«Что я наделала?.. Зачем доверилась ей?! Даже Рэми ничего не знает, так почему же я решила, что Калли должна стать тем человеком, с которым я могу поделиться своей болью?» Только об этом и думала Элеттра, после того как окончательно пришла в себя. Конечно, она понимала, что была тогда не в том состоянии, чтобы контролировать себя. Шок сыграл ключевую роль, и наркоз помог забыться…

И все равно. Все это – жалкие оправдания. Эл ненавидела себя за то, что не сдержалась и призналась во всем Калли. Эл также ненавидела Калли, ведь та, вне всяких сомнений, уже разболтала ее тайну Диане, Никки и Джел. Элеттра не сомневалась – уже вся школа знает про то, что с ней сделал отец.

– Эл… – в палату вошла Рэмисента.

У Элеттры до сих пор не было возможности посмотреться в зеркало, но благодаря реакциям ее посетителей – Калли, тети Аделайн, теперь вот подруги – она понимала: вид у нее такой, что ее с трудом можно было отличить от Чудовища Франкенштейна.

– Я испугала тебя, да?

– Нет… Нет, что ты? Ты выглядишь… довольно неплохо, – пробормотала Рэми, разглядывая темно-синий с бурыми вкраплениями синяк на лице Элетт-ры. Нет, он был настолько огромен, что это не синяк на лице, а скорее лицо на синяке… – Эл, как тебя угораздило? Хотя что я удивляюсь… Я ведь тоже однажды упала с лестницы. В детстве. Слава богу, отделалась легким испугом.

«Упала с лестницы?» Элеттре было известно, что такой была версия ее отца. Ему удалось убедить в этом весь медперсонал. И «Греджерс» тоже… Значит, Калли никому ничего не рассказала, раз Рэми не знает истинную причину ее нахождения в больнице. Теперь Элеттра возненавидела себя еще больше, осознав, что зря усомнилась в человечности Калантии.

– Рэми…

– Да?

– Я была ужасной подругой?

– …Если бы ты была ужасной подругой, я не общалась бы с тобой. Логично ведь?

– Ну да.

– Почему ты задала такой вопрос?

– Ты как-то сказала, что я… не помню точно. Ты сказала, что мои проблемы, неприятности испортили меня… Убили все хорошее во мне.

– Эл… – Рэми тут же схватила Элеттру за руку, заметив, как та задрожала.

– Ты права. У меня был выбор: остаться человеком или примкнуть к злу… Стать злом. Я выбрала второй вариант. Я не умею прощать, доверять, ставить себя на место другого человека… Я чувствую свою силу только тогда, когда унижаю слабых. А потом, когда со мной вновь случается что-то плохое, я плачу, кричу, не понимаю – за что?! Да за это! За все это!

– Вот теперь ты меня пугаешь… Эл, ты говоришь так, будто не нынче завтра в гробу окажешься! Вспомни еще кое-что. Я говорила тебе, что идеальных людей не существует. Мы все совершаем ошибки, просто кто-то умеет признавать их, а кто-то – нет! Это хорошо, что ты способна анализировать свое поведение, свои поступки… Значит, еще не все потеряно. – Рэми прижала руку Элеттры к губам и осторожно поцеловала ее. В этом коротком добросердечном жесте было столько любви и волшебства, столько исцеляющей силы, что Элеттра тут же успокоилась. Тремор перестал ее тревожить на некоторое время. – Поправляйся, возвращайся в школу и начни все с чистого листа. Вот увидишь, у тебя все будет хорошо!

Элеттра попыталась улыбнуться, но боль незамедлительно пронзила ее лицо, точно в него врезалась остроклювая птица.

– Рэми, у меня есть к тебе просьба. Позвони, пожалуйста, Арджи.

– В этом нет необходимости. Он сам позвонил мне. Никак не мог до тебя дозвониться… Он за дверью.

Арджи, ожидая встречи с Эл, долго готовился и репетировал выражение лица, с которым он покажется Элеттре. Его лицо не должно было выражать страх, волнение, отчаяние и прочие чувства, что испытывает тот, кто безумно переживает за своего любимого человека. Он боялся своей реакцией ранить Элеттру и также хотел помочь ей забыть хотя бы на краткий миг о своем положении. Поэтому когда Рэми пригласила его в палату, Арджи вошел с приклеенной улыбкой, отчаянно стараясь делать вид, будто ничего существенного не произошло, Элеттре не о чем беспокоиться. Немного позитива и капелька животворящей любви – и все, она тут же выздоровеет, и жизнь ее станет прежней. Когда Рэми оставила ребят наедине, Арджи принялся говорить на заготовленные темы: о погоде, о том, что произошло у него в школе сегодня, и о том, какое свидание он планирует организовать Элеттре, когда ту выпишут из больницы.

