есть, и тошнило ее все реже.

– Как приятно видеть дно твоей тарелки, – обрадовался Марк, когда Джел без протеста съела все блюдо.

– Очень вкусно, пап.

– Я нашел кучу классных рецептов. Теперь я твой личный шеф-повар!

Джел была благодарна своему отцу за то, что тот так трепетно ухаживает за ней, все силы тратит на то, чтобы она восстановилась. Но Джел никак не мог-ла понять настроение отца в тот вечер. Он был чересчур возбужден и активен, и такое поведение отца ее немного настораживало.

– Пап, извини, не могу не поинтересоваться. Почему ты такой веселый?

– Подозреваешь, что я выпил? – улыбаясь, спросил Марк.

– Ну…

– Нет, Каспер, я не сорвался. Пойдем, – Марк взял дочь за руку и повел в свой кабинет.

Помимо спертого, въевшегося в стены запаха продуктов распада спирта и беспорядка в виде разбросанных на полу старых газет, что теперь служили ковриками, на которых покоились объедки; разломанных пополам виниловых пластинок, неизвестно по какой причине ставших жертвами Марка; куч грязной одежды и гор сигаретного пепла на подоконнике, на полу, на полках и столе, – Джел заметила включенный ноутбук с открытым чистым документом, стоявший в центре стола. Еще на столе были френч-пресс со свежим кофе, любимая чашка отца и книга «Труженики моря» Гюго. Окна были закрыты и зашторены. Джел тут же поняла, в чем дело.

– Ты начал писать новую книгу!

Отец всегда пил кофе, когда занимался своим любимым делом, а перед тем как начать работать, он закрывал окна, чтобы ни один звук с улицы не потревожил его, и читал что-нибудь из классики, это помогало ему, как он говорил, «смазать» свое серое вещество для продуктивной работы и войти в так называемый творческий транс.

– Да. Это свершилось… Свершилось благодаря тебе.

– Мне?

– Джел, ты вдохновила меня. Я хочу написать про тебя. Описать твой путь.

– …Это так здорово, – засмущалась Джел.

– Правда? Ты рада?

– Пап, я счастлива, что ты наконец вдохновлен. И я уверена, что ты напишешь очередной бестселлер. Как будет называться твой будущий шедевр?

– «Невидимая».

Джел умилило то, как серьезно отец воспринял ее сравнение себя с привидением.

– Отличное название.

– Вот только я не знаю, как быть с именем главной героини. Джел – это слишком прямолинейно.

– …Пусть будет Вира.

– Вира… Точно! Это же элементарно! – рассмеялся отец, хлопнув в ладоши. – Мы будем вместе создавать эту историю. Поделись со мной всеми своими мыслями и чувствами, а я преобразую их в текст и украшу метафорами. У этой истории обязательно будет светлый финал, как и у тебя. Она подарит надежду тем, кто тоже сражается за свою жизнь. Ты станешь примером, Джел.

Марк говорил все это так воодушевленно, и глаза его так светились от счастья, что Джел не могла не поддаться ему. Ей вдруг тоже стало хорошо. Она позабыла на некоторое время о своем тяжелом состоянии. Джел почувствовала себя сильной, смелой и достойной всего самого хорошего.

Может, счастье это было кратковременным, а может, оно и вовсе было обманчивым, и его теплая, возносящая до небес волна унесет ее в открытое, глубочайшее море несчастья, в котором ей суждено утонуть. Все может быть. Но пока Джел об этом не думала и просто радовалась, все дальше и дальше отплывая от берега.

– Хороший план, папа.

Джел вернулась в школу с хорошим настроением. Да, она была еще слаба, и та короткая реабилитация, что устроил для нее отец, была лишь репетицией ее воскрешения. Тем не менее отрицать положительную динамику не было смысла – Джел ела. Ела без страха, без отвращения и ненависти к себе. Джел понимала, что это последний шанс, что если она снова сорвется – печального финала ей не избежать.

– Джел! – воскликнула Диана, увидев, как Джелвира направляется к резиденции, волоча за собой сумки.

Диана и Калли тут же подбежали к подруге.

– Будто целый год не виделись! – сказала Калли, обняв Джел.

– Ну что, ты поправилась? – спросила Диана, поглаживая хрупкие плечи Джел и чувствуя, как жалость к подруге топит в ней радость от долгожданной встречи.

– Да. Я прекрасно отдохнула, всю неделю провалялась в обнимку с капельницей, – ответила Джел, грустно улыбаясь.

– Бедняжка… – Калли вновь обняла подругу. – Не пугай нас больше, ладно?

– Сумки мы сами отнесем, – сказала Диана.