Джел закрыла дверь и боязливо спросила:

– Что случилось?

– Вы наверняка заметили, что я с недавнего времени начала общаться с Элеттрой. Я хочу сообщить вам, что мое общение с ней продолжится вопреки вашему негодованию. Если вы посмеете указывать мне, с кем я должна общаться, а с кем нет, то я перестану общаться с вами.

– …Да пожалуйста, – ответила Никки, нарушив долгую паузу, что всем понадобилась для того, чтобы прийти в себя после громкого заявления Калли. – Нет проблем. Если ты поддерживаешь гнилого, подлого человека, то, значит, ты такая же. А нам такие друзья не нужны.

– Никки… – сказала Джел, изумившись жесткому вердикту подруги.

– Помолчи! Или ты тоже хочешь к ним присоединиться? – уничижительный взгляд Никки заставил Джел забыть все, что она хотела сказать в защиту Калантии. – Калли, не думай, что тебе удалось удивить нас. От человека, который славится раболепием, ничего другого ожидать и не приходится.

Калли лишь улыбнулась в ответ. «Десять лет дружить с человеком и только сейчас узнать, что он думает обо мне на самом деле! Невероятно… А мы точно дружили?»

– Никки все правильно сказала, – подключилась к разговору Диана. – Ты предала нас. Ищи себе новую соседку. Хотя нет! Тебе ведь немного осталось? Сомневаюсь, что тебе удалось заработать на весенний семестр. Или же ты так мастерски драишь унитазы, что тебе платят золотыми слитками?

Никки рассмеялась, Джел так и стояла молча в стороне.

– А вот вы меня удивили, – наконец сказала Калли. – Я думала, что еще ниже пасть вы не сможете, но… – раздались холодные аплодисменты. – Браво!

Калли покинула подруг. Бывших подруг.

– Девочки, что же вы делаете? – тихо спросила Джел и тоже вышла из комнаты.

Калли недалеко ушла, Джел последовала за ней, но внезапная, жгучая боль в груди остановила ее. Было такое чувство, будто ее сердце поджаривали на сковородке. Джел не понимала, что послужило причиной этой странной, адски сильной боли. Может, ее так впечатлила ссора подруг, что привела к разобщенности близких душ или…

– Калли!

Калли обернулась. Мученическое выражение лица Джелвиры не вызвало в ней сострадания. Она не понимала, что Джел в этот момент нуждается в помощи, так как была убеждена, что та хотела лишь поговорить с ней о случившемся, убедить ее вернуться и извиниться перед Дианой и Никки.

– Джел, отстань! Иди к ним. А то вдруг они расстроятся, когда увидят, что их любимый Коврик для ног исчез! – Калли направилась в сторону рекреации, покинув сгорбленную, задыхающуюся от боли Джел. К счастью, через пару минут О’Нилл стало лучше, спазм исчез так же резко, как и настиг ее.

– Эй, не грусти. Она еще прибежит к нам, вот увидишь, – успокаивала Никки Диану.

– Я не должна была говорить ей такие слова… Это жестоко. – Диана в самом деле презирала себя за свой горячий нрав, за несдержанность и вспыльчивость, что всякий раз ранили дорогих ей людей.

– Калли заслужила это.

– Она была мне ближе всех.

– Знаю…

– Вряд ли я смогу теперь кому-либо доверять.

– Даже мне? – улыбнулась Никки. – Диана, я никогда не предам тебя. Только я у тебя осталась, и это к лучшему. Лишние люди нам ни к чему.

Никки прижалась к плечу Дианы, масленая улыбка долго не сходила с ее лица. Неудивительно. Никки была счастлива, ведь ей удалось добиться того, чего она желала всю свою жизнь: быть одной-единственной.

– С завтрашнего дня можешь посещать занятия, – таков был вердикт Леды после осмотра Элеттры.

– Наконец-то! Спасибо!

Лицо Леды всегда украшала любезная улыбка, располагающая к себе всех, кто с ней общался, но в этот момент, когда мисс Дилэйн в очередной раз посмотрела на свою несчастную пациентку уже не с целью осмотра – улыбка вдруг исчезла, обнажив истинные эмоции девушки. Она не знала, что именно произошло в доме Кинг, после того как миссис Маркс оповестила Бронсона о беременности его дочери, но понимала, что падение Элеттры с лестницы – не случайность. Девушка пострадала из-за нее, из-за ее зашкаливающего правдолюбия.

