– Никки… А вы с Арджи уже занимались сексом?

– Нет еще, – перекрикивая шипение моря, ответила Дилэйн. – Мне кажется, он девственник, поэтому и не торопится. Но на следующем свидании я исправлю это недоразумение.

– И после этого ты его бросишь?

– На этот раз у меня серьезные намерения, Джел.

– Ты влюбилась?

– По уши, черт возьми! – заливаясь хохотом, ответила Никки.

Джел представила, как Арджи покрывает поцелуями тело Никки. Как она изгибается, утопая в страсти. Джел отвела взгляд от подруги, чувствуя, что ее мысли ушли куда-то далеко. Зачатки нового, острого чувства зарождались в ее уязвимой душе. «Почему я думаю об этом?» – спросила себя Джел. «Это ненормально. Я, видимо, с ума схожу. Я ревную ее?!»

Нет. Это нужно было закончить прямо сейчас, иначе последствия будут довольно серьезными. Джел вновь вернулась к мысли о Закари, к словам подруг. И теперь она поняла, на чью сторону ей стоит перейти.

– Джел? Господи, Джел, это ты?! – Закари тут же ответил на звонок.

– Это я.

– Джел, прости меня. Умоляю! Я – подонок, сволочь, конченая мразь, я…

– Закари, я тебя простила, – сдавленным голосом сказала Джел.

– Я сейчас приеду к тебе.

– Я не в Глэнстоуне. Давай встретимся на следующих выходных.

– Отлично! Джел, я так рад, что ты позвонила. Я безумно соскучился по тебе!

– …Я тоже, – ответила Джел, снова взглянув на Никки, плескавшуюся в волнах.

– У меня сова, – сказала Диана, разглядывая сгусток кофе на блюдце.

– Ты уверена? – спросила Джел.

– Да. Я вижу клюв и огромные глаза.

Когда Джел было семь, бабушка подарила ей книгу про гадание на кофейной гуще. К слову, бабушка сама любила частенько внедряться в будущее, прибегая к различным способам гадания. Вот и Джел подсела на это и еще подруг привлекла.

– Сова… Вот, – Джел наконец нашла страницу с пояснениями. – Сова означает разрушение семьи, крах любовных отношений.

– Класс. Никогда не любила эту птицу.

– А у меня, кажется, башня, – сказала Калли. – Только, если там все плохо, не говори мне ничего, ладно?

– Так, башня – страсть к славе, богатству.

– Хм… Ну что есть, то есть.

– А что означает буква «И»? – спросила Никки.

– …Если вас ничего не тревожит, готовьтесь к скорым волнениям.

– О, добро пожаловать в клуб тех, кому достались самые «оптимистичные» предсказания, – рассмеялась Диана.

– Джел, а у тебя что? – Калли посмотрела на блюдце О’Нилл.

– Ого, это крест? – насторожилась Диана.

«Черный крест – печальная весть или смерть». Джел всеми силами старалась не относиться серьезно к этому гаданию, но страшные слова прыгали перед ее глазами и внушали неподдельный ужас.

– Да говори ты, ради бога, не томи, – заволновалась Никки.

Джел перескочила к следующему предсказанию.

– Символ искренних и дружелюбных отношений, уважения и достатка…

Ночное небо нависло громадной гирляндой, сверкая россыпью звезд. Пока Никки кружила на кухне, колдуя над своим фирменным коктейлем, Диана, Джел и Калли соорудили кровать из шезлонгов и легли в обнимку, укрывшись пледом. Джел уснула под печальную колыбельную, что пело море. Диана смотрела на небо и наслаждалась легким влажным ветерком, что нежно ласкал ее лицо, даря на прощанье соленый поцелуй. Лишь беспрерывно поступающие сообщения на телефон Калли не позволяли ей полностью раствориться в моменте.

– Руди даже на другом конце света не может оставить тебя в покое.

– С чего ты взяла, что это Руди?

– Калли, эта идиотская улыбка на твоем лице всегда появляется, когда он тебе пишет… Ты зря теряешь время. Он тебе не пара.

– Мы с ним просто друзья.

– Кого ты обманываешь?

– Почему ты против него?

– Руди – хороший парень, но слишком простой. У тебя впереди куча перспектив, а он навсегда застрял на одном месте. Ты рискуешь стать такой же, как он, – не скрывая пренебрежения, высказалась Диана.

