Перед глазами заплясали темные пятна, тело покрылось испариной. В ушах гул, точно внутри головы бурлил маленький кровавый водопад.

– Джел!!! – закричали все.

– Так, давление нормализовалось, – оптимистично сказала Леда, снимая манжет тонометра с руки Джелвиры. – Как ты себя чувствуешь, Джел?

– …Хорошо. А что со мной было?

– Ты упала в обморок. Вероятно, в аудитории было душно, или же ты перенервничала.

– Скорее всего, второй вариант, – предположила Калли, стоявшая в стороне с Дианой и Никки и наблюдавшая, как Леда методично возвращает к жизни их подругу. – Янни Фостик – реинкарнация Гитлера, не иначе.

– Голди уже отчитывает его, – доложила Диана. – Надеюсь, его дни в «Греджерс» сочтены.

– Джел, мне необходимо указать твой вес в листе осмотра. Встань, пожалуйста, на весы.

Леда помогла Джел подняться с кушетки, подойти к весам.

– Все, – сказала Леда, заполнив нужную графу. – Девочки, проводите Джел до ее комнаты?

– Конечно, – ответила Диана.

– Вечером я загляну к тебе, – напоследок обратилась Леда к Джел.

– Хорошо.

Леда изучила заполненный лист осмотра медицинской карты Джел, затем перелистнула назад. Несколько долгих секунд потребовалось Леде, чтобы прийти в себя от шокирующего осознания. Спустя мгновение она уже была в коридоре.

– Никки, подойди, пожалуйста.

Диана и Калли одновременно кивнули Дилэйн, давая понять, что справятся без ее помощи. Никки вернулась в медицинский кабинет.

– Что такое?

– …Скажи, Джел сидит на какой-нибудь диете?

– Ха, ну да, она всю свою жизнь худеет. Мы уже к этому привыкли. А что?

– Она сегодня ела что-нибудь?

– Не знаю. Я пришла в столовую последняя, Джел при мне выпила стакан воды.

– А вчера что она ела?

– Завтрак Джел проспала, на обеде ее тоже не было, а на ужин она отправилась первая. Когда мы с девчонками пришли, Джел уже относила поднос.

Заметив, как сестра становится все серьезнее после каждого ее ответа, Никки осторожно спросила:

– Леда, ты думаешь, что Джел упала в обморок из-за голода?

– Я сравнила ее вес, зафиксированный на последнем осмотре, который был в конце весны, с нынешним. Джел потеряла сорок фунтов.

– Сколько?..

– Так резко худеют либо из-за какого-то тяжелого заболевания, либо из-за полного отказа от еды. Неужели вы не замечали, что с вашей подругой что-то не то?

– …Да я же говорю, Джел – вечно худеющая. Она постоянно находит какие-то диеты, в последнее время практически не вылезает из спортзала. Мистер Вуд даже разработал для нее специальную программу для похудения. Джел никогда не жаловалась, что ей плохо.

– Никки, если Джел продолжит вести такой образ жизни, у нее очень скоро начнутся серьезные проблемы.

Никки самой стало дурно от этого предупреждения. Из уст Леды оно прозвучало как угроза, и это заставило Никки на некоторое время забыть про свои проблемы, бушующие чувства и полностью сконцентрироваться на Джелвире.

Никки вошла в комнату, держа в руках заставленный едой поднос.

– Ну как ты?

– Я уже устала отвечать на этот вопрос, – улыбнулась Джел, не без усилий перейдя из лежачего положения в сидячее. – У меня все прекрасно.

– Я рада, – сказала Никки, ставя поднос на прикроватную тумбочку. – Смотри, что я тебе принесла. Ананасовый сок, горячие сырные лепешки и твоя любимая паста с моцареллой.

– Спасибо, Никки, но я уже поела.

– Когда? Тебя же не было на ужине.

– …Диана и Калли принесли мне мою порцию.

– Странно. Я их только что встретила, и они были без подноса.

Джел поняла, что подставила саму себя. Отвела в сторону взгляд, полный стыда, и приготовилась к предсказуемой реакции Никки, которая последовала незамедлительно:

– Джел, ты со своей диетой переходишь все границы. Тебе пора остановиться.

– Ты же сама сказала, что мне нужно похудеть, – ответила Джел пристыженным голосом.

– Я?! Да я ляпнула, не подумав! Я же не знала, что ты так серьезно отнесешься к моим словам.