– Леда, что-то не так?

– …Я думаю, тебе нужно обратиться к человеку, который может выслушать тебя и дать необходимые советы.

– Я так и сделала. Этот человек – Рэмисента.

– Нет, Рэмисента – всего лишь подруга, а тебе нужен специалист. Кстати, Риннон Арлиц – лучшая в своем деле.

– Это бесспорно, но с чего вы взяли, что мне нужна помощь?

– Ты столько всего пережила…

– В том-то и дело, я это ПЕРЕЖИЛА. Теперь я готова двигаться дальше. Я прекрасно себя чувствую. И знаете, иногда бывают такие ситуации, когда врачи, наука… все бессильно. И человека исцеляет истинная дружба, – говоря эти слова, Элеттра в первую очередь подумала о Калли, хотя и роль Рэми в ее жизни тоже довольно важная. Эл знала, несмотря на то, что ее взаимоотношения с Калли только-только набирают обороты, они будут прочными и самыми искренними.

Аврора однажды сказала своей дочери: «Самое главное в жизни – это встретить своего Человека. Это может быть твой возлюбленный или друг, не важно. Встреча с этим Человеком перевернет твою жизнь, и только тогда ты познаешь истинное счастье».

Элеттра не сомневалась, что тот самый человек в ее жизни – это Калли.

– Да… Настоящая дружба может творить чудеса, – ответила Леда. – Ладно, отдыхай. Набирайся сил перед завтрашним днем.

Леда предпочла осматривать Элеттру в ее комнате, руководствуясь не только желанием сделать так, чтобы Кинг было удобно, ведь той требовалось немало сил, чтобы добраться до лазарета. Еще Леда надеялась на случайную встречу с Дианой, которая позволила бы ей поговорить с ней о ее сестре. Она никак не могла решиться вызвать Брандт на разговор, поскольку допускала мысль, что правда, которую она поведает Диане, приведет к тяжелым последствиям.

Но в тот день судьба решила подтолкнуть ее к этому непростому, но столь необходимому разговору и обеспечила ей встречу с Дианой в коридоре. Леда как раз выходила из комнаты Эл.

– Диана, – Леда остановила девушку и попросила ее уделить ей немного времени.

Диана и Леда вышли на улицу, там стояла прекрасная солнечная погода с легким морозцем.

– Я слышала, что ты приобрела нового коня? – начала Леда издалека.

– Мне его подарили.

– Значит, ты вернешься в конный клуб?

– Пока не знаю. Вассаго хороший конь, но вряд ли ему удастся превзойти Деймоса, – ответила Диана с грустью.

– Я всегда поражалась тому, как некоторые люди могут настолько сильно привязываться к своим животным. Это так трогательно.

Диана постаралась улыбнуться, но глаза все же выдали глубокую печаль, что поселилась в ней навечно, после того как девушка узнала о смерти своего любимца. Леда поняла, что больше не может молчать. Она обязана рассказать все Диане, а уж что будет дальше – не имеет значения. Главное, чтобы Диана смогла поставить Никки на место и та наконец поняла, что за свои поступки рано или поздно придется отвечать.

– Диана, вот уже несколько месяцев меня мучает одна тайна. Я… очень люблю Никки. Я всегда старалась быть для нее хорошим примером, но, видимо, что-то пошло не так. Я что-то упустила…

– Леда, о чем вы говорите?

– Моя сестра ужасно поступила с тобой… и с Элеттрой Кинг. Она хотела отомстить Элеттре за то, что та увела у нее Арджи, взяла какой-то яд у Бертольфа и добавила его в корм Фобоса. Не знаю, как так вышло, но вместо него пострадал твой конь.

– …Деймос часто ел из кормушки Фобоса. Они были братьями, выросли вместе, привыкли, что у них всегда все общее.

Диана машинально выдала эту информацию, слабо вникнув в слова Леды. Странное состояние было у нее. Ей казалось, будто она чудом выжила после мощнейшего взрыва, и теперь стоит оглушенная, растерянная, напуганная… среди разбросанных, изуродованных обломков того, что ей было так дорого.

– Мне очень жаль, – донесся сдавленный голос Леды.

– Леда, я не могу в это поверить, – сказала Диана, когда до нее наконец дошло. – Никки не могла так поступить. Не могла!