«Я уже такой стала…» В этот момент Калли поняла, что не зря скрывает правду от Дианы. Та страшилась бедности, как губительной заразы. Их дружба оборвется мгновенно, если Калли во всем признается.

– Маме он тоже не нравится, – с досадой сказала Калли.

– Мэйджа – мудрая женщина. Она понимает, что у вас с ним нет будущего.

– Курочки, держите, – Никки опустила поднос с напитками.

Джел проснулась, когда девушки уже наполовину опустошили бокалы. Подруги прижались друг к другу, спасаясь от неуютной вечерней прохлады. Как же хорошо им было тогда. Они были счастливы, несмотря на то что счастье их какое-то несуразное, искаженное, обросшее недомолвками, тайнами и необъяснимыми чувствами.

– …Вы моя сила и мое самое слабое место, – шептала Никки. – Если я потеряю вас, то моя жизнь потеряет смысл.

Джел дошла до комнаты Ирланд Гловицки, постучалась три раза и подождала у двери несколько минут, прежде чем хозяйка комнаты отворила ее.

– Привет.

– Ирланд, у тебя есть весы?

– Есть.

– Дай, пожалуйста. Я быстро верну.

Ирланд зашла в ванную и вскоре вышла с напольными весами в руках.

– Бери… Только не сломай их, ладно? Они довольно чувствительны к тяжелому весу, – сказала Гловицки, осмотрев Джел с головы до ног.

Джел учтиво кивнула, убедив себя, что это было лишь обычное предупреждение, нежели жирный намек на ее фигуру.

Оказавшись в своей комнате, Джел, не прекращая верить в то, что за выходные на Ориане ее вес не увеличился, встала на весы и…

– Нет… Нет! Только не это…

Плюс четыре фунта.

Цифры на дисплее продолжали предательски мигать, с каждым новым появлением уничтожая и без того ничтожную самооценку Джел.

Та слезла с весов, сняла штаны, футболку, топ. Была сла-абая надежда, что все дело в одежде. Джел вновь встала на весы, и те снова показали первоначальный результат. Джелвира подошла к зеркалу и уставилась на человека, которого она ненавидела всем сердцем. Живот выпирал расплывчатым холмом, пупок расползся уродливой пещерой. Грудь напоминала мошонку великана. Ляжки слиплись, а колени преобразовались в лица обезображенных детей.

Если Господь действительно существует, то он создал ее лишь для того, чтобы поглумиться.

– Ну что, довольна? – спросила себя Джел. – Ненавижу тебя, чмо ты бесхребетное! Ненавижу!!!

Скрыв омерзительную наготу под широкой одеждой, Джел открыла свой комод, где под пижамой лежали таблетки неоксетина. Ей хотелось разнести всю комнату к чертям, когда она увидела последнюю таблетку в блистере.

– Алло.

– Саша, привет.

– Перезвоню, я занята сейчас.

– Саша, это очень важно!

– В чем дело?

– У меня закончилась «Флора». Ты можешь привезти мне еще?

– На выходных дам.

– Я не могу столько ждать. Привези сейчас, пожалуйста.

– Джел, ты издеваешься?! У меня два кастинга!

– Саша, прошу тебя…

Саша подъехала к школе, когда учащиеся уже возвращались с ужина. Джел подбежала к воротам, схватила пять свежих упаковок, выплескивая слова благодарности сестре.

– Я же тебе в конце месяца дала три пачки. Ты их как конфеты жрешь, что ли?

– Я увеличила дозу.

– …Вижу, тебе это не очень помогло.

– Еще раз спасибо, Саша…

Джел прижала таблетки к груди, как нечто необычайно ценное, скрывая их от посторонних глаз.

– Джел, ты опять сорвалась?

– …Я не знаю, как это получилось.

– Мама права. Ты безнадежна, – с подчеркнутым презрением сказала сестра.

Гнев, удушливый в объятии с горькой обидой, исчез, стоило Джел проглотить три таблетки «Флоры».

Джел сидела на полу, устремив пустой взгляд в никуда. Все это время она следовала неправильной тактике. Джел бездумно воевала со своим телом. Сначала она наносила хлесткий удар по нему, затем оно отвечало ей упорным сопротивлением. Стоило Джел немного расслабиться, как враг начинал подкидывать всевозможные соблазны, отчего его победа крепла.