Вдруг Элеттра прервала его:

– Арджи, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.

– Все что угодно. Я весь в твоем распоряжении.

– Я хочу расстаться с тобой, – без промедления сказала Элеттра. Она ведь так же, как и Арджи, приготовилась к этой встрече. Отрепетировала бесстрастное выражение лица и фразы – острые, беспощадные. – Забудь меня, не приходи ко мне, не звони и не задавай никаких вопросов.

– Нет уж, прости, я все-таки спрошу, – в этот момент лицо Арджи выдало все то, что он пытался скрыть. Отчаяние преобладало. – Что я сделал не так? Что… что случилось?!

– Мой отец запрещает мне общаться с тобой.

Арджи тяжело вздохнул, и также тяжело ему было найти хоть какие-то слова, чтобы продолжить этот разговор. Он знал, что этот переломный момент в их отношениях когда-нибудь настанет.

– …Дочь Достопочтенного не может встречаться с сыном обычного строителя.

– Да.

– Элеттра, давай потом все это обсудим, когда тебе станет легче. Я не могу оставить тебя сейчас. Это неправильно.

– Нет, мы должны закончить все прямо сейчас! Я общалась не только с тобой, Арджи… Отец нашел мне подходящую партию.

Элеттра не могла сказать Адржи правду. Смит любил ее, она это знала. Также Элеттра понимала, что любовь вполне способна принудить парня проявить героизм, который в данной ситуации – бестолковый и даже смертельно опасный. Арджи рискнул бы пойти против Бронсона, чтобы спасти себя и защитить Элеттру. Победитель в этой схватке уже заранее известен. Это человек с мощным влиянием. Он даже смог убедить врачей в том, что Эл упала с лестницы, и заставил их забыть о том, что «Скорая» обнаружила ее на улице с признаками обморожения… Даже если бы Бронсон сказал, что солнце – не желтое, а зеленое, то ему бы поверили. Вот почему Элетт-ра солгала. Единственный способ сохранить парню жизнь – это отказаться от него. Да, он будет жить с разбитым сердцем, но главное – БУДЕТ ЖИТЬ.

– Чего же ты ждала тогда?! Почему ты сразу не сказала мне, что у тебя есть другой?

– Прости… Мне нравилась эта игра.

– Игра?! Элеттра, я не верю тебе. Я полюбил другую девушку. С особенной душой…

– Душа у меня совершенно обычная. Я не виновата в том, что ты расфантазировался.

Арджи… поверил. Да, он поверил каждому ее слову. Особенно после того как вспомнил странное поведение Элеттры в последние недели их общения. Ее даже вырвало после поцелуя с ним! Это свидетельствовало о том, что она мучилась, знала, что поступает неправильно, думала о другом… А теперь, когда она пережила страшное, попала в больницу, Эл поняла, что это не что иное, как расплата за ее обман, предательство, игру… Вот она и призналась во всем, чтобы снять груз с души.

Арджи ушел, не сказав на прощание ни слова. Да какие уж там слова, ведь ему было невыносимо трудно даже смотреть в ее сторону.

– Как дела, моя любимая?

Элеттра сначала подумала, что ей снится кошмар, но, к ее великому сожалению, все это происходило наяву. Бронсон был здесь.

– Почему ты молчишь? Элеттра, ты лишила меня сна. Ни о чем другом думать не могу. Только ты в голове! Что же ты со мной делаешь?.. – Бронсон уже был у ее койки и сдавливал ее руку. – Ну скажи же что-нибудь!

Элеттра застонала от боли – отец сжал ее ладонь так, что раздался треск.

– Ненавижу тебя! Хочу, чтобы тебе было в тысячу раз больнее, чем мне сейчас! За одно только благодарна тебе. Ты избавил меня от этого урода. – Элеттра коснулась свободной рукой живота и улыбнулась сквозь боль.

– Ну какая же ты жестокая. Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Я ведь простил тебя! За все, что ты натворила, я простил! Мы снова будем вместе. – Броснон перестал сдавливать руку дочери, вместо этого он переплел свои пальцы с ее, отчего Элеттре стало вдвойне противнее. Уж лучше бы он сломал ей все пальцы, чем это! – Девочка моя, я знаю, что тебе больно… Скоро все заживет! Я тут подумал, – Бронсон перешел на шепот, – если ты была права… и я действительно смог… мы смогли создать новую жизнь, то, значит, у нас с тобой получится это повторить. Я хочу, чтобы ты родила мне такую же красивую, очаровательную девочку, как ты.