– Никки! – испугалась Элеттра.

– Что мне еще сделать?! Скажи!

– Никки, хватит! Ты не в себе! Зачем ты унижаешься?! Арджи сам назначает мне встречи, он сам мне звонит, сам пишет! Клянусь, я ничего для этого не делаю!

– Просто откажись от него, – ползая на коленях, сказала Никки. – Неужели ты никогда не посылала парней? Это вовсе не сложно.

Элеттра положила свои ладони на плечи Никки, посмотрела ей прямо в глаза и сказала:

– …Я не хочу его посылать.

Никки медленно встала с колен. Она не удосужилась ответить Элеттре, за нее все сказала та самая зловещая улыбка, что искажала ее лицо в минуты полного отчаяния. Мертвую тишину нарушил скрип двери. Никки ушла, оставив Элеттре на прощание таинственную тревогу.

Лишь одна-единственная радость была у Никки – она вернула Джел к жизни, заставила ее есть, пусть и немного. Эх, знала бы она, что ее подруга после каждого приема пищи бежит в уборную к очередному союзнику в ее битве с лишним весом – унитазу… Но ладно, сейчас не об этом.

В остальном же Никки чувствовала себя глубоко несчастной. Ей вновь было страшно и одиноко. Разлука с Арджи перенесла ее в тот жуткий зимний день, когда мать оставила ее одну и Леды не было рядом. Солнце погасло для нее навсегда.

Никки выбежала на улицу, поглощенную холодной осенней тьмой. В очередной раз она взглянула на телефон, открыла «контакты», и первое же имя в списке заставило ее сердце ритмичнее сокращаться.

– Алло.

– Алло, Арджи… Это я.

– Никки, это уже шестой звонок за день. Если ты не успокоишься, мне придется заблокировать тебя.

– Подожди, я… я просто хочу увидеть тебя. В последний раз. Арджи, мы с тобой встречались несколько недель. Неужели мы так быстро стали чужими? – дрожащим голосом спросила она.

– Мы встречались ВСЕГО ЛИШЬ несколько недель. Зачем ты так драматизируешь? Люди встречаются, расстаются – это жизнь, Никки. Или ты просто бесишься из-за того, что впервые в жизни тебя бросили? Ну извини. Очень надеюсь, что я первый и последний, кто так поступил с тобой.

Никки не выдержала и бросила трубку. Прошло несколько минут… Колючие, молчаливые слезы холодили кожу щек. Внутри что-то дрожало и сигнализировало давно привычной болью. А где-то вдали смеялась девушка. И смех был такой знакомый и отчего-то ненавистный. Никки подошла к фонтану и увидела за ним Элеттру, сидевшую на самой дальней мраморной скамье и болтавшую с кем-то по телефону.

«Арджи…» Никки нисколько не сомневалась в том, что Элеттра разговаривает именно с Арджи.

Это стало дополнительным «топливом» для разгорающейся ярости Никки. Как же ей хотелось схватить один из булыжников, что валялись в парке, и стукнуть им о голову Кинг. Она бы не остановилась после первого удара. Никки била бы ее до тех пор, пока усталость не пронзила ее руку. Вот на что она была готова из-за кошмарной ненависти и не менее пугающей, одержимой любви. Но искорки разума еще не погасли. Никки понимала, что гнев доводит ее до безумия, ей ни в коем случае нельзя ему поддаваться.

И все же откреститься от него она так и не смог-ла. В приступе опьяняющей мести Никки побежала в Обитель Бертольфа. Управляющий как раз куда-то вышел, и Никки беспрепятственно проникла в его кабинет, в центре которого стояла массивная деревянная перегородка, а за ней находился громадный шкаф. Никки было известно, что в этом шкафу, на одной из множества полок, Бертольф хранит различные средства для борьбы с грызунами. Узнала она о нем давно, когда Клара прибежала к ней однажды и заявила, что увидела в своей комнате крысу. Никки тут же доложила об этом Бертольфу, а тот, ничуть не удивившись такой новости, так как крысы и мыши, к сожалению, давно облюбовали старинное здание, отвел ее к этому шкафу и дал ей несколько гранул отравы.

Тех гранул больше не было, но Никки все равно не ушла с пустыми руками. Она прихватила с собой зеленый пузырек с надписью «Осторожно! Кислота!» и этикеткой с изображением дохлой крысы. Уже через несколько минут Никки оказалась в конюшне. Она подошла к стойлу, где ее встретил сонный Фобос.

Приблизившись к его кормушке, Никки открыла пузырек и прошептала:

– Сладких снов, дружище.

Элеттра была так же сильно привязана к Фобосу, как и Диана к Деймосу. Никки, как и все остальные всадницы клуба, не понимала такой сильной и необъяснимой любви к своим коням, что испытывали Диана и Элеттра. Но сейчас эта любовь была ей только на руку. Элеттра не сможет пережить будущую трагедию. Никки очень хотелось вознаградить Кинг той же болью, что она испытала, когда Эл вторглась в их отношения с Арджи. К тому же приятным бонусом послужит тот факт, что Элеттра не сможет принять участие в грядущих соревнованиях. А это, возможно, доставит ей еще больше страданий, нежели смерть любимого питомца.

Никки стала выливать все содержимое пузырька в корм. Руки ее дрожали, точно не разделяли ее бесчеловечности, и когда пузырек почти опустел, Никки едва не выронила его из-за усиливающейся дрожи. Она вовремя его поймала, дотронувшись при этом до его горлышка.

– Ай! – вскрикнула она, когда несколько капель коснулись ее ладони. Никки сначала ощутила ненавязчивое пощипывание, но вскоре ее одолело такое чувство, будто кто-то вонзил тысячу раскаленных гвоздей в ее плоть. – Господи…

Это ничтожное количество яда, доставившее ей столько боли, заставило очнуться Никки. Понять, в конце концов, ЧТО она творит. Никки представила, как будет мучиться животное, после того как проглотит отраву, и ей стало невыносимо страшно и стыдно. Никки уже стала строить план, как ей очистить кормушку, куда деть смертоносный корм, как вдруг…

– Ну все, договорились. Я позвоню Фину и скажу, что ты согласен. Не забудь взять второй спиннинг, а то мой на ладан дышит… – донесся голос Шоно.

Шаги его становились все ближе и ближе, и Никки, осознав, что никак не сможет объяснить конюху, зачем ей понадобилось избавиться от корма Фобоса, и испугавшись ужасных последствий, когда вся школа узнает о ее подлом поступке, выбежала сломя голову на улицу и скрылась за углом конюшни.

Кислота все еще разъедала верхние слои кожи. С каждой секундой боль усиливалась, но Никки теперь совершенно не замечала ее. Страх и отвращение к самой себе превалировали. А потом чувства вовсе смешались, и вся произошедшая ситуация вдруг предстала лишь страшной выдумкой. Никки не верила в то, что она могла решиться на такой отчаянный шаг. Ну ведь не настолько она бездушна! Но… багровые пятна на ладони вернули ее в реальность. Они служили достоверным доказательством ее жестокости.

Оставалось только надеяться на то, что Шоно заметит неладное. Может, он почувствует специфический запах, исходящий из кормушки коня, и поменяет корм? Эта мысль несколько успокоила Никки. Она заставила себя забыть о том, что произошло, и вернулась в резиденцию.

– Мы с тобой превратились в нянек, – сказала Никки, бодро шагая в сторону конюшни.

– Ты преувеличиваешь, – улыбнулась Диана.

– Вовсе нет. Ты следишь за Калли, которая до сих пор страдает из-за Руди, а я нянчусь с Джел, что решила превратить себя в скелет.

– Слушай, может, нам стоит поговорить с миссис О’Нилл?

– Зачем это?

– Ну, она ведь ее мать. Она сможет подобрать нужные слова, чтобы поддержать Джел.

– Диана, ее мать – одна из причин, почему Джел решила похудеть.

– Ты думаешь?

– Я уверена в этом. До сих пор не могу забыть день рождения Джел. Помнишь, она вышла к нам такая красивая, нарядная, а Йера не упустила возможности упрекнуть дочь в том, что та вновь разожралась. Так еще и с нами сравнила. Сказала, мол, смотри какие у тебя подруги-красотки и какая безобразная ты… Праздник был испорчен.

– Да уж… Бедная Джел.

Соревнования должны были начаться через час. Обычно зрители всегда приезжали раньше, чтобы занять хорошее место и успеть прогуляться по окрестностям знаменитой школы. Но в тот день было непривычно тихо у ипподрома. У конюшни столпились все всадницы конного клуба «Греджерс», что-то тревожно обсуждая.