Джел посмотрела на подругу и заметила, как та покраснела. Неужели Никки в самом деле раскаивалась и переживала за нее? Это поведение было абсолютно нетипично для Дилэйн. Никки же была глубоко впечатлена упрямством и нездоровой самоотверженностью Джел. Эти качества не прилагались к ее мягкому, гибкому характеру.

– Джел… ты же убиваешь себя, – прошептала Никки.

– Я делаю себя лучше. Я наконец-то могу смотреть в зеркало и не испытывать отвращение к своему отражению… Я счастлива.

Никки с ужасом разглядывала Джел. Почему она раньше не замечала ее впалых щек, выпирающих ключиц, рельефа грудной клетки? Конечно, Джелвира с легкостью скрывала свое «преображение» под школьной формой, а также за массивными свитерами и широкими штанами. Но лицо… Лицо-то никак не спрятать. А оно ведь больше всего претерпело изменений, словно рука скульптора коснулась его и довела до пугающего совершенства, заострив подбородок, выделив глаза, подчеркнув скулы, заменив миловидную юношескую припухлость каменной строгостью.

– …Ты сегодня упала в голодный обморок. Леда еле откачала тебя. Ты… ты посмотри на себя! Еще немного, и ты будешь похожа на жертву концлагеря…

– Сначала вы говорите, что я жирная, и настаиваете, чтобы я занялась своим телом. Теперь вас не устраивает то, что я начала худеть, и вы вновь цепляетесь к моей внешности. Да что же мне сделать, чтобы наконец стать для вас идеальной?! – разрыдалась Джел.

– Во всем должна быть мера! – не отступала Никки. – Джел, какого черта ты все принимаешь близко к сердцу? Ты назло нам решила заняться самоуничтожением? Мало ли что мы тебе сказали? Мы же просто прикалывались! Мы любим тебя, Джел. Любим такую, какая ты есть. Нам наплевать на твой вес. Пойми, тело – это всего лишь оболочка. – Никки взяла тарелку с пастой, захватила вилку и положила все это на колени Джелвиры. – Джел, пожалуйста, поешь ради меня.

Джел посмотрела на огромную порцию яда, остывавшую на ее коленях, и испытала непередаваемое отвращение. Она уже представила, как после трапезы вздуется ее живот, как будет ныть желудок, давно позабывший о своем предназначении, как ее тело обрастет новой прослойкой жира и как ей непременно захочется съесть что-нибудь еще, поскольку еда для нее была наиопаснейшим наркотиком.

– …Не заставляй меня, – глотая беспрерывно льющиеся слезы, сказала Джел.

– Если ты не съешь это, я перестану с тобой общаться. Ты меня знаешь. Я слов на ветер не бросаю, – пригрозила Никки.

Никки прекрасно понимала, что выбрала не самый лучший способ для исцеления своей подруги, но, к сожалению, на тот момент ее мозг категорически не хотел выдавать менее суровые альтернативные методы. Все, что хотела Никки, – это спасти подругу. Спасти любой ценой. Она знала, что Джел практически всегда подчиняется ей. Ни Диана, ни Калли не способны оказать на О’Нилл такое же влияние.

И доказательством вышесказанному служит то, что Джел все же сдалась и погрузила несколько витков пасты в рот. Ела она быстро, не чувствуя вкуса еды, не получая никакого удовольствия.

Когда тарелка опустела, Никки улыбнулась, чмокнула подругу в лоб и сказала:

– Умничка. Теперь я каждый день буду тебя кормить.

Никки вернула тарелку на поднос, взяла его и пошагала к двери.

– Ладно, отдыхай. Надеюсь, ты меня поняла и мы больше не вернемся к этому разговору, – сказала Никки, гордясь своей победой.

– Прости, Никки. Ты права. Я действительно слишком помешана на своей фигуре. А это ведь такая ерунда, – устало улыбнулась Джелвира.

– Еще какая! – захохотала Дилэйн.

Когда Никки вышла, Джел резко сбросила одеяло, покинула постель, прижимая руку к наполненному животу. Через минуту Джел оказалась в туалете. Склонившись над унитазом, Джел засунула два пальца в рот и надавила на корень языка. Брюшные мышцы тут же сократились, из глотки вырвался приглушенный вопль. Вытекла густая слюна, а вслед за ней помчалось наружу все то, что Джел закинула в себя несколько минут